Режиссер В. Бархатов: «Для нас «Енуфа» - притча 21 века»
Почти полвека спустя на российскую сцену возвращается «Ее падчерица» или «Енуфа» Леоша Яначека - самая известная, но, по мнению некоторых, и труднейшая его опера. На прошлой неделе, в день ее премьеры на подмостках Мариинского театра, - кстати, «Енуфа» в Петебурге звучит на чешском языке - мы беседовали по этому поводу с постановщиком Василием Бархатовым, а сегодня, как и обещали, продолжим с ним начатый разговор.
- Судя по премьере, опера Яначека сулит стать самым ярким впечатлением текущего сезона. Постановки «Енуфы» в России длительное время как будто бы избегали, и вот Мариинка взялась за восполнение пробела. Что стало импульсом для принятия такого решения?
«Это предложение сделал Валерий Гергиев, и я тут же согласился, потому что это было одно из произведений, которые в моем личном списке стоят на первом месте. Яначека я очень люблю и ставил его «Дневник исчезнувшего», моя самая большая мечта - осуществить постановку «Записок из мертвого дома» по Достоевскому, но понимаю, что это адекватно..... На территории России это вряд ли когда-нибудь случится, потому что зритель просто не досидит до конца, это достаточно сложное произведение для восприятия».
- В какой оркестровке зрители услышат «Енуфу»?
«Услышат в оригинальной оркестровке Леоша Яначека, в которой она предстала в 1904 г. в Брно. Это будет полноценная партитура без купюр, даже Чарльз Маккерас, который открыл для мира первоначальную оркестровку Леоша Яначека, все равно позже в своих записях делал минимальные купюры. У нас, в Мариинском театре, это пройдет без каких-либо купюр, в первоначальной оркестровке».
- Некоторые скептики обращают внимание на то, что действие «Енуфы» происходило в начале минувшего века, подразумевая определенный риск при постановке. Что, по вашему мнению, может сказать пьеса современному российскому зрителю?
«Это определенного рода притча, очень жесткая, скорее отражающая сегодняшних людей, притча 21-го века. К притчам, в том числе библейским, человек обращается в начале времен, чтобы что-то обусловить, и в конце, чтобы пересмотреть некоторые ценности, человеческий характер. Для нас «Енуфа» - современная притча, из нее не нужно выделять какую-то мораль. Это нужно просто посмотреть, понять и почувствовать от начала и до конца. Это произведение испортить очень трудно, и я думаю, что зритель благодаря партитуре Яначека не оторвется от него от поднятия занавеса до закрытия, он не сможет из этого произведения выйти просто так, на ходу».
- А если честно - вы рассчитываете на определенного зрителя или на так называемого универсального?
«Да, понятно, мы не делаем какой-то шлягер, хит. Несмотря на то, что премьера «Енуфы» прошла в 1904 г. равно как и премьера «Чио Сан» Пучини, она никогда по доступности и по популярности не сможет с нею соперничать. Хотя мне кажется, что «Енуфу» задвинули в дальний угол в России как-то нечестно, потому что это одно из самых понятных и доступных с точки зрения драматургии произведений. Не знаю, я не рассчитываю на зрителя, мне хотелось вслед за Яначеком освободить его партитуру от этой психиатрии и для себя эту психиатрию разобрать. Это не будет как-то осовременено, не будет, как в Штутгарте, фабрика по производству одежды из second hand, не будет и в точности деревня конца 19 - начале 20 века. Это будет такое страшное место как, мне кажется, должен выглядеть край света, из которого нет выхода ни в одну из трех сторон».
- Кому доверены главные партии?
«Партии Енуфы исполнят Татьяна Павловская, Ирина Матаева, Екатерина Васильева, партии Костельнички - Лариса Гоголевская, Лоскутова, партии Лаца - Тимченко, Аксенов, Алексеев».
- Я слышала, Мариинский театр готовится перебросить такой мост к следующему произведению Яначека, к «Средству Макролулос»...
«Это правда, это замечательный, совершенно новый спектакль, который в Европе прошел лишь два раза. Спектакль Грэма Вика, режиссера, которого я очень уважаю. Премьера спектакля «Средство Макропулос», если не ошибаюсь, будет на фестивале «Белые ночи»».
- Что для вас представлялось наиболее затруднительным в работе над оперой «Енуфа»?
«Я хотел свести концы с концами и оправдать всех персонажей. Меня очень не устраивало, что во многих постановках Костельничка все делала «с холодным носом» и представлялась такой страшной мачехой, которая как будто бы возникла из сказок братьев Гримм...»
- Демонический персонаж ...
«Да, демонический персонаж, который может убить первого, второго, третьего, и еще пятнадцать младенцев утопит. Это абсолютно неправда, и это история человека, который берет на себя страшный грех ради счастья другого, то есть это доведенное до абсурда материнское сумасшествие. Есть такое выражение «сумасшедшая мама», да? Та, которая безумно любит детей и хочет, чтобы они были счастливы. Это показывает, до чего доводит материнское чувство - и оправдание, катарсис, который происходит в финале, для меня очень важен. И когда после трех актов, драматургически очень четко построенных, когда замолкает последний салют, вдруг начинаются такие раскаты - похоже на финал «Золото Рейна» Вагнера или нечто подобное. Это очень странно, это какое-то время для меня тоже было загадкой, но потом я по-своему это решил», - рассказывает режиссер-постановщик Василий Бархатов.
