«Подумал, что у вас происходит то, что, наверное, будет и в России»
Уже через неделю исполнится ровно 20 лет со дня пражской демонстрации студентов, означавшей начало завершения эпохи тоталитаризма в бывшей Чехословакии. В связи с этим событием мы просили вас, уважаемые радиослушатели, поделиться с нами вашими впечатлениями. Что вам запомнилось из событий тех дней, что они означали лично для вас? На просьбу откликнулся наш постоянный слушатель из Рязани, Анатолий Карпус, служивший, кстати, в 70-е годы врачом 237-го танкового полка в Чехословакии, в Либаве, и вспоминающий об этом в своей книге «Либавский крест». С Анатолием Карпусом по телефону беседовала Лорета Вашкова.
- Вы пишете в своем письме о том, что как раз накануне этого значительного события с первого по девятое ноября 1989 года находились в Чехословакии. Могли бы Вы подробнее рассказать, какая, с Вашей точки зрения, атмосфера предшествовала данному событию?
«Да, я приехал к своему другу, он словак, был солдатом, мы вместе служили на Либаве. Он служил в чешской части, мы вместе там служили рядышком, это был военный гарнизон, полигон. И мы подружились, переписывались, он прислал мне приглашение. В 1989 году был безвизовый въезд, давали такие маленькие вкладыши в паспорт. В Москве ужас что было, очереди в банк… И я приехал по приглашению к своему другу, мы готовились, что у него будем отмечать 7 ноября. Должен был состояться митинг. Это был город Стара Тура, завод «Хирана», там медицинское оборудование, и я как врач, военный, сейчас гражданский, друг сказал, что я даже выступлю на митинге. Перед тем я готовился съездить в Брунтал, где я служил, и там у меня была любимая девушка когда-то».
- Я помню, Вы присылали нам книгу…
«Там есть повесть «Хит-парад любимых песен», она еще называется «Прощание Боженки», я хотел встретиться со своей девушкой, она уже была замужем. Когда я приехал в Брунтал 5 ноября, я думал, что там тоже будет какой-то митинг, но было очень тихо, чувствовалось какая-то напряженность, и из воинской части, где я служил раньше в дивизии, никого не выпускали. То есть, как перед грозой. Было ощущение напряженности, что что-то случится. Встретился со своей девушкой, она плакала, знаете, что долго не виделись…».
- Конечно, это эмоциональная встряска…
«Когда я приехал опять в Словакию, в Стару Туру, - автобусом туда недалеко, оказалось, что митинг там не состоялся, хотя флаги везде красные висели. И опять такое ощущение – какая-то гроза, что-то случится, и митинга не было, ничего не было. Ну, мы с моим другом Владиславом пили сливовицу, вспоминали свою службу на Либаве. Я ему рассказывал, как встретился со своей девушкой, - она замужем, у нее двое детей, и что она вспоминает, что политическая власть помешала нам пожениться, потому что когда я уехал из Чехословакии, то не мог назад вернуться. Все разрешения выдавали в райкоме, а чтоб купить путевку, надо было получить разрешение от партийных органов… А потом мне говорили, что я офицер, значит, не могу выехать, а то мог бы выдать тайну военную… Мы, правда, переписывались… Одним словом, я был в таких грустных чувствах…
Потом вернулся в Москву девятого числа, Москва тоже бурлила, митинги постоянно были на Пушкинской площади. Когда узнал, что у вас студенты, революция бархатная, подумал с облегчением, что у вас происходит то, что, наверное, и у нас будет, в России.. Видите, у нас это попозже началось, в 1991 году».
- Это было ваше предположение, а что происходило с вашими эмоциями?
«Вы знаете, я радовался, подумал, что теперь более свободно смогу приехать в Чехию. Подумал, кстати, что у вас это то, что не закончилось в 1968 году, продолжение Пражской весны. Что эти ортодоксы, сталинисты, ушли, а люди прогрессивные победили, и народ их поддержал, и я обрадовался».
- Я Вам благодарна за ваши воспоминания и думаю, что они будут интересны и нашим слушателям.
«Спасибо Вам, и мне очень приятно».
