Пражские перекрестки Давида Бурлюка и Валентина Булгакова
«Валентин Булгаков и Давид Бурлюк. История одного письма». Исследование культуролога и историка Евгения Деменка, опубликованное в последнем номере пражского журнала «Русское слово», рассказывает о двух непохожих судьбах русских эмигрантов, у которых оказались неожиданные точки пересечения, одной из которых стала Прага.
– Вы сравниваете таких двух разных людей как философ, последователь Льва Толстого Валентин Булгаков и футурист, соратник Маяковского Давид Бурлюк. Что их может объединять, и что вас подтолкнуло к написанию этой статьи?
«Толчком послужило одно-единственное письмо, которое я нашел за тысячи километров от Праги, в американском Сиракузском университете, где хранится архив Давида Бурлюка, исследованием жизни и творчества которого я давно занимаюсь. Среди сотен писем, не вызывавших удивления, – это письма друзей, художников, я вдруг наткнулся на письмо Валентина Булгакова из Ясной Поляны, датированное февралем 1963 г.
Что могло быть общего у двух настолько непохожих друг на друга людей? Булгаков, бывший всю жизнь последователем идей Толстого, пацифистом, отсидевшим за это еще при царе, в 1914 г., когда выступил с манифестом против Первой мировой войны. Он участвовал в деятельности Комитета помощи голодающим, за что и был выслан из СССР в числе других на так называемом «философском пароходе». Он всегда исповедовал принцип непротивления злу насилием, всю жизнь был вегетарианцем, в общем, кроткий и тихий человек… И бунтарь Бурлюк, который в 1912 г. в манифесте «Пощечина общественному вкусу» призывал «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого с Парохода Современности». Что же их объединяло? У них были точки соприкосновения. Первая – любовь ко Льву Толстому – несмотря ни на какие «Пощечины общественному вкусу», Бурлюк Толстого любил. Второе – удивительное данное ими друг другу при их единственной встрече в Ясной Поляне обещание «дожить до возраста Толстого», то есть до 82 лет. И третьим, что их объединяло была Прага».
– Тогда с Праги и начнем!
«Валентин Булгаков здесь жил, а Давид Бурлюк здесь бывал. Он приезжал в Прагу дважды – в 1957 году и в 1962, когда отметил здесь свое 80-летие. Однако приезжал он не просто так – здесь жили две его сестры – Людмила и Марианна».
– То есть приезжал с паспортом гражданина Соединенных Штатов?
«Да, в 1930 г. он получил гражданство США, и приезжал, уже будучи гражданином этой страны. В определенной степени он и вел себя как американец. При получении визы за него ходатайствовал муж его младшей сестры Марианны Вацлав Фиала, который был известным чешским художником, так что препятствий для приезда Давида Бурлюка не было».
Давид Давидович Бурлюк (1882–1967)– один из основоположников футуризма, художник, поэт. В 1918—1920 гастролировал вместе с В. Маяковским по Уралу, Сибири, Дальнему Востоку. В 1919–1920 жил во Владивостоке, откуда эмигрировал в Японию. В 1922 поселился в США, где прожил всю оставшуюся жизнь, занимался живописью, писал стихи. В 1956 и в 1965 гг. побывал в СССР.
– Его семейные связи в Чехословакии – очень интересная тема...
«Первый раз он приехал в Прагу на два месяца. В тот раз он впервые почти за 40 лет увидел свою сестру Людмилу. Всего в семье Бурлюков было шестеро детей – три брата и три сестры. Две сестры жили и умерли в Праге».
– Как они попали сюда?
«Марианна удачно в Японии вышла замуж – за Вацлава Фиалу. Они познакомились еще во Владивостоке. Будучи подданным Австро-Венгрии, Фиала попал в России с началом Первой мировой в сложную ситуацию. Легионером он не стал, будучи просто художником, бежавшим куда глаза глядят от фронта. В одном из владивостокских кафе он случайно познакомился с Давидом Бурлюком, и поскольку чешскому коллеге по цеху было негде ночевать, всегда гостеприимный Бурлюк пригласил его к себе домой. В результате Вацлав влюбился в его младшую сестру Марианну.
Когда 1922 г. Давид решил, что всей семье следует ехать в Америку, то поставил Фиалу перед выбором: «Или женись на Марианне, или я забираю ее с собой!». В результате брак был заключен, и из Японии, через Триест, супруги добрались до Чехословакии. В Праге у них родился сын Владимир. Марианна прожила здесь счастливую жизнь, поскольку Вацлав Фиала был успешен при всех властях.
Иначе сложилась судьба у другой сестры Давида – Людмилы. В 1923 г. ее муж, скульптор Василий Кузнецов умер от тифа, и она одна воспитывала четырех сыновей, умея только рисовать – она окончила Академию художеств в Петрограде».
– То есть Людмила эмигрировала в Чехословакию гораздо позже?
«В 1956 году, практически перед самым приездом Давида Бурлюка, сестра смогла ее сюда забрать. До этого Людмила всю жизнь она прожила в СССР – в Ленинграде и Саратове, где бедствовала. Трое из ее сыновей погибли на фронте... Последние десять лет, которые она провела в Праге, оказались гораздо счастливее – она много рисовала и даже организовала здесь свою последнюю выставку.
Давид Бурлюк, проведя в Чехословакии два месяца во время своего первого приезда, лечился в Подебрадах и Карловых Варах, жил в Праге, встречался со многими писателями и художниками, например, с Иржи Тауфером, написавшим потом о нем воспоминания, с Витезславом Незвалом…»
– Его помнили как соратника Маяковского? Ведь приезд «трибуна революции» в 1927 г. в Прагу произвел неизгладимое впечатление на чешский художественный авангард, многие представители которого помнили об этом и спустя четверть века…
«Эмиграция накладывала на Бурлюка определенное «клеймо», так что его единственным пропуском в социалистический мир было то, что он называл себя учителем и соратником Маяковского, а «главный пролетарский поэт» тепло о нем отзывался: «С любовью вспоминаю своего друга Бурлюка, который всегда давал 50 копеек». На что Бурлюк не преминул заметить: «Никогда меньше рубля не давал!»
– Прага нашла какое-то отражение в творчестве Бурлюка?
«Да, остался и ряд живописных работ, и эскизов, связанных с Прагой».
Валентин Федорович Булгаков (1886–1966)– последователь и последний секретарь Л. Н. Толстого. После работы в Помголе, в 1923 г., был выслан из РСФСР в составе так называемого «философского парохода». Жил в Чехословакии, в годы войны был заключен нацистами в концлагерь. В 1948 г. вернулся в СССР, где стал хранителем музея в Ясной Поляне.
– Вернемся к его корреспонденту. Валентин Федорович Булгаков – тоже очень интересная, но совершенно иная фигура. Как он попал в Прагу?
«Он приехал сюда в феврале 1923 г. в ходе высылки на так называемых «философских пароходах», когда советские власти изгоняли из страны писателей, философов. Ведь это были не только пароходы, но и поезда…Попав сюда, первое время он продолжал заниматься популяризацией творчества Льва Толстого, который, разумеется, был к тому времени переведен на чешский язык. Валентин Булгаков ездил с лекциями и в Швейцарию, и в Германию, и во Францию, выпустил в Праге книгу «Толстой – моралист».
– Общался ли Булгаков с потомками Льва Толстого? В Праге жила его внучка Мария.
«Думаю, да, однако он об этом не упоминает. Валентин Булгаков также выступил соавтором сборника «Русские художники за рубежом», подготовил к изданию сборник «Русские писатели за рубежом», который вышел только в 1990-е гг. в Нью-Йорке, подготовил мемуары о Толстом, которые вышли уже позже, в СССР. Однако его главное культурное детище – Русский культурно-исторический музей в Збраславе. Несмотря на то что здесь работал Русский заграничный исторический архив, Булгаков загорелся идеей собирать не только рукописи и печатные издания, но и другие вещи, связанные с русской эмиграцией».
– Валентин Булгаков писал о том, как ему больно, когда в витринах антикварных магазинов Франции, Чехословакии пылятся раритеты, связанные с эмигрантами, которые вдовы, наследники продавали за бесценок…
«В 1934 г. он пришел с предложением создать такой музей в Русский свободный университет и нашел там определенную поддержку, хотя, например, руководители Русского заграничного исторического архива страшно ревновали… Тем не менее, хотя у Булгакова не было ни помещения, ни денег, он смог этот музей создать. За помощью он тщетно обращался к очень многим, включая Эдварда Бенеша. Наконец, им помогла супруга чешского политика-русофила Карела Крамаржа Надежда Абрикосова. Хозяин Збрасловского замка, где жила его дочь с детьми и пустовало много помещений, согласился выделить две комнаты, позже Булгаков выпросил третью. И в этих трех комнатах Булгаков начал устраивать музей, не получая никакого жалованья. Русский свободный университет выделил ему 500 крон... Булгаков стал собирать экспонаты сначала в Праге – он смог получить скульптурные работы Головина, рисунки Билибина. Потом ему начали присылать свои произведения и другие русские художники».
– То есть сначала это была чисто художественная коллекция, а не предметы быта?
«Потом появились и такие экспонаты – личные вещи Врангеля, полученные им от вдовы адмирала, личные вещи Деникина, ручка и самодельное серебряное кольцо, подаренные Цветаевой. У него также были ручки Бунина, Гиппиус, Мережковского. Николай Рерих сказал, что «это – начинание, о котором он мечтал, и первый подобный музей в Европе», подарив 15 своих полотен, а сын художника Станислав прислал портрет отца. Так что в Збраславе, когда музей занимал уже 13 комнат, появился целый зал Рериха. Гастролировавший в Праге Федор Шаляпин передал свою фотографию с автографом. Очень плодотворной оказалась поездка Булгакова в Париж – свои работы ему подарили Гончарова, Добужинский, Бенуа, Коровин».
– Какой же оказалась судьба этого музея?
«Музей торжественно открылся 29 сентября 1935 г. и начал работать достаточно успешно, даже проведя выставку работ Ильи Репина… После оккупации 1939 г. деятельность музея еще продолжалась, но уже не так активно. А ровно 22 июня 1941 г. Валентина Федоровича арестовали».
– Булгаков попал в гестапо?
«Да, в своих мемуарах он пишет, как все это происходило. Сначала выглядело не так страшно – вежливые немецкие офицеры угощали кофе… Потом все хуже и хуже. Три месяца Булгаков просидел в тюрьме Панкрац. За Валентина Федоровича ходатайствовали ученые и руководство университета, и его выпустили. Однако в 1943 г. – новый арест. Схватили и его дочь Татьяну, убежденную антифашистку. Татьяна провела два года в Равенсбрюке, Валентин Федорович попал в концлагерь Вайсенбург в Баварии. Чудом они оба вернулись оттуда в 1945 г. живыми и здоровыми. В Праге Булгаков сразу же бросился узнавать, что случилось с музеем. А с ним произошла беда – сначала в Збрасловском замке разместились немцы, затем там жили советские солдаты. Экспонаты были либо испорчены, либо расхищены. Однако многие картины сохранились».
– Что же Булгаков решил делать с оставшимися экспонатами?
«Изначально Русский культурно-исторический музей собирался именно для России – это было записано в его уставе. В 1945 г. НКВД вывезло архивную часть музея, а живопись пришлось переправить в Прагу, в русскую гимназию, ставшую советской школой. Булгаков понял, что не сможет воссоздать музей: в 1948 г. он упаковал все, что осталось, и отправил в Москву, а вслед за этим уехал туда и сам».
– Из этого следует, что он положительно воспринимал СССР. Как он относился к Сталину?
«О Сталине в воспоминаниях и записях Булгакова ничего нет. А к Советскому Союзу он относился положительно – все годы эмиграции у него был советский паспорт. Позднее он писал, что когда в 1948 г. покидал Чехословакию, то чувствовал грусть расставания, но одновременно радость от того, что едет на родину».
– То есть вернуться было его желанием, которое он осуществил. И на него даже не повлияли аресты среди русских эмигрантов в Праге в 1945 г.?
«Судя по всему, нет. Он хотел вернуться, чтобы в большей степени себя реализовать, и он хотел вернуться в толстовские места…»
Судьба Булгакова в Советском Союзе сложилась благополучно – он не был репрессирован. Евгений Деменок считает, что свою роль здесь сыграли те художественные произведения, которые он передал советскому государству, – некоторые полотна Збрасловского собрания сегодня хранятся в фондах Третьяковской галереи и Исторического музея. Валентин Федорович смог исполнить свою мечту – поселился в Ясной Поляне, где в течение почти двух десятилетий, вплоть до самой смерти, служил хранителем Дома-музея Л. Н. Толстого.
