«Теперь я фотографирую только украинских женщин и детей»
«Каждый день я улыбаюсь и плачу. Улыбаюсь, когда вижу, как маленькая Мира из Кривого Рога радуется своей новой машинке, а Тоня из Ирпеня – удобной коляске. А когда везу в склад бабушку с внучкой из маленького села под Черниговым, то плачу всю дорогу вместе с ней и не знаю ни одного слова, которое уместно сказать во время ее рассказа». Прагу, в которую Павел влюбился, переехав сюда 14 лет назад из Екатеринбурга, он больше не фотографирует. Теперь он снимает только украинских женщин и детей, которых селит в своем «Убежище». Символом войны стал для Павла страшный снимок, известный во всем мире, – рука убитой в Буче женщины.
Фотограф Павел Оськин печатается в журналах о путешествиях, включая National Geographic.
– С начала войны я не снял ни одной фотосессии – сейчас для этого не время. Я даже поссорился со многими фотографами, которые продолжают постить как ни в чем ни бывало: «Смотрите, как красиво в Узбекистане!» Да, красиво, но в этот самый момент бомбы убивают детей в Мариуполе и Харькове.
– Как изменилась ваша жизнь с началом войны?
– У меня в голове был план, что делать. Я думал: отдам на фронт всё свое туристическое оборудование, что и сделал. Буду готовить еду, принимать беженцев...
– Вы видите ситуацию изнутри. Достаточно ли делают для помощи беженцам чешские власти?
Facebook Павла: «Поселил надолго в свободную комнату очень милой пани Ламмер, которая приносит нам гуманитарку, маму с дочкой из Харькова, которые вчера смогли добраться до Праги»
– Я хотел бы, чтобы чешское правительство делало больше. Здесь пример для подражания – Польша. Круче того, что делают они, просто нет. Трогает до слез, какое доброе и классное дело они делают. Чешский народ достаточно консервативен по отношению к иностранцам. Я уже чувствую некоторое раздражение – у полицейских, у обычных людей. Но это не массово – 95% жителей пражского района Богнице, где мы построили общежитие, приходят, говорят добрые слова, помогают, приносят всё, что нужно беженцам. И лишь 5% говорят: «Что за бардак вы тут устроили?» Большинство простых людей «за», чего не скажешь о государственных органах. Отвратительно дают помощь, эти 5000 крон, – беженцам приходится стоять за ней сутками. Их уже неохотно принимают в банках. Со стороны власти уже чувствуется определенное раздражение.
– Вы решили собственными силами открыть общежитие для беженцев. Как вам это удалось?
– Решение, чем я могу быть полезен, пришло само. Мой друг, россиянин, предложил мне своё пустующее помещение. Это большое пространство с высокими потолками, 500 квадратных метров. Он сказал: «Я отдаю его тебе на два года бесплатно, и делай там для беженцев всё, что считаешь нужным». Мало того – они с партнерами решили оплатить стройку и будут всё это время вносить коммунальные платежи. Я созвонился со своим старым приятелем Ильей Фоминых, который в пражском районе Карлин уже оборудовал общежитие для беженцев, узнав, что он создает организацию Dumdobra.cz и ищет дополнительные помещения. Я спросил: «Берёмся?», и он сказал: «Берёмся!» Я нашел людей, много сделал чех, мой друг Мартин Веселы, который сразу откликнулся. Он бросил свою работу, приехал, нарисовал проект электропроводки. Мы построили общежитие с соблюдением всех стандартов безопасности. У нас в комнатах нет окон, но создана рекомбинационная вентиляционная система: в каждую комнату подается чистый сухой воздух. У нас есть общие помещения, очень светлые, но в комнатах без окон долго жить сложно. Поэтому мы говорим: «Месяц-два, потом ищите постоянное жилье». То есть у нас – комфортная перевалочная база.
Facebook Павла: «Пока никак не могу найти в Праге жильё для семьи из 8 человек, девочке из этой семьи в больнице Мотол отрезали ногу, и ей ещё минимум 2 недели надо быть тут. Семья ждёт ее и живет на вокзале».
– На какое точное число мест рассчитано ваше общежитие?
– На 72 человека. У нас 12 комнат, по 6 человек в каждой. Три комнаты уже заселены. Люди меня благодарят, говорят, что таких хороших условий у них не было еще нигде. У нас живут только женщины и дети, самому старшему подростку лет 16. Мужчин мало, но их очень мало и среди беженцев в целом.
– В фейсбуке вы пишете: «Дружная многодетная семья, которую мы невероятными усилиями уговорили уехать из-под бомбежек, неделю они ждали, чтобы открылся коридор, и смогли вырваться». Откуда они приехали?
– Они из Запорожья. Там небольшие фермерские сёла. Они не хотели уезжать, хотя у них была разбомблена половина села. Месяц жили в подвале. Они не понимали, куда им ехать, ни разу не были за границей. В результате уехала самая маленькая девочка Женя и ее мама Настя. Узнал я об этом так: активистка по имени Амор – у нее проект помощи беременным и женщинам с новорожденными, – встретила меня на митинге в Праге и сказала, что едет Настя, и ей ее некуда селить. Мы забрали Настю с ее сестрой и маленькой Женей прямо на вокзале и отвезли ко мне в студию, где у меня постоянно живет человек пятнадцать. Потом мы нашли им дом за городом – супруги-журналисты отдали им свою дачу. Но вся большая семья с детьми оставалась в Запорожье, и мы уговаривали их уехать. И уговорили. Здесь мы нашли для них дом и работу как для фермеров – они работают в компании, которая выращивает елки.
Facebook Павла: «Сегодня одели, обули, дали коляски, игрушки, косметику примерно 60 беженцам. Но привозят все равно больше. Мы благодарны. Сегодня открыли второй склад в три раза больше первого».
– Теперь вы собираетесь начинать новый проект: строить в Нимбурке квартиры для беженцев с возможностью жить бесплатно не менее трех лет. Вы считаете, что люди три года не смогут вернуться домой в Украину?
– Как многие из нас, я убаюкиваю себя, слушая господина Арестовича, который мне кажется очень умным и правильным парнем. Когда его мнение совпадает с мнением Христо Грозева, которого я очень уважаю, то я начинаю верить, что война может закончиться в течение ближайшего месяца. Что, когда нарастят поставки тяжелой артиллерии, они отобьются на юге Украины. Вопрос, дойдут ли они до прежней границы ДНР и ЛНР или захотят пойти дальше. Очевидно, что последняя фаза войны закончится, и у Путина не осталось никаких ресурсов, кроме ракет дальнего действия. Он хаотично бьет ими по разным городам. Но стереть Украину с лица земли не значит ее завоевать. Солдат выгонят, а жилье нужно потому, что людям из Харькова и Мариуполя некуда возвращаться. Такие города за три года не восстановить.
«Стереть Украину с лица земли не значит ее завоевать»
– Какие настроения у беженцев, которые находятся в вашем общежитии?
– Все они хотят вернуться. А первая просьба: «Дайте мне работу!» И это еще одно большое направление, которым я занимаюсь. Мы повесили объявление: «Помогите украинским женщинам, дайте им работу!» В нашем районе Богнице есть около 30 женщин, которым мы помогаем. Сейчас я делаю мобильное приложение: Ukryt – так называется моя благотворительная организация и Uklid – «уборка» по-чешски. Ты нажимаешь на кнопку, выбираешь дату и время, и через пять минут приходит сообщение: «Вам назначена уборщица – Татьяна, Алефтина и так далее». Заказчик рассчитывается прямо с уборщицей, мы не берем с этого ни копейки.
«Пока беженцы не голодают, но всё чаще просят еду»
– Но это не решает проблему в долгосрочной перспективе...
– Я предлагаю решение сейчас. У украинок нет денег. Выданные им пять тысяч давно закончились. У нас в общежитии мы наших беженцев кормим. Не знаю, сколько мы сможем это делать. Нас очень поддерживают местные жители – наши шкафы и холодильники забиты. Люди носят нам еду, которую мы раздаем и тем беженкам, которые у нас не живут и просто к нам обращаются. Я уже выдал 40 колясок, наверное, тонну памперсов. У нас всё нормально, но в других местах у них просто нет денег покупать еду, и им нужны эти триста крон в день, чтобы купить еды себе и своему ребенку. Конечно, если украинка быстро выучит язык, быстро сможет найти работу, то замечательно. Но я даю ей возможность заработать прямо сейчас.
– Не будут ли беженцы вскоре голодать? Особенно в тех городах, где нет таких центров, как ваш?
– Пока они не голодают, но все чаще просят еду. Недавно приходила женщина под 50, сказала, что у нее сын-подросток, которого нечем кормить. Она взяла макароны. Я насыпал пять-шесть видов круп. Она говорила: «Мне хватит, оставьте другим!» Было видно, что она едва сводит концы с концами. Общежитием заведует моя дочь. В первые дни она говорила: «Папа, давай что-то оставим для беженцев, которые живут у нас дома! Памперсы, например». Я отвечал: «Нет, мы ничего оставлять не будем. Мы дадим человеку то, что ему нужно сегодня. Нам принесут еще». И чехи нам невероятно помогают.
«Я не спрашиваю беженцев о том, что они пережили: меня это просто раздавливает»
– Беженцы делятся с вами тем, что пережили?
– Я недавно записал самую, наверное, страшную историю. После этого я стараюсь их не спрашивать, потому что меня это раздавливает. Я вез бабушку с внучкой на склад одежды. Всю дорогу – это 10–15 минут – она плакала. Она рассказала, что они живут в Чернигове, на границе с Россией. Утром из леса выехали танки, бронетранспортеры, вышли люди. Они начали стрелять по домам зажигательными патронами. Многие дома сразу загорелись, все жители выбежали на улицу. Всю деревню согнали, отвезли в лес и сказали, что их закопают, если погибнет хоть один русский солдат. Их закопают всех. Их на два дня закрыли в школе, а в это время грабили их дома. Они разводили костры прямо внутри, выносили оттуда всё. Эти части там стояли несколько недель, устроили блокпост, запрещали жителям выходить на улицу. Если кто-то выходил, по нему стреляли. Рассказывая об этом, она плакала и повторяла: «Почему русские нас так ненавидят?»
Полную версию интервью с фотографом Павлом Оськиным слушайте на сайте Radio Prague Int.
