Поиски истоков войны на пражском фестивале Kulturus
Десять лет назад, в 2013-м, в Праге появился фестиваль российской культуры Kulturus, теперь фестиваль актуальной культуры и прав человека. За десятилетие Kulturus прочно вошел в жизнь русскоязычной Европы. «Болотное дело», аннексия Крыма, противодействие цензуре, война России против Украины – каждый год Kulturus старается попасть в «главную болевую точку российского общества», говорит основатель фестиваля, художник и активист Антон Литвин.
Kulturus, который в 11-й раз открывается в Праге, в этом году посвящен теме «Истоки войны». О своем отношении к сегодняшней России расскажут чехи, выбравшие своей профессией русский язык, русскую историю и культуру. На площадке фестиваля пройдут дискуссии «Может ли русская культура сегодня говорить о войне?», «Российская история, русская культура, советский человек», «Украина победит. А что будет с Россией?», «Война. Вина. Художник».
– Как появилась идея организовать в Праге такое многоплановое мероприятие, в котором принимают участие известные художники, публицисты, интеллектуалы русскоязычной и нерусскоязычной Европы?
«Всегда ли русская культура была имперской?»
– В 2012 году я стал часто ездить в Прагу, и мне бросилось в глаза обилие рекламы Российского центра науки и культуры: на трамвае можно было увидеть рекламу хора Александрова, выступлений Лолиты или Василия Ланового и прочих пропутинских деятелей. Мне как художнику и куратору из Москвы это резало глаз, и я подумал, что неплохо было бы показать Чехии независимое искусство и культуру, показать тех, кого в России не увидишь по телевизору, о ком не знают ни чехи, ни те россияне, которые давно эмигрировали.
– То есть изначально ваш фестиваль был адресован именно чешской и русскоязычной публике в Европе?
– Вначале было сложно понять, кому. Я не знал здесь ни чехов, ни русских и начинал, как слепой котенок. Сначала это, конечно, был фестиваль для русских эмигрантов, но я всегда держал в голове диалог с чехами.
– И получилось? Чехи заинтересовались вашим фестивалем?
– Безусловно. С каждым годом интерес рос. Практически все мероприятия мы делали с переводом на чешский, и на нем всегда присутствовали чехи, либо в качестве оппонентов, либо в качестве модераторов, чтобы присутствующие могли понимать и задавать вопросы на своем языке. То есть мы не ориентировались исключительно на русскоязычную публику и славистов.
– Что изменилось в фестивале с началом войны в Украине, то есть с 2014 года?
«С началом войны встал вопрос, имеем ли мы право в центре Европы проводить фестиваль русской культуры»
– Фестиваль менялся каждый год, поскольку за последние десять лет отношения России и Чехии претерпели громадные изменения. В 2013 году я еще мог себе позволить делать выставку русских фотографов о джазе, показывать нейтральные документальные фильмы, проводить фестиваль мультфильмов и концерт панк-рок-группы, и единственным актуальным мероприятием была выставка о столкновениях на Болотной площади в Москве, когда произошло первое массовое избиение полицией граждан. Но с 2014 года всё начало меняться. Главной темой сразу стал Крым, Украина. С каждым годом напряжение росло, и у фестиваля появились тематические разделы, например, «Война и мир». Была тема «Сто лет революции», то есть большевистского переворота, была тема «Solidarita», когда в большом количестве появились политзаключенные – это была и солидарность с Беларусью. А с началом войны встал вопрос, имеем ли мы право в центре Европы проводить фестиваль русской культуры. Хотя уже несколько лет назад из заголовка исчезли слово «русской» – я поменял название на «фестиваль актуальной культуры и прав человека», поскольку хотелось говорить на все актуальные темы, а не только о России. С началом войны встал вопрос о месте русской культуры в современном мире, о том, что может и должен сейчас говорить художник, или же он должен молчать. Должен ли он говорить только о войне, или есть какие-то другие темы. Это приодило меня в замешательство: в прошлом году я вообще не был уверен, нужно ли проводить фестиваль. Но друзья и коллеги меня убедили, что нужно, ведь болезнь зашла так далеко, что без лечения может не стать самой культуры. В этом году я принял решение минимизировать участие россиян, дав слово чехам. Меня заинтересовал такой формат, когда чехи, связавшие свою профессиональную жизнь с Россией, – философы, журналисты, филологи, переводчики – рассуждают о том, что они думают о нас. Всегда ли русская культура была имперской? Как эти чехи ощущают себя в контексте сегодняшней войны и рядом с украинцами?
– Какие у вас сейчас складываются отношения с украинцами? Ваша прошлогодняя выставка в центре Праги «Русские помогают Украине» вызвала неоднозначную реакцию.
– После 2014 года я был одним из немногих россиян, кто активно участвовал в украинских акциях, в Пражском майдане, в гуманитарных мероприятиях. Я делал фестиваль «Сrimean SOS», на который приезжали крымские татары во главе с Рефатом Чубаровым. Мы рассказывали чехам историю Крыма, и почему аннексия полуострова является преступлением. Выставку я придумал сам и несу за нее персональную ответственность. Мне захотелось рассказать европейцам – в первую очередь, чехам, о той помощи, которую оказывают Украине эмигранты в разных странах, какие проекты создают, какие суммы собирают, по каким направлениям идет помощь – гуманитарная, военная, поддержка беженцев и так далее. Из открытых источников, из фейсбука своих друзей я выбрал десять интересных проектов – польских, немецких, международных и, конечно, чешских. Мы поставили стенды с рассказом конкретно об этих проектах, с переводом на чешский и английский языки. Выставка называлась «Как россияне во всем мире помогают Украине».
«Если бы в 1943-м немцы сделали выставку о помощи евреям, это был бы гигантский шаг по спасению жизней»
На мой взгляд, это был совершенно логичный ответ на вопросы чешских журналистов, соседей, друзей, которые целый год спрашивали: «Что вы, россияне, делаете? Что думаете? Как относитесь к войне?». Чем каждый день отвечать на эти вопросы соседу на лестничной клетке, лучше сделать громкий и четкий жест, чтобы чехам было понятно, кто живет среди них. Что это не «пятая колонна», а люди, которые поддерживают либеральный курс чешского правительства, стоят плечом к плечу с чешским обществом и делают те же проекты, что и чехи. Мы, конечно, участвуем в чешских проектах, но раз уж мы русские, и это наша страна напала на Украину, то мы должны говорить об этом громче, а не растворяться в анонимной помощи. Многие переводят деньги ВСУ, но если об этом никто не знает, то этого как бы и не происходит. А чтобы увеличивать помощь, об этом нужно говорить, и в таком пиаре нет ничего зазорного. Некоторые горячие головы писали, что «эта выставка похожа на то, как если бы в 1943 году немцы сделали бы выставку, как они помогают евреям». Но если бы немцы сделали в 1943-м такую выставку, миллионы евреев бы не погибли, и это стало бы гигантским шагом по спасению жизней, потому что о Холокосте и концлагерях мир узнал только после 1945 года.
– Можно ли сказать, что Kulturus является площадкой, на которой россияне и украинцы всё-таки могут встречаться и говорить друг с другом?
– Есть два примера. Первый – это выставка художников, которая пройдет в рамках ярмарки Art Prague. Российские художники там захотели записаться как чешские, поскольку все мы здесь живем около десяти и более лет. И там будет украинская художница, что радует. Это жест солидарности со стороны русских, причем не с желанием самопиара, в чем нас упрекают горячие головы, а профессиональная помощь художнику, оказавшемуся в чужой стране. Второе мероприятие пройдет вместе с Академическим центром по изучению России имени Бориса Немцова. Это будет дискуссия «о братских народах». В ней примут участие четыре преподавательницы Киевского университета, а со стороны Чехии – директор центра Бориса Немцова Марек Пршигода. То есть это будет чешско-украинский разговор, который при этом пройдет на русском языке. Я специально уточнил, понадобиться ли переводчик, поскольку украинки могли не захотеть – что вполне логично – говорить по-русски. Но нет, они будут говорить на русском, а это значит, им важно, чтобы россияне их услышали, поняли, задали вопросы, уточнили позиции.
– С началом большой войны бывшие и нынешние участники вашего фестиваля – в основном, уголовники и иноагенты. Тут можно назвать основательницу «Руси сидящей» Ольгу Романову, писателя Дмитрия Глуховского, адвоката Илью Новикова – его недавно объявили в розыск. Вы не подсчитывали, сколько таких «преступников» побывало на площадке Kulturus?
– Будем честны перед собой: конечно, эти «звания» они получили не за участие в фестивале, что конечно было бы мне лестно, – у них собственные заслуги перед российским государством. Дело каждого участника, хочет ли он себя маркировать как иноагента. Если бы я был иноагентом, то относился бы к этому предельно спокойно, поскольку мнение обо мне российского государства меня совершенно не интересует.
– Фестиваль открывается 30 октября – в день памяти жертв политических репрессий...
– Я был первым, кто провел в Праге акцию «Возвращение имен». Это было шесть лет назад, и местом проведения стал пражский Уезд, где находится очень выразительная композиция – памятник жертвам тоталитарных режимов (Мемориал жертвам коммунизма – прим. ред.). Я пригласил участвовать чешский «Мемориал», занимающейся судьбами чехов и словаков, которые были репрессированы и погибли в ГУЛАГах. И первые акции были посвящены чтению имен чехов, погибших в СССР. Это тот редкий случай, когда я с радостью отошел на второй план, поскольку вижу, что проект живет самостоятельно – чешский «Мемориал» продолжает эту работу. Они приглашают чешских, украинских и российских активистов.
– Какое мероприятие фестиваля этого года вы хотели бы особо выделить?
– Это будет тщательно подобранный состав друзей России. Дискуссии будут модерировать наши выдающиеся современники-россияне – Ольга Романова, Александр Морозов, Сергей Медведев, Денис Билунов. Будет там, конечно, и молодежь. Все дискуссии будут посвящены одной глобальной теме «Истоки войны», но каждый чешский участник будет рассказывать о своей судьбе – как он начал изучать русский язык. Ведь это происходило как раз после «бархатной революции». Упал «железный занавес» и, казалось бы, учи английский, езжай в Европу и Америку, а они выбрали русский язык. Хочется узнать, не разочарованы ли они своим выборам, как строят карьеру. Я даже шучу, что мы, россияне в эмиграции, всегда можем сказать – мы русофобы и уехали из России, потому что нам не нравилось государство, политика, люди и так далее. Чехи-русисты, в отличие от нас, не могут заявить, что они русофобы, потому что потеряют работу. Люди, которым, вероятно, сложно осознать свое отношение к России, продолжают работать с русской культурой, языком, писателями, с российскими коллегами, и идея состояла в том, чтобы узнать, как они рефлексируют на эту тему.
«Чехи-русисты, в отличие от нас, не могут сказать, что они русофобы»
Второй блок – диалоги русских эмигрантов. Этих людей уже сложно назвать россиянами, потому что они давно живут за границей, знают языки, прекрасно устроены, у них здесь выросли дети. Тут на первом месте будет диалог между Екатериной Марголис из Венеции и Ольгой Серебряной из Праги. За последний год Катя Марголис получила большую известность, когда стала жестко ставить вопрос о вине и ответственности, начала с филологической точки зрения анализировать тексты российской оппозиции, выискивая в них неочевидный имперский контекст. И результат оказался для многих неожиданным, поскольку незыблемые авторитеты, которые с незапамятных времен стоят во главе либерального движения, оказывается, выстраивают в форме оговорок, неосознанных выражений постколониальный дискурс по отношению к Украине, Грузии, Беларуси, странам Средней Азии. И Екатериной Марголис делала это настолько четко, энергично и мощно, что в русскоязычном фейсбуке поднялось настоящее цунами, которое пронеслось по всем форумам. Был момент, когда обсуждали только Катю Марголис и ее обвинения. Хотя это не обвинения, а всего лишь филологический анализ конкретных текстов конкретных людей. Мне показалось важным вывести Катю Марголис из мифа в реальность, чтобы люди увидели не созданный образ венецианской светской львицы или, наоборот, венецианской ведьмы, а реального человека у которого есть своя жизнь, свое искусство, дети. Думаю, важно узнать, почему она вдруг стала заниматься тем, что отнимает уйму времени, не давая ничего, кроме негатива. То есть интересен ответ на вопрос о мотивации, о том, как человек ощущает себя в современном мире. У меня есть собственный ответ, но мне хочется, чтобы это было сказано публично и от первого лица...
Полную версию беседы с Антоном Литвиным слушайте в аудиозаписи.
