Что замалчивали историки о чехословацких узницах концлагеря Равенсбрюк?
В прошлом году в Чехии вышла oбъемная историческая работа, посвященная судьбе чехословацких женщин, чья жизнь оборвалась или оказалась на волоске в нацистском концлагере Равенсбрюк. Aвтором книги Zpřetrhané životy («Разорванные жизни»), является историк Павла Плаха, сотрудница Института изучения тоталитарных режимов (ÚSTR), опровергающая миф о том, что узницами лагеря становились в основном коммунистки. Группа женщин из Чехословакии в действительности была весьма неоднородной. Основное внимание в публикации издательства Pulchra уделяется причинам, по которым они попали в Равенсбрюк, а также тем сторонам их заключения, которые до сих пор исследователи обходили стороной. В том числе сексуальное насилие со стороны надзирателей и интимные отношения между женщинами в лагере. Что еще замалчивали историки?
Через Равесбрюк прошли более 130 000 женщин со всей Европы. Концлагерь занимал особое положение в чешской историографии периода коммунистического правления по той причине, что там находились в заключении супруги коммунистов, занявших после коммунистического путча 1948 г. высокие посты. Это обстоятельство авторы изданий, изданных до 1989 г., для продвижения прорежимной повестки выдвигали на первый план.
Через Равесбрюк прошли более 130 000 женщин со всей Европы
Концлагерь Равенсбрюк был создан на рубеже 1938 и 1939 годов, главная его часть с самого начала была рассчитана на представительниц слабого пола. Как следует из информации, прозвучавшей в программе «Чешского телевидения», в этом крупнейшем женском концлагере на территории Германии находилось около 2200 гражданок протектората Богемии и Моравии. Пятьсот из них там погибли. По мнению Павлы Плахой, автора книги Zpřetrhané životy. Československé ženy v nacistickém koncentračním táboře Ravensbrück v letech 1939–1945, число чехословацких узниц в лагере составляло как минимум пять с половиной тысяч. Историк, однако, затрудняется ответить на вопрос, сколько их там погибло, так как не располагает для этого необходимыми данными.
Именно в Равенсбрюк были депортированы и жительницы деревни Лидице, сожженной нацистами в июне 1942 года. Там же в мае 1944 года скончалась антифашистка Милена Есенская, чешская журналистка, писательница, переводчица и подруга Кафки. Согласно последним исследованиям, через Равесбрюк прошли более 130 000 женщин со всей Европы, четверть из них не дожила до окончания войны.
Коммунистки составляли менее 10% чехословацких женщин, оказавшихся в Равенсбрюке
Равенсбрюк занимал особое положение в чешской историографии периода коммунистического правления по той причине, что там находились в заключении супруги коммунистов, занявших после февральского коммунистического путча 1948 годавысокие посты.
Однако, по словам историка Павлы Плахой, коммунистки составляли лишь менее 10% чехословацких женщин, сосланных в Равенсбрюк; среди узниц преобладали противницы нацизма, жены участников как чешского, так и иностранного Сопротивления, зачастую не имевшие к коммунистам никакого отношения, а также женщины, которые нарушали имперские законы военного периода в протекторате, подвергая себя риску ради обеспечения семьи средствами к существованию.
— Среди заключенных таким образом, оказывались женщины, торговавшие на черном рынке или перекупщицы. Это также были женщины, которые где-то прилюдно выразили свое несогласие с окупационным режимом, например, выругались в сердцах. Там же за решеткой очутились любовницы или подруги евреев. Среди заключенных женщин были также сестры монашеских орденов, что явилось для меня открытием — об этом факте в Чехии до сих пор не было известно,
— сообщила историк «Чешскому Радио».
Группа женщин из Чехословакии не была однородной
Ранее Павла Плаха пояснила:
«Группа женщин из Чехословакии, оказавшихся в Равенсбрюке, центральном женском концентрационном лагере нацистской Германии, не была однородной, хотя мы, возможно, и привыкли так рассуждать. Наряду с традиционно упоминаемыми в книге политическими противницами нацистов, я также описываю табуированные или маргинализированные группы женщин-заключенных, к которым широкая общественность до сих пор не проявляла интерес».
—15 марта в Прагу вошли немцы, и моя мать была арестована шестнадцатого утром. В семь часов раздался звонок в дверь, мы только завтракали, приехала чешская полиция. Моя мама сказала мне: «Возьми-ка самокат, ключи от квартиры и езжай к бабушке»,
— вспоминает в интервью «Чешскому Радио» 92-летняя Ильза Доланская начало нацистской оккупации и день разлуки с матерью, полной ее тезкой, в девичестве носившей фамилию Крейбихова. Будучи активной коммунисткой, она сначала оказалась в пражской тюрьме Панкрац, откуда ее в 1940 году депортировали в Равенсбрюк.
Oтцом Ильзы Доланскoй был чешский немец Карел Крейбих, видный коммунистический деятель, назначенный после войны послом Чехословакии в Москве.
Ильза Крейбихова дожила в концентрационном лагере до конца войны и переписывалась со своей дочерью.
— У меня сохранилось несколько писем того периода. Я сообщала маме, например, о том, как идут дела у дяди Йозефа. Под этим именем подразумевался Сталин. Я сообщала, что он болен, а потом, что его здоровье идет на поправку. Однако все это происходило под диктовку взрослых, и меня раздражало, что я не могу написать ей то, что хочу. Мама писала, что у нее все хорошо, в основном какие-то бессмысленные общие фразы. Некоторые предложения в письме иногда были перечеркнуты. Она мне, понятное дело, тоже ничего не могла написать,
— рассказывает пенсионерка в своей маленькой комнате, полной книг и различных изданий.
Ильза Крейбихова дистанцировалась от троцкистов
В Равенсбрюке Ильза Крейбихова была заключена в тюрьму вместе с женaми Антонина Запотоцкого (в 1948 г. он займет пост премьер-министра Чехословакии, а в 1953-м станет президентом Чехословакии), Юлиуса Фучика и, например с Миленой Есенской, переводчицей и подругой Франца Кафки.
«Моя мать не поддерживала с Есенской связи в концентрационном лагере, потому что та была троцкисткой», — объясняет Доланска.
Впервые в публикации более подробное внимание уделяется, например, узницам из числа гражданок Чехословакии немецкой национальности, жительниц Тешинской области или женщин еврейского и цыганского происхождения из Словакии и Подкарпатской Руси. Хуже всего нацисты обращались с еврейками.
Узниц лишали детей, унижали и подвергали сексуальному насилию
Отдельная глава посвящена тому, как женщины переносили условия лагеря и разлуку со своими семьями, а также обстоятельствам, характерным для женского тюремного заключения. Наравне к отсутствием условий для соблюдения гигиены, очень распространенной темой женских воспоминаний является сексуальное насилие или вынужденная нагота. Сразу по прибытии они должны были раздеться и предстать перед приемной комиссией. Надзиратели наказывали заключенных, нанося им удары по голым ягодицам, что имело явно сексуальный подтекст.
По данным института, в книге также рассматриваются такие аспекты тюремного заключения как материнство (выжившие вспоминали, что лишились детей, что они были отданы кому-то на воспитание либо что некоторые дети стали узниками лагеря), а также интимные отношения между женщинами в лагере. Эти темы в Чехии в связи с Равенсбрюком до сих пор почти не затрагивались.
Отношение нацистов к тем, кого ожидали депортации, со временем изменилось в худшую сторону.
«Поначалу депортировать беременную женщину в Равенсбрюк не представлялось возможным — нацисты выжидали, пока осужденная родит. Однако с 1944 года узницы уже рожали в импровизированной родильной палате (в лагере)»
— отмечает Плаха. Большинство новорожденных умерло.
Работая над публикацией, историк опиралась на собственные обширные исследования отечественных и зарубежных архивов, а также на воспоминания выживших, в том числе женщин, покинувших Чехословакию по политическим причинам после войны. В книге читатели также найдут ряд фотографий, многие из которых публикуются впервые.
Почти вся семья Йозефины Бирнбаумовой погибла в Треблинке или Малом Тростинеце
Как просто можно было угодить в концлагерь, иллюстрирует также история Йозефины Бирнбаумовой, родившейся в 1899 году в Моравии, в Стршелках близ Кромержижа в ортодоксальной еврейской семье. Портной Августин Ржегак, которого она полюбила, не был евреем, однако ради своей любви она приняла в 1924 году крещение, переехала к возлюбленному и после свадьбы взяла фамилию мужа, изменив имя на Йозефу Марию Ржегакову. Семья отвернулась от нее — согласно рассказам родственников, не потому, что муж не был евреем, а по той причине, что он был очень беден.
В начале войны всю ее еврейскую родню, одного за другим, кроме сестры, позже попавшей в Терезин и пережившей войну, отправили в Треблинку и Малый Тростинец, откуда уже никто не вернулся. Йозефа жила дома до ноября 1941 года, пока на нее не донес местный жандарм (или почтальон — этот человек оступился и в других случаях настолько серьезно, что после войны его приговорили к смертной казни). Донос был связан с тем, что Йозефа отказалась носить отличительный знак в форме шестиконечной звезды, и, видимо, где-то в магазине в присутствии неких свидетелей обмолвилась, как рассказывали потом в ее семье, что «Гитлеру не долго уже осталось править».
Вполне вероятно, что перед депортацией в Равенсбрюк, где Йозефа стала узницей, обозначенной безликим номером 10586, она побывала, как и многие ее соотечественники, также в Терезине. Позже ее перевели в Освенцим.
О мертвых родственниках писали, как о живых
Сохранилось письмо из Равенсбрюка из личного архива Бары Немцовой, которой автор письма Йозефа Ржегакова приходилась бабушкой. Все родственники, о которых автор послания упоминает, к тому времени уже были мертвы, и ей было об этом известно. Она перечисляла их имена преднамеренно, так как все письма нацистами проверялись, и это был единственный способ сообщить мужу и сыну, в каких условиях она находится. Под Марией она подразумевала саму себя.
Мои наимилейшие!
Я получила ваше письмо и счастлива, что вы в порядке. Мне жаль, что у Тебя, папа, так мало времени для меня и что ты мало пишешь. Ты работаешь дома? У Тебя еще есть воскресная служба? Чем Владя занимается весь день? Будь все свое свободное время с ним. К сожалению, Мария вас не навестит. Конечно, было очень необходимо, чтобы она оправилась от своей болезни у вас. У нее и так тяжелая жизнь, так что пишите ей чаще, чтобы доставить радость. Бабушка мне может также написать сама, что у нее нового. А к Твоим именинам, «папочка», я желаю Тебе всего самого хорошего!
Я хотелa бы узнать о дяде из Оломоуца, здоров ли он и пишет ли Хелле. Надеюсь, что он все еще там же (или работает), где и муж Хильды. Надеюсь, ты поладишь с ним так же хорошо, как Мария с Хеллой. Напиши мне после того как вы увидитесь. Не посылай Марии больше ничего, ей ничего не нужно.
Целую вас обоих многократно, мои единственные. Привет обеим тетям, о которых я думаю целыми днями.
Мама
5.11.1942 в 8:35 Йозефа Мария Ржегакова была казнена в Освенциме. В 1995 году ее семья получила подтверждение от Министерства обороны Чешской Республики о том, что Ржегакова, будучи чехословацкой политзаключенной, была признана участницей национального Сопротивления.
