«Снимать не нашего Высоцкого было чревато осложнениями»
В рамках Дней Москвы, открывшихся в конце сентября в столице Чехии, в здании Староместской ратуши проходит выставка фотографий «Четверть века без Высоцкого», автором которых является Валерий Плотников. Когда я попросила Валерия рассказать о начале его знакомства и дружбы с Высоцким, фотограф сразу же, честно расставил все точки над «и», сказав, что не стал называть бы это дружбой, а скорее, хорошим знакомством.
«Я знаю - особенно на данный момент - большое количество людей, которые называют себя друзьями Высоцкого, но оставим в стороне их представления о дружбе. Я был очень хорошо знаком с Володей, иногда это было, действительно, достаточно тесное и регулярное общение, иногда мы расставались на какое-то время, и я ему говорил: Володя, когда нужно будет для какого-нибудь дела сфотографировать или конкретные съемки, ты можешь на меня рассчитывать. Мне было приятно, что Володя, который без энтузиазма относился к процессу съемок, все-таки соглашался у меня сниматься, было сделано столько кадров, что их хватило на целый альбом. Хотя несколько раз он меня подвел, и на некоторых кадрах его нет - я даже это представляю у себя в альбоме и рассказываю - вот здесь должен был быть Высоцкий, а здесь - мог бы быть, но Володя был человек довольно неуправляемый и свободный, и под определенное настроение мог не явиться на съемку. И не только на съемку, но иногда даже и на спектакль. Но это, скажем так, его причуды, и теперь - я это понимаю - он имел на это право. А познакомились мы с ним в 1967 г..»
- Высоцкий тогда снимался в «Интервенции», страна знала его по голосу, но не знала, как он выглядит. Каким он сохранился в вашей памяти тогда, в 1967 г.?
«Удивительно энергичный, жаждущий победы. Мне очень понравилось, когда в анкете, распространявшейся в 1967 г. среди актеров в театре на Таганке, на вопрос «Хотите ли вы быть знаменитым», Володя ответил: «Хочу и буду» или на вопрос «Чего вы хотите больше всего?» ответил: «Чтобы помнили и пускали». Но потом, когда Володю везде пускали и все помнили, он понял, что это палка о двух концах, потому что когда ты нигде, кроме заграницы, не можешь остаться наедине с собой, это тяжелая ноша».
- В общем-то, вы исполнили удивительную роль - с одной стороны о вас говорили как об официальном фотографе Высоцкого, с другой стороны вы складывали фотографии в ящик письменного стола, это достаточно удивительный статус...
«Вы знаете, у меня долгое время, не всегда, был такой статус, но я сам это выбрал, мне его никто не назначал. Я просто прекрасно понимал и всегда действовал от сердца. Понимал, что если я этого не сделаю, это не сделает никто, потому что люди, работающие в штате каких-то издательств, были под гнетом своего официального положения. Снимать - хорошо и много -того же Любимова, театр на Таганке, Высоцкого было чревато осложнениями, это же «не наш театр, не наш Высоцкий», зачем все это? Я уж не говорю, « не наш Шнитке » - этот перечень можно продолжить.
А я знал, что эти люди, тот же Высоцкий гениальны, мне не нужно было дожидаться 1980-го года, чтобы понять это, и по мере сил я снимал. А прощание с Высоцким... Я понимал, что это выльется во что-то непредставимое для нашей страны, потому что этот выплеск горя и любви по отношению к Высоцкому в эти дни будет очевиден».
- Вы упоминали, что Высоцкий иногда срывал съемки, какого неосуществленного снимка вам особенно жаль?
«Их было несколько, но одна невосполнимая, когда я его попросил, чтобы он сыграл Гамлета с бородой. Он тогда приехал из Парижа, вспоминаю единственный «Вишневый сад», где так органично купец Лопахин с бородой - Володе вообще шла борода, и я уговорил его сняться в Гамлете. Прихожу вечером на спектакль, Володя сидит с самого начала на сцене, я вхожу в зал, смотрю - батюшки мои, Володя побрит, причем, если учесть, что мы встречались утром или днем, и он был с бородой, для меня это был шок. Я так расстроился, что не сделал ни одного кадра, хотя можно было сделать хотя бы в силу того, что с премьеры прошло уже какое-то количество лет ».
- До Праги ваша выставка побывала в Хельсинки, как там ее приняли?
Хельсинки замечательный город и находится рядом, мы поехали туда на машине, все было прекрасно. Я, откровенно говоря, думал, что это будет формальное событие для друзей, для близких. Выяснилось - правда, мы так подгадали, приехали, когда был Володин день рождения - на концерт, выступали финские актеры и барды, которые сами перевели и стихи, и песни Высоцкого так, что я даже пожалел, что их не слышит Володя. Хоть это и еретически звучит, ему бы поучиться исполнять собственные песни, потому что они исполняли их не эстрадно, как порой исполняют его песни, пытаясь их приукрасить, с замысловатой аранжировкой, а брали самую суть, только еще более утонченно, замечательно владея инструментом - там были гитара, контрабас и аккордеон. Чудо, и на финском языке! Более того, позже они мне рассказали, что у них на танцах песни Высоцкого пользуются успехом, причем до сих пор, этого я никак не ожидал. И этот вечер замечательно прошел, выставка была, читали стихи Высоцкого на финском языке, я впервые слышал мощный, раскатистый финский язык».
- Когда впервые к вам обратились, разыскивая фотографии Высоцкого?
«Я, действительно, педант и под каждой фотографией есть точные даты съемки - я даже сам удивился, когда увидел, что уже с 1967 года писал, когда и где снято. За 13 лет, когда еще Володя был жив, напечатали шесть его фотографий у нас в стране. Если учесть, что две из них были напечатаны для иностранцев через АПН, так это были четыре. Естественно, когда Володи не стало, я уже сбился со счету, за сотню перевалило, это точно. А альбом, который я сделал - апофеоз всего, причем это не было приурочено к дате, книга « Четверть века без Высоцкого » возникла, когда мы делали уже вторую выставку в Москве, и летом, действительно, исполнилось четверть века, когда его не стало».
- Когда вы решили, что займетесь сценической фотографией?
«Дело в том, что я снимал все, что мне интересно. Фотография театральная возникла, когда Володя вывел меня в театр на Таганке, я понял, что это все надо запечатлеть. Я выбрал для себя несколько театров и спектаклей, которые снимал на свой страх и риск или же придумывал какие-то темы. В свое время я снимал шекспировские спектакли театров Петербурга и Москвы, потом это с удовольствием публиковали. Слава Богу, я всегда был живой человек, и так сложилась моя жизнь, что уже с 15 лет я знал Бродского, сейчас это диковато звучит, и Довлатова видел. Дружил с Сережей Соловьевым и Левой Додиным, которые сейчас такие маститые и мощные деятели нашей страны, а тогда мы просто были мальчишки из одной команды с Невского проспекта, из Дворца творчества юных, как сейчас говорят, просто варились в одном котле, было нас человек двенадцать, четырнадцать ».
- Насколько тесные отношения у вас были с Бродским?
«Нет, тесными их назвать нельзя. Знаете, я рассказываю и это немножко отдает хлестаковщиной, но это, действительно, было. Мне было тогда лет пятнадцать, Йосиф был на несколько лет старше, но в этом возрасте это ощущается, и не знаю, почему он был благосклонен ко мне и водил меня по местам былой боевой славы, показывал те дворы, по которым его возили на суд, делился какими то впечатлениями. Мне безумно жаль - это из той же серии, как с Высоцким - я придумал фотографию, она была бы уникальной, Бродского с его комнатой-колодцем. У нас есть дворцы-колодцы, известные по Достоевскому, а у Бродского была комната- колодец, потому что в Петербурге старые барские квартиры с высоченными потолками нарезали на клетушки, поэтому комната в высоту получалась гораздо больше, чем на полу, и вот у Йосифа она была вся обложена книгами, то есть заставлена. И я придумал: если забраться наверх и сверху снять широкоугольным объективом эту комнату, а внизу бы сидел Бродский, это был бы потрясающий кадр, причем кадр про него, но такая «мелочь» - у меня не было тогда нужного объектива, я не был тогда так оборудован, как сейчас, учился в Москве во ВГИКе. Приезжал нерегулярно, как-то приехал, а мне говорят - а Бродский то уехал, и я так и не успел сделать ту фотографию. Слава Богу, Йосифа Бродского сняли и без меня, ему в этом смысле повезло, а Сережу Довлатова я «достал» еще в Нью-Йорке и снял за полтора месяца до его ухода из жизни, и многих, многих других ».
