Трагедия деревни Салаш: « Они хотели сражаться за свободу...»
В конце Второй мировой войны, когда победа над нацистской Германией стала очевидной и близилось освобождение Чехии и Моравии, офицеры и солдаты Третьего Рейха стали еще более жестокими. Стараясь отсрочить момент полного разгрома, а, возможно, и от ярости от ближущегося поражения, они стали гораздо жестче обращаться с жителями завоеванных стран, чем во весь предыдущий период войны.
Только за апрель и май 1945 года на территории Протектората Богемии и Моравии погибло 11 тысяч чехов и словаков, а также десятки тысяч представителей других стран: Советского Союза, США, Польши, Румынии, Германии. В последние месяцы войны нацисты зверски расправлялись не только с пленными солдатами армий противника и партизанами, но и с мирными жителями, которые оказывали им помощь или хотя бы были заподозрены в этом. В конце апреля 1945 года 19 человек из деревни Салаш были коварно пойманы в ловушку и жестоко убиты. По свидетельству очевидцев, расстрелявшие их солдаты говорили по-русски, по-польски и на ломаном чешском. Предполагается, что это были сотрудники гестапо и власовцы.
— Мой братишка тогда учился на официанта, после школы или работы возвращался домой. Мне папа о партизанах не рассказывал, а при брате проговорился, и тот заявил, что хочет к ним присоединиться. Он начал возить партизанскую обувь на починку к пану Балайке в Велеград. У него был большой рюкзак, сверху он клал спущенный футбольный мяч. Если бы немцы его схватили, он сказал бы, что едет к пану Балайке, чтобы его исправить. Но его ни разу не поймали, — рассказывает пани Зубкова, которая 29 апреля 1945 года лишилась отца, брата и всех своих дядей и двоюродных братьев.
Садист во главе партизанского отряда
Согласно одним источникам, во главе отряда в этот период стояла сама Ольга Франтишакова и лично принимала участие во всех партизанских операциях. Однако есть информация, что командиром отряда был ее любовник Йозеф Гоуфек, известный как Пепек. После войны он был несколько раз судим за убийства, да и в военные годы, по свидетельствам очевидцев, отличался садистскими наклонностями, много пил и мучил пленных с нечеловеческой жестокостью. Тех, кто был с ним не согласен, он обвинял в предательстве и коллаборационизме и безжалостно казнил, в том числе закалывал штыком — сам или руками своих бойцов, которые его боялись.
Отряд «Ольга» действовал и в лесах около деревни Салаш. Местные жители снабжали партизан едой, предоставляли кров, давали информацию, некоторые присоединялись к отряду. В феврале 1945 года партизаны слили горючее из 30 цистерн оккупантов. 19 апреля бойцы отряда напали на замок в Гоштицах и взяли в плен генерал-майора Дитриха фон Мюллера и еще восемь офицеров. Все офицеры были казнены, а генерал-майора в мае 1945 года партизаны передали в штаб 2-го Украинского фронта под командованием маршала Р. Я. Малиновского. Власти Протектората отреагировали жестко: в район были направлены истребительные отряды Jagdkommando, специально подготовленные для контрпартизанской войны. Деревня Салаш тоже не избежала этой участи: 22 апреля туда пришли 36 нацистских солдат.
Франтишек Трубачик помогал партизанской группе из пяти человек под командованием советского офицера Андрея Синдорка: носил им в лес еду, некоторых прятал у себя на чердаке.
В апреле 1945 года в районе Салаша был сброшен советский десант. Один из семи парашютистов повис на ветвях, затем упал на землю и сломал обе ноги. Ему удалось доползти к ручью, где его через несколько дней нашел Франтишек Кратки и отвез на повозке в Салаш к Франтишке Грдиновой. Она спрятала раненого, вызвала к нему доктора Ганака из Велеграда, а потом заботилась о нем до конца войны.
Они хотели сражаться за свободу, но попали в ловушку и были жестоко убиты
На вопрос лесничего, кто они и откуда пришли, солдаты отвечали, что они русские партизаны. Однако их поведение выглядело подозрительно: они обращались с местным жителям агрессивно, было больше похоже, что они пришли их арестовать, а не попросить о помощи.
— Франтишек Коварж спасся чудом: провожая солдат в лес, он сказал, что забыл портсигар, а без сигарет ему никак не обойтись. На удивление, его отпустили. Пан Выкидал был уже старый, шел медленно, солдаты его обогнали и велели возвращаться. Пан Заплетал еще раньше выпрыгнул в окно кухни и убежал, по дороге встретил моих братьев, родного и двоюродного. Он посоветовал им вернуться: все это кажется ему подозрительным, этих партизан никто не знает. Парни его не послушали, брат сказал, что он должен идти за папой, а эти солдаты точно партизаны.
Больше никому вернуться в деревню они не позволили: якобы, чтобы их не предали. Селян отвели на километр от леса, пообещав научить обращаться с оружием. Командир приказал сесть на землю. Солдаты окружили их. Девятнадцать безоружных людей было застрелено на месте и добито прикладами.
Самым младшим из погибших, Франтишеку и Алоису Правдикам, было всего восемнадцать. Они пришли на место последними, потому что их не было дома, когда Добеш собирал односельчан на помощь партизанам. От матери они узнали, куда ушел отец, и последовали за ним.
Местные жители перевезли тела убитых на кладбище, чтобы родные могли их узнать и похоронить. Тела лежали обнаженными (убийцы сняли с них всю одежду и ценности), прикрытые лишь хвоей — все, кроме несчастной Алоизии Шпичаковой, труп которой был обезображен. Горе и скорбь разлились по округе.
— Я все время вижу себя на третьей ступеньке лестницы костела, а моя мама обмывает тела мужчин: своего мертвого мужа, сына и племянника — они были все в крови. А я просто сидела и плакала. Вижу себя на этой ступеньке постоянно, забыть это невозможно. Мама очень сильно плакала, особенно по ночам. Я не спала и слышала, как она плачет.
Спасся чудом, пробираясь через непролазную чащу
— Когда я увидел строящихся солдат, мной овладел ужас, я не хотел идти дальше. Тот, который немного говорил по-чешски и шел за мной, сказал: «Беги туда, а то получишь!» Я положил велосипед у дороги и, подходя к остальным, услышал, как кто-то скомандовал: «Сесть!» Когда я сел, кто-то сказал: «Сейчас придут товарищи и принесут вам оружие». В ту же минуту мужчина, стоявший справа, закричал: «Deutsche Geheime Staatspolizei!» И все стоявшие вокруг открыли по нам огонь. Я вскочил, еще несколько человек тоже. Обезумев от ужаса, я побежал оттуда. Я несся, петляя по крутому склону. Вокруг беспрерывно свистели пули. В какой-то яме, когда мне удалось оторваться от стрелявших, я сорвал с себя плащ, из последних сил бросился в густую чащу и помчался прочь», — рассказывал Франтишек Млинек в письме в 1957 году. Свое спасение он считал настоящим чудом. Это письмо он писал в оправдание: его обвиняли в том, что он знал о готовящемся преступлении и помогал немцам. Так считали не только почти все выжившие из деревни Салаш, но и жители соседних деревень, потерявших в трагедии своих родственников и друзей.
— Он пытался оправдаться, протестовал, заявлял, что его совесть чиста. Но это не так. Он не смог бы пробраться через чащу, а если бы и попробовал, не может быть, чтобы его не застрелили. Мы все знаем, какие там густые заросли; если бы он через них продирался, давно бы был мертвый. А еще лесничий рассказывал, что несчетное число раз проходил по тем местам и нигде ничего не нашел, совершенно ничего — а Млинек утверждал, что потерял там шляпу, — пожимает плечами пани Божена.
