«В Праге вы поймете, что перед вами — тысячелетняя история сердца Европы»
Филолог Ольга Незовибатько приехала в Чехию в конце 2011 года со своим мужем Дмитрием, также россиянином. Как здесь сложилась ее жизнь, что подтолкнуло нашу сегодняшнюю собеседницу открыть для себя истинный облик Праги, сблизиться с нею, понять менталитет чехов, их отношение к своей стране и образ жизни? Почему ее так восхищает кинотеатр Ponrepo? И что, по ее наблюдениям, отличает чехов от русских?
— Мы оказались здесь, можно сказать, по воле случая, потому что вначале я приехала к мужу во Францию — он там учился, закончил университет, устраивался на работу, но у него не сложилось с оформлением рабочей визы, и тогда наш совместный выбор пал на Прагу. В то время, приезжая из Франции, было легче получить визу, оформить предпринимательскую лицензию, что мой муж и сделал. Таким образом мы приехали в Чехию, потому что муж не хотел возвращаться в Россию — он уже к тому моменту восемь лет там не жил и хотел оставаться в Европе. Так мы оказались в Праге.
«Интерес к любому славянскому языку у меня был всегда»
— Почему вы выбрали именно Чехию и что вас привлекло в Праге? Вы были наслышаны о возможностях, которые были для принятия такого решения может быть основополагающим фактором?
— С одной стороны были такие, скажем, прозаические технические возможности — то, что муж узнал, что ему как молодому специалисту, приезжающему из Европы, будет проще получить здесь документы и разрешение на работу. Меня, конечно, как филолога сразу же привлекло то, что это — славянская страна, что будет возможность освоить новый славянский язык, потому что в университете мы учили болгарский, а в данном случае был бы западнославянский язык, и я воодушевилась.
— Какая специализация у вас была в университете?
Я филолог, литературовед, но в рамках сравнительной грамматики исторических языков у нас был курс одного из славянских языков. Когда я училась, был болгарский, но интерес к любому славянскому языку был у меня всегда, поэтому мысли о том, что мы переедем в Прагу, у меня, с лингвистической точки зрения, уже присутствовала.
— Каковы были ваши первые впечатления от Праги?
— Это точно не была любовь с первого взгляда: вначале Прага не произвела на меня впечатления. Я не могла понять, в какой стране я нахожусь, то есть мне здесь казалось, что это — какой-то австро-венгерский или немецкий пейзаж. Я не чувствовала какой-то национальной особенности страны, мне казалось, что все это — центрально-европейское. Когда вы бываете в соседних странах, например, в Польше или в балканских, там сразу же чувствуется резкий колорит. Вы точно знаете, где вы, а Чехия в моём понимании была такая очень ровная, спокойная, европейская и среднеевропейская, и из-за этого мне казалось, что, может быть, у города нет индивидуальности. Но это было первое впечатление, с которым нужно было работать, да и понять, прожив здесь, что оно очень обманчиво. И что это — один из красивейших городов Европы, которому в XX веке повезло.
Это прекрасно видно, когда вы поднимаетесь на любую панорамную точку, на телебашню, когда вы видите и средневековую часть города с готическими шпилями, и модернистскую застройку начала прошлого века — ар-нуво, и когда на горизонте виднеется социалистическая застройка… Вы понимаете, что перед вами на ладони — история сердца Европы практически за тысячу лет, но для этого надо подняться и посмотреть на него с птичьего полёта, чтобы увидеть, что это город с живой сохранившейся историей.
— Я открою нашим слушателям, что пока мы вместе ехали в студию в лифте, вы признались, что настоящая ваша встреча с Прагой состоялась после прочтения путеводителя-эссе Анжело Рипеллино «Магическая Прага»...
— Да. Если не ошибаюсь, она уже вышла на русском языке в то время, когда я была в Праге, и мне её привезли в подарок. И это первое впечатление о том, что город — среднеевропейский, бывший частью Австро-Венгерской империи и интегрированный в историю других стран, — в этой книге это чувство у меня совершенно с другой стороны открылось. Я смогла увидеть Прагу как часть бурной истории начала XX века и ощутить её место в этом культурном контексте, поэтому Прага стала для меня по-другому прочитываться и была для меня магически населена уже совершенно новыми персонажами, всем известными из мировой культуры. Это, конечно, сближает с городом, когда вы чувствуете, как он вплетён в европейскую или в мировую культурную жизнь.
— Рипеллино действительно очень проникся древней Прагой, но можно вспомнить тоже то, что он переводил и таких поэтов прошлого века как Галас, Голан, Гора, лауреата Нобелевской премии Сейферта, Волькера, Ортена и других. Его первая книга Storia della Poesia CECA contemporanea (история современной чешской поэзии) была издана в Риме в 1950 г.
Потрясающая атмосфера маленького «Понрепо»
— Есть ли у вас — получается, что вы живёте здесь уже десять лет, — какие-то любимые места и уголки в Праге и в Чехии?
— Любимым уголком в Праге для меня является национальный киноархив и, по-моему, лучший кинотеатр в городе — Ponrepo («Понрепо»): там отличные подборки ретроспектив, ранее снятых фильмов, потом это возможность увидеть классику чешского кинематографа.
— …в том числе и ту, которую нигде в других местах невозможно увидеть.
— Да, потому что даже если в России и есть какие-то, например, синефильские клубы или небольшие кинотеатры, то увидеть там это можно только по случаю или если кто-то захочет этот фильм показать. Здесь у меня была возможность увидеть эти фильмы с пленки — это потрясающая атмосфера в общем-то маленького кинотеатра. Когда вы начинаете туда ходить, то понимаете, что посетители, не зная имени друг друга, уже в какой-то степени знакомы, не говоря о том, что там есть очень милые программы. В прошлом году, например, показывали немые фильмы Чарли Чаплина; я была удивлена, что там был пианист, который сопровождал немую картину. Я не могу себе представить другое место на Земле, — а я была в португальской синематике, в парижской, я люблю кино, — чтобы в зал могли принести фортепиано только для того, чтобы вы очутились в атмосфере кинотеатра столетней давности…
— В Праге, надо отдать должное, такие показы, когда приглашали пианистов, проходили не только в Ponrepo, но и, к примеру, в рамках международного фестиваля Mene Tekel. Показывали ленты прибалтийских, грузинских и других стран, и случались показы с премьерным исполнением композиций к современным картинам — например, в «Люцерне», которая тоже принадлежит к семейству старинных кинотеатров с интересной историей.
Выпадали ли вам какие-то важные для вас встречи с чешскими произведениями — в кинематографе, в музыкальной сфере или, может быть, в литературной?
— Мне кажется, что такая важная для меня встреча для понимания чешской культуры и менталитета состоялась в Театре Яры Цимрмана в пражском районе Жижков. Я о нем много слышала от знакомых, которые здесь жили намного дольше, но купить билет было совершенно невозможно. Я уже отчаялась заходить на сайт и вдруг увидела два освободившихся места, не думая и не смотря, на что я иду, чтобы попасть в этот театр. Это была моя первая пьеса на чешском языке, České nebe, «Чешский рай». После просмотра этой пьесы мне показалось, что я как-то лучше, наверное, стала понимать чехов и вообще их отношение к своей стране, их образ жизни. Меня поразила эта самоирония, с которой можно говорить о своей истории — своей гипотетической виртуальной истории.
— Сам Яра Цимрман — «друг» Фрейда, Эйнштейна, Чехова, благодаря которому Антон Павлович написал «Три сестры», является фикцией, мистификацией и, в определенном смысле, пародией на гения и гением пародии. Чехи в духе созданного образа по-разному обыгрывают известный сценарий, основанный на том, что этот отечественный гений-самоучка изобрёл практически всё, от лампочки до телеграфа...
— Да, и поразило меня то, как все ключевые фигуры чешской истории, начиная от святого Вацлава, были вплетены в ход действия этой пьесы. Естественно, какой-то контекст или шутки мне помогла понять моя подруга, с которой мы пошли в театр — она здесь живёт уже с рождения. Без ее помощи я некоторые контексты или игру слов не поняла бы.
Мне кажется, что когда я увидела это произведение и побывала в этом театре, я поняла, что чехов от русских и тех, кто приезжает сюда жить, может быть сильно отличает то, что они готовы свободно иронизировать и смеяться над собой, эта манера увидеть в себе недостатки, увидеть смешное, относиться к этому с лёгкостью, с улыбкой, совершенно не пафосно и не серьезно.
— И во времена Протектората Богемии и Моравии вожди Третьего рейха — в частности, Гейдрих, говорил, что «чехи — это смеющиеся бестии». В этой черте, видимо, проявлялось свойство чешского характера противостоять чему-то, при этом оставляя при себе своё мнение, но всё-таки совершать то, что они считали своим долгом — тихие подвиги.
Вы также устроились в Праге на работу — вы полагаете, вам повезло с работой?
— Да, я думаю, повезло, потому что мне удается совмещать два занятия и продолжать работать по профессии. Я — филолог и продолжаю работать на языковых курсах, преподаю русский как иностранный. То есть, это такое занятие для сердца, и, с другой стороны, в силу того, что я знаю несколько европейских языков, мне удалось устроиться на работу в международную компанию, где совершенно другая мультикультурная среда. Там люди — из разных уголков света, не только Европы, с разным жизненным опытом, которые по разным причинам и в силу разных обстоятельств оказались в Праге. Поэтому даже создается впечатление, что ты работаешь не в Праге, а где-то в Европейской комиссии, где можно встретить представителя любой страны и национальности. Конечно, внутренний язык общения в компании, особенно в переписке, английский. С коллегами, которые говорят по-чешски, мы общаемся на чешском, с кем-то — по-русски или по-французски, кого-то я могу спросить по-русски и получить ответ на словацком, но мы всё равно поймём друг друга. Я бы сказала, что если мы хотим договориться, мы это точно сделаем.
— Преподавание русского языка — тоже очень интересная тема. Вы преподаете преимущественно чехам?
— Да, студенты, которые приходят изучать русский язык по разным причинам, в основном чехи — совершенно разных возрастов и занятий. Кто-то возвращается к русскому языку, потому что начинал его учить еще в социалистические времена, когда русский язык был обязателен, и сейчас хочет вернуться к языку по зову сердцa.
— Чем это, на ваш взгляд, мотивировано?
— Мне кажется, что, например у моих студентов старшего поколения прослеживается любовь к русской культуре, к русской кухне.
Они совершенно умеют отделить русское, например, от советского, понять, что историческая и политическая ситуация, которая существовала, связана с решением людей, стоявших у власти, или идеологической машиной. Могут это отбросить и обратиться только к языку, культуре, к тому, что их интересует. И поэтому они возвращаются к русскому языку и уже рады, что поменялись и учебники, где нет никаких товарищей, пионеров и прочих подобных действующих лиц. Они хотят говорить и читать по-русски, путешествовать по России.
Кто-то, конечно, учит язык по рабочим причинам, так как есть студенты из разных чешских компаний, которые связаны с сотрудничеством с Россией и странами СНГ и даже иногда в основном со странами СНГ, потому что русский там остался таким лингва-франка, поэтому в какой-то мере нужно владеть разговорным и письменным.
Мы говорили с нашей гостьeй также о сложностях ковидного времени, невозможности видеться с близкими на протяжении долгого времени, ее переписке с бабушкой.
— Когда мы видимся через слова, они по-новому сближают людей и, с другой стороны, это и дисциплинирует — излагать свои мысли письменно. Может быть, мы будем вспоминать об этом времени, как общались между собой на другом уровне.
«В Чехии вы получите ответ на свой внутренний запрос, если точно его сформулируете»
Оля Незовибатько уверена, что чехи умеют очень бережно относиться не только к вещам, но и к ряду событий, истории и архивам.
— У нас есть друзья, которые интересуются русской эмиграцией на исследовательском уровне, и они рассказывали, что им удалось просто прийти в архив или в библиотеку, получить доступ и ознакомиться с материалами, поработать с ними. Мне кажется, это фантастика, потому что я не могу себе представить — я ставлю себя на место иностранца, приезжающего в Россию, не владеющего русским языком в совершенстве, который прорывается через, например, библиотеку или архив к каким-то интересующим его фондам или описям, которые может даже не внесены в картотеку...
Здесь было удивительно то, что, во-первых, все материалы сохранены, во-вторых, вам помогают получить к ним доступ — такой шаг навстречу всегда чувствуется, ваш интерес всегда будет поддержан и тем, что чехи это сохранили. Поэтому мне кажется, что здесь открываются возможности для человека, который интересуется своей историей, историей своего народа или своего любимого писателя, прошедшего эмигрантский путь здесь. Чехия даёт эту возможность как раз именно потому, что это умела сохранить. В Чехии сложилась такая ситуация: вы получите ответ на какой-то свой внутренний запрос, если вы его точно сформулируете. Здесь и будет такая вот магическая шкатулка — вы должны четко для себя понять, что вы ищете, а дальше уже открываете ее и видите, что все драгоценности — на месте.
