«У России долгая традиция сопротивления». «(Не)последние слова» политзаключенных звучат по-чешски
Сборник «(Не)последние слова»: речи российских политзаключенных, произнесенные в залах судов, вышли в переводе на чешский язык.
«В современной России едва ли не единственным местом, где можно действительно открыто говорить, остаётся застекленная клетка в зале суда. Именно оттуда перед вынесением приговора обвиняемые могут произнести свое последнее слово. Большинство не просят о снисхождении и не надеются на справедливость суда, а используют эту единственную возможность, чтобы осудить войну, не поддаться страху, выступить против лжи и насилия и поддержать других несправедливо осужденных», – написала в предисловии к чешскому изданию книги «(Не)последние слова» драматург, сотрудница «Чешского Радио» Марина Фелтлова.
Михаил Ходорковский, Надежда Толоконникова, Ильдар Дадин, Кирилл Серебренников, Алексей Навальный, Алексей Горинов, Илья Яшин, Владимир Кара-Мурза… Сборник «(Не)последние слова» из двадцати девяти речей, произнесенных в разные годы российскими политзаключенными, был издан по инициативе социального театра «Лютый крот» («Krutý krtek»).
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
«Началось всё с того, что год назад я придумал проект "Лишенные права голоса" (Umlčené hlasy), принять в котором участие я пригласил коллегу Марину Фелтлову. Я сказал ей: "Марина! Давай что-нибудь сделаем! Я не верю, что всё российское общество – на стороне Путина, и что абсолютно все боятся говорить! Будем искать тексты!" Вместе мы нашли издательство "Freedom Letters", которое публикует запрещенных в России авторов. Марина обнаружила там сборник «(Не)последние слова», и мы решили его перевести», – объяснил режиссер и актер театра «Krutý krtek» Карел Кратохвил.
Презентация издания прошла 3 декабря в библиотеке самиздатовской литературы Libri Prohibiti в Праге – там же были готовы конверты и марки, чтобы написать письма политзаключенным в российских тюрьмах.
«Режим посадит вас в тюрьму, в лагерь или просто убьет»
«Публично выступить против Путина в России вы можете. Это требует мужества, веры, а также принятия того факта, что режим посадит вас в тюрьму, отправит в исправительный лагерь или просто убьет. Мы представляем подлинные речи российских политзаключенных в суде накануне вынесения приговоров по сфабрикованным процессам», – рассказывают авторы проекта на интернет-страницах, где будут выложены все тексты.
О работе над книгой рассказывает Гана Косакова – специалистка по современной русской литературе, преподавательница философского факультета Карлова университета, которая руководит переводческим семинаром и привлекала к работе над сборником своих студентов.
«Мы хотели показать, что Россия – это не только Путин»
«Следует, прежде всего, сказать, что чешское издание основывается на русской книге, опубликованной в прошлом году – разумеется, не в России, а за рубежом. Книга вышла под тем же названием – «(Не)последние слова». Когда ко мне обратились коллеги из «Чешского радио» и театра, я сразу согласилась участвовать в переводе сборника, поскольку проект мне очень понравился, и я считаю его важным. Я обратилась к нашим студентам философского факультета Карлова университета, отделения русистики, с предложением выбрать и перевести русские тексты политзаключённых на чешский язык.
Я адресовала свое предложение студентам, у которых уже был какой-то переводческий опыт, и меня поразила их реакция: все, кроме одной студентки, ответили согласием. Они по-разному отнеслись к проекту – были и те, кто уже знал о русском издании. Другие подходили к проекту по гендерному признаку, сказав, что их больше всего интересуют женщины. Были и те, кто выбрал чисто профессиональный подход, сказав: "Мы переведем оставшееся".
Я выбрала то, что меня заинтересовало, прежде всего, как текст, в том числе с художественной точки зрения, с точки зрения того, как они структурированы.
Хочу отметить еще один момент нашего выбора, который, как мне кажется, очень важен для чешского читателя. Во-первых, мы хотели показать, что Россия – это не только Путин. Что в России есть долгая традиция сопротивления, которая продолжается, а в последнее время даже усиливается. Во-вторых, мы хотели показать, что политзаключенные принадлежат ко всем слоям российского общества. Так что мы выбирали тексты и с точки зрения социального среза», – объясняет Гана Косакова.
29 ноября 2024 года 2-й Западный окружной военный суд назначил московскому муниципальному депутату Алексею Горинову по делу об оправдании терроризма 3 года лишения свободы – за слова, якобы произнесенные в разговорах с сокамерниками. Обвинение было предъявлено, когда политик уже отбывал в колонии семилетний срок за «дискредитацию армии».
Для сборника «(Не)последние слова» Гана Косакова перевела речь Горинова, произнесенную им на суде в 2022 году.
Она заканчивается словами: «Мы должны будем реабилитировать жертв и судить преступников. Должны будем восстанавливать доброе имя своего народа, своей страны. А пока нашей власти желаю благоразумия. Суду – мудрости. Всем, на кого накатывается новая волна репрессий – стойкости, как и всему украинскому народу. Себе – стать в будущей России ее послом в Украине. Всем, кто меня поддерживал непосредственно или на расстоянии – не унывать! Я с вами».
Среди текстов, переведенных русистом, поэтом и переводчиком Тимом Постовитом была и речь Малсага Ужахова. Председатель Совета тейпов ингушского народа приговорён к 9 годам колонии общего режима по «Ингушскому делу» – массовым гражданским протестам в 2018 и 2019 годах.
В последнем слове Малсаг Ужахов цитирует русских классиков, в том числе строки Кондратия Рылеева, которые поэт написал в 1826 году:
«Тюрьма нам в честь, не в укоризну,
За дело правое мы в ней.
Мы не стыдимся сих цепей,
Что носим здесь мы за Отчизну!»
Переводчик Тим Постовит ответил на вопросы Radio Prague Int.
– Как Вы присоединились к проекту?
– Предложение участвовать в переводах мне сделала моя бывшая научная руководительница Гана Кусакова. И я его принял, поскольку считаю, что важно доносить до чешского читателя подобную информацию – речи людей, которые сидят в российских тюрьмах за то, что выступили на стороне света, на стороне свободы.
– Что из этой книги может извлечь чешское общество?
– Во-первых, я полагаю, что чехи могут услышать в текстах, которые напечатаны в новой книге, слова своих диссидентов, своих политзаключенных, потому что здесь действительно очень много схожих моментов. Во-вторых, возможно, чехи увидят в этих текстах надежду. Надежду на то, что Россия – не только молох, который пожирает все вокруг себя, но также страна, которая при правильном руководстве может стать добропорядочным соседом. На это я тоже надеюсь.
– То есть в каком-то смысле это попытка показать «хороших русских», о которых сейчас иногда говорят в ироничном ключе?
«Эта книга – попытка показать людей, которые не испугались
– Это, скорее, ярлык, который раздают людям: плохие, хорошие... Мне кажется, что книга – просто попытка показать людей с большой буквы «Л», то есть людей, которые не испугались. А то, что они русские – уже вторично. Это прежде всего граждане государства, поступающего несправедливо, и это люди захотели с этой несправедливостью как-то бороться. Для меня, в первую, очередь важно именно то, что они русские, вторично.
– Вы упомянули схожесть российских политзаключенных с чехословацкими диссидентами. Вы нашли что-то в их речах, что отсылало бы к чехословацкой истории диссидентского движения?
– Ну, все они – люди образованные.
– Читали Вацлава Гавела?
– Они наверняка читали Гавела – я надеюсь на это. Сегодня [на презентации] я читал последнее слово председателя Совета тейпов Малсага Ужахова. Он построил свою речь на литературоцентричном экскурсе. И это на самом деле очень похоже и на то, что делал Гавел и другие диссиденты. Сегодня прозвучали стихи Ивана (Магора) Йироуса, который тоже это делал. Поэтому я нахожу много схожих моментов.
– Андрей Пивоваров во вступлении к публикации отмечает, что последние слова предназначались не судьям, поскольку приговор был предрешен. А кому, по-вашему, подсудимые адресовали свои выступления?
– Мне кажется очевидно, что адресатом являлся российский народ. И, в принципе, не только российский, но и те народы, которые притеснены российским государством. То есть это было какое-то воззвание к народу и просьба о активности.
– И кто-то этот призыв услышал?
«Очевидно, что адресатом речей в суде был российский народ»
– Мне сложно судить, потому что я не нахожусь в России и за тем, что там происходит, слежу только по СМИ. Но очень хочется надеяться, что когда-нибудь эти речи услышат, и, например, при построении новой России эти речи и поступки сыграют свою роль.
– Вы лично общались с вашими героями? С кем-то, кто, допустим, в результате обмена попал на свободу?
– Такой возможности у меня не было, и она вряд ли появится. Но для меня как для переводчика это не столь важно, потому что их речи очень выверенные – видно, что они написаны людьми, которые понимали, зачем и что они пишут. И для меня переводить их было легко, как ножом по маслу.
– С некоторыми из тех, чьи речи попали в книгу, например, с Ильей Яшиным, с Владимиром Кара-Мурзой, вы вполне можете встретиться. И если такая встреча произойдет, какой вопрос вы бы им задали?
– Я родом из Украины, и если речь идет о моем личном видении, то я, прежде всего, спросил бы их напрямую про то, что происходит, про войну, и про то, как они в качестве представителей нового российского народа поведут конгломерат народов к примирению с украинским народом. Вот об этом я бы спросил в первую очередь.
– Вы не были разочарованы их поведением после освобождения? Потому что в их адрес звучали критические голоса именно потому, что они недостаточно четко выразили свою антивоенную позицию, хотя потом они и сформулировали ее более подробно.
– Да, я был разочарован, но, мне кажется, опять-таки, что это вторичный вопрос, – люди, которые вернулись после отсидки, просто пытались как-то отвечать на вопросы. Поэтому я очень надеюсь, что такой человек как Владимир Кара-Мурза настроен правильно – я почти уверен в этом. Конечно, хотелось бы увидеть какие-то поступки, которые сложно ожидать в ближайшее время, учитывая обстоятельства. Но, конечно, сначала у меня было некоторое разочарование.
– Поскольку вы родом из Украины, то, скажите, эта книга может быть в какой-то степени – на русском или чешском языке – интересна украинскому читателю?
«Это люди, у которых с украинцами один враг – Кремль»
–Так как эта книга вышла на чешском языке, который здесь объединяет иммигрантов разных нциональностей, думаю, она может быть интересной и украинцев. Политзаключенные – люди, у которых с украинцами единый враг – Кремль. И для меня как человека этнически из Украины, но проживающего всю жизнь в Чехии, враг один – это кремлевский режим. Когда он падет, появится возможность разбираться, кто из оппозиции будет вхож в украино-европейские дипломатические круги, а кто нет. Но, опять-таки, как переводчик я не готов отвечать на такой вопрос.
– Тогда спрошу вас как переводчика. Какой из текстов вам было особенно интересно переводить или, может быть, особенно трудно?
– Особенно сложно переводился именно текст упомянутого господина Ужахова, председателя Союза тейпов. Он цитировал Кондратия Рылеева, который не переведен на чешский, или я не нашел перевод, поэтому четверостишье мне пришлось перевести самому. Молсаг Ужахов построил свой текст как литературоведческий экскурс. Российское общество, как и чешское, литературоцентрично, и это была своего рода пощечина российскому народу: «Читайте свою литературу, потому что там вся правда, и она была написана уже 200 лет назад». Мне показалось это колоссально элегантным и мужественным жестом, поэтому я восхищаюсь этим человеком и рад, что именно это малоизвестное имя – не знаю, как в России, но здесь, в Чехии, точно малоизвестное – включено в этот сборник.
– Какими еще переводами вы занимались или собираетесь заниматься?
– Последние мои переводы были сделаны для газеты «Твар» к 100-й годовщине смерти Николая Гумилева – я перевел его африканские стихи из последнего сборника. До этого я занимался переводами автобиографии малоизвестной анархистки начала ХХ века Евгении Ярославской-Маркон, жены русского биокосмиста Ярославского. Кроме того, я издал два сборника своих стихов на чешском языке – «Магистраль» про Прагу и «Motýlí pavilon» («Павильон бабочек»). Это лирическая поэзия.
– Чешской публике интересен Николай Гумилев, или вы просто уговорили «Твар» его напечатать?
– Это было несложно – благодаря моей личной поэтической работе для меня открылись двери в «Твар». Для русистов Гумилев, разумеется, – известное имя, а остальным могли быть интересны именно африканские стихи: Николай Гумилёв, по сути, русский империалист, приезжает в Африку и пишет о африканских народах как о равных себе. Мне кажется, что таких людей тяжело найти в рядах британских или французских поэтов.
