Пасха русской эмиграции. Как это было
Как праздновали Пасху в дореволюционной России? Сейчас почувствовать, насколько сильно жизнь и быт людей были пронизаны верой, мы можем, разве что читая Ивана Шмелева. Однако та часть России, которая уплывала на кораблях и «философских пароходах», увозила с собой и ту естественную религиозность, которая на покинутой ими родине не пережила годы советской власти. «Русский мир с Пасхою в сердцевине», – говорил Владимир Набоков. И этот праздник продолжал оставаться тем стержнем, на котором держался в изгнании этот хрупкий мир. О том, как отмечало Пасху русское сообщество в довоенной Чехословакии и в годы войны, рассказала Анастасия Копршивова, родившаяся в Праге, в семье русских эмигрантов «первой волны».
«Владыка Сергий служил серьезно, по-монастырски, не пропуская ни одного песнопения… Но вот разверзаются Царские врата и раздается верховное «Христос Воскресе!»… У многих в глазах стоят слезы и голос скомкан от волнения: «Воистину Воскресе!», сначала издали, как будто за пеленой сырого весеннего воздуха, приглушенно доносятся с улицы звуки крестного хода: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав». А потом все сильнее и быстрее, уже почти походя на плясовую, скороговоркой поет хор. Люди оглядываются, смеются, счастливые глаза ищут другие счастливые глаза. Вот начинают христосоваться, сначала чинно, степенно: муж с женой, с детьми. Но поцелуи становятся звонче и сочнее, все задорней и веселее песнопения. Истощенным, охрипшим голосом бросает Владыка Сергий в толпу молящихся слова «Христос Воскресе!» и, вытянутой рукой взмахивая кадилом, разводит клубы дыма. Ах как хорошо, Боже мой, как весело!»
Из воспоминаний Татьяны Бем-Рейзер
– Перед началом нашего разговора вы упомянули о том, что сегодня празднование православной Пасхи и церковная жизнь в целом существенно отличается от тех традиций, которые некогда привезли сюда, в Чехословакию, русские эмигранты. Читая их воспоминания, я всегда поражалась, каким огромным и общим событием для всей русской диаспоры был в 1920-е и 1930-е годы этот праздник. Эта была та часть России, которая попала сюда в неискаженном виде, какой была до революции.
– В годы протектората не было ограничений для проведения православных церковных служб?
Анастасия Копршивовародилась в 1936 г. в Праге, в семье русских эмигрантов. Ее отец, Василий Андреевич Вуколов, как и многие, попал в Чехословакию, эвакуировавшись из Крыма. В Праге познакомился с будущей супругой – Софией Сергеевной, урожденной Маракуевой. Анастасия Васильевна много лет проработала в Педагогическом институте им. Я. А. Коменского АН. Занимается историей эмиграции в межвоенной Чехословакии. Сотрудник Славянской библиотеки и Славянского института АН ЧР.
– Никаких ограничений не было. Русские должны были подавать прошение на проведение ночной службы и заявление, чтобы управление городского транспорта подало ночью трамвай. Ведь метро тогда не было, а Ольшанское кладбище, где находится православный Успенский храм, – расположено далеко от центра. Все, кто жил в Старом Городе, ходили в Николаевскую церковь на Староместкой площади.
– Там проводились службы и в годы войны?
– Да, большие и торжественные. Богослужения записывали для радиопередач, которые потом даже транслировались на фронте. Я читала в воспоминаниях, что в 1945 году один из солдат, который пришел сюда с Красной армией и застал еще владыку Сергия, сказал ему: «Я помню этот голос! Я слышал на фронте ваше пасхальное богослужение!»
– То есть это транслировалось немецкой стороной на Восточном фронте?
– Да, богослужения записывались для радио. В пражском журнале «Русское слово» публиковалась статья о передачах, которые транслировались на Советский Союз из межвоенной Чехословакии на русском языке, и надо сказать, что СССР это очень не любил и протестовал. Однако эти передачи выходили целыми сериями, это были интересные неполитические программы…
– Вернемся к Пасхе. В эти дни вы, вероятно, всегда читали определенные молитвы? Вы, конечно, знали их наизусть.
– Но специальных уроков Закона Божьего у вас не было?
– Нет. Время от времени приходил священник. Нас посещал молодой архимандрит Исаакий, которого все мы очень любили, – он хорошо умел общаться с детьми, интересно рассказывать.
– Война заканчивалась, как известно, именно в Праге…
– Тут можно вспомнить об интересном совпадении дат. В 1945 году Пасха пришлась на 6 мая, и по воспоминаниям очевидцев я знаю, что верующие оставались в храме св. Николая все время Пражского восстания. Сначала они прятались в церкви, а потом осторожно перешли за угол, где находилось подворье, и дни восстания русские, приехавшие из провинции, из других чешских городов, провели именно там.
– На Староместской площади шли интенсивные боевые действия.
– Ее обстреливали с холма Летна, где стояла немецкая артиллерия, и, как помнят пражане, тогда сильные повреждения получило здание ратуши – горело крыло, выходящее как раз к церкви св. Николая. Сейчас на этом месте газон. На всей Староместкой площади шли серьезные бои.
– Как мы помним, послевоенная судьба русской эмиграции складывалась трагично. Многие сразу после прихода Красной армии были схвачены НКВД и погибли в ГУЛАГах. Как это сказалась на пасхальных традициях русской диаспоры в Чехословакии?
Архиепископ Сергий (в миру Аркадий Дмитриевич Королёв; 1881 – 1952) окончил Московскую Духовную академию, а в 1907 г. принял монашеский постриг. Попал в Чехословакию после высылки из Польши в 1922 г. и был назначен митрополитом Западно-Европейских Православных Русских Церквей Евлогием настоятелем храма св. Николая в Праге. В его ведении находились православные общины в Брно и Братиславе и храмы в Карловых Варах, Марианских и Франтишковых Лазнях, его усилиями был возведен Успенский храм на Ольшанском кладбище. В 1946 г. был освобожден от управления русскими приходами в Чехословакии и оставлен настоятелем прихода в Праге, затем получил сан архиепископа Венского. В 1948 г. стал архиепископом Берлинским и Германским. В 1950 году был возвращен на родину, получив сан архиепископа Казанского и Чистопольского. Скончался 18 декабря 1952 года в Казани.
– Естественно, это очень сильно повлияло на эмигрантское общество – аресты его раскололи, между людьми появилось недоверие, которого раньше не было. Одни пострадали, другие нет, почему?
– Подозревали некоторое сотрудничество с советскими органами?
– Да, и оно присутствовало. И даже когда его не было, то избежавшие преследований боялись общаться с теми, кого репрессии коснулись. А ведь празднование Пасхи предполагает соборность, и именно тогда она была утрачена. Среди арестованных оказалось и духовенство. Архимандрит Исаакий, священник, который ходил в наш детский сад, был арестован. Его увезли, и в Прагу он уже никогда больше не вернулся. Владыка Сергий, который умел собирать вокруг себя людей, и несмотря на политические разногласия умел с каждым поговорить, успокоить, был переведен из Праги – сначала в Вену, из Вены – в Берлин, оттуда – в Казань, где он прожил два года и скончался. Фигуры, объединявшие русское общество, исчезли.
– То есть эту политику проводили советские власти, которые уже в 1945 году имели здесь вес?
– Советским властям удалось убедить митрополита Евлогия, который был главой Православной церкви заграницей, соединить свою епархию с московской и признать Московский патриархат, и все подчиненные ему священники перешли в подчинение Московской патриархии.
– Как известно, частью политики Сталина было привязывать к себе новых сателлитов, в том числе, и с помощью церкви.
– Чехи не очень в этом разбирались, однако вдруг стали поддерживать московское православие ради уничтожения греко-католической церкви, прежде всего в Словакии. На этом Чехословакия зарабатывала себе политические очки. Поскольку греко-католическая церковь оказалась непризнанной, то есть официально ее не существовало, всех прихожан перевели в православие. Того, кто протестовал, очень быстро посадили.
– Все эти события, вероятно, привели к тому, что Пасха становится частным праздником, сохраняясь только в семьях?
– В условиях социализма пасхальные традиции сложнее было сохранять даже в семьях?
– В семьях они оставались, но невозможно было проводить большие Крестные ходы, которые бывали раньше в Праге. На Ольшанах это делать было несложно – церковь стоит отдельно. Однако проходили они раньше и на Староместской площади, в храме св. Николая. Туда на Пасху съезжались сотни русских со всех концов Чехословакии. Это была возможность встретиться с однополчанами, с однокурсниками – ведь после окончания учебных заведений в Праге люди разъезжались по стране в поисках работы. Но на Пасху они всегда возвращались в столицу, спали на полу у друзей, праздновали, разговлялись. Из деревень привозили продукты, которых в годы войны в Праге не было. Мужчины заранее искали спирт, чтобы сделать настойку на травах. После войны все это прекратилось.
– То есть общественная церковная жизнь в том виде, как к ней привыкла русская эмиграция, была оборвана. Однако, пусть и под Московским патриархатом, православие продолжало существовать. Как праздновали Пасху в годы социализма?
– То есть начали присылать московских священников?
– В начале 1950-х сюда приехал владыка Елиферий. Здесь много говорили о том, что Чешская православная церковь является автокефальной – «Москва здесь не при чем, делайте все, что хотите!» Однако в действительности это, конечно, было не так – «Делайте так, как хотим мы!» Ночные службы на Пасху проводились, но верующие потеряли собор св. Николая на Староместской площади, куда православные смогли вернуться только десять лет назад. Несколько лет здание церкви было закрыто под предлогом реставрации, поскольку пострадало во время обстрелов. Русские получили взамен подвальное помещение на Рузвельтовой улице.
– Продолжало русское православное сообщество следить за церковным календарем?
– Да, за календарем следили, и календари издавались до войны и во время, и после войны. Там был указан старый и новый стиль, отмечены все святые, чтобы можно было праздновать именины. Например, женщины не любили праздновать дни рождения, а именины – всегда. На день ангела приглашали гостей, дарили подарки.
– После «бархатной» революции как-то изменилась православная жизнь? Или традиция уже была утрачена?
– Однако они приехали из России, куда к этому времени вернулся интерес к религии.
– Все вдруг решили, что это очень модно – постоять со свечкой.
– Если президент стоит со свечкой…
– Они не знают хода богослужения, порядка церковного пения, не знают, когда надо перекреститься, когда поклониться, когда преклонить колени.
– После «бархатной» революции был период, когда здешняя православная церковь могла вернуться в состав Православной церкви заграницей, которая еще не объединилась с Московской. Почему не было предпринято шагов в этом направлении?
– Это просто некому уже было делать. За последние 15-20 лет местных священников тут служило очень мало – все они приезжали из Москвы. Раньше священники с великодушием относились к тому, кто как в церкви одет, не настаивали на платках. Русские эмигранты были бедны, никто никогда не дарил, не вешал в церкви золотые цепочки, колечки, а сейчас это повсюду. Раньше к иконам прикладывались лишь по желанию. Целовать руку священнику тоже можно было добровольно. Например, студенческая молодежь этого не любила. Священник говорил: «Я заметил, что ты не любишь руку целовать. Не ходи, не надо!» Теперь появилась и торговля в храмах – крестики, цепочки, образки, книги, в то время как раньше были только свечи…
– Как вы будете праздновать наступающую Пасху? Пойдете ли в церковь?
– Нет, в церковь я не пойду. Как многие прагматичные чехи, воспользуюсь свободным понедельником, чтобы поехать на дачу. Кулич мою чешскую семью не интересует, но сырная пасха пользуется успехом. А крашеные яйца – это и чешская традиция.
