«После отъезда понимаешь, что уехал из дурдома»
«В России было ощущение, что сходишь с ума. В Чехии ты наконец можешь называть вещи своими именами, не видишь фашистских плакатов…» Как и многие другие, религиовед Леонид Мойжес эмигрировал после февраля 2022 года. Сейчас он докторант Карлова университета.
До начала большой войны Леонид завершил обучение в учебно-научном центре изучения религий РГГУ и даже начал было писать докторскую диссертацию по специальности, но затем его увлекла тема видеоигр. В России эта дисциплина пока не очень развита, поэтому первые контакты с коллегами москвичу приходилось завязывать на международных конференциях.
Когда стало ясно, что дальше карьеру и жизнь придется строить за рубежом, Леонид начал искать варианты и внезапно получил предложение из Чехии: в Карловом университете, на факультете социальных наук, действует центр изучения видеоигр, и учиться там можно на английском языке. Последнее стало решающим фактором.
Мы побеседовали с Леонидом о том, как складывается его жизнь и учеба в докторантуре после переезда в Чехию, и об общественной значимости темы его исследования.
Поступление и переезд дались непросто. Сначала Леонид с супругой долго жили в Грузии, но узкая профессиональная специализация не оставила выбора – пришлось ехать в Чехию. В рамках диссертации Леонид исследует то, как в цифровых и настольных ролевых играх изображается религия.
– Опыт жизни в России в этом плане очень интересен. С одной стороны, ты сталкиваешься с религией повсюду, от государственных религиозных праздников до куличей и пасхальных яиц, видишь соответствующие образы в книгах и комиксах. С другой стороны, у нас совершенно отсутствует мейнстрим получения информации о религии. Здесь мы подходим к общественной значимости моей работы. Я сейчас не имею в виду «как было здорово, когда у нас в школах преподавали Слово Божье». Факт в том, что у всех нас очень мозаичное понимание термина «религия»: у кого-то из семьи, у кого-то из школы. То есть это не столько собственные религиозные взгляды, сколько приобретенные извне. Соответственно, ими легко манипулировать. А, значит, привет, исламофобия! Это самый яркий пример. Или фобия по отношению к католикам. Правда, это более явная проблема для других стран, не для России.
– Если говорить о Чехии, то это во многом атеистическая страна.
– Достаточно атеистическая, но в то же время, как и во многих других европейских странах, религия здесь просто сильно вписана в жизнь. Я приехал в Чехию 30 декабря 2024 года, и буквально через неделю отмечался праздник Три короля (чеш. Tři králové), когда дети ходят по домам, поют и получают угощение. Это выглядело очень мило. Чего-чего, а никакого празднования общественных религиозных праздников я в России не видел. Вроде, все отмечают Пасху, но строго в кругу семьи.
Я исследую не религиозные взгляды людей, а наши представления о религии. В какой-то степени мне даже интереснее то, как атеисты понимают религию: человек сам не верит, но в то же время имеет собственное мнение насчет взглядов, которые разделяют миллиарды других людей. Очень часто не только религиозные взгляды становятся благодатной почвой для манипуляции, но и взгляды на разные религии. Это мы видим сейчас и в России, и в ряде западных стран.
– Где, по-вашему, видеоигры более популярны – в России или в Европе?
– Это очень сильно зависит от аудитории, сравнивать сложно. В России игры очень популярны, но глобально в этом плане Россия и Европа находятся на одном уровне, правда, с двумя важными оговорками. Во-первых, Россия беднее. Игры – не самое дорогое хобби, но все же играть нужно на чем-то, нужно иметь компьютер.
Во-вторых, Россия существенно отстает в культурном признании видеоигр как медиа. В Европе есть целые музеи игр, государственные гранты и программы в поддержку исследований, в северных странах – профильные факультеты. В России существует Институт развития интернета, но это довольно маленькая структура.
– Расскажите, как выглядит ваша жизнь в Чехии помимо учебы в университете?
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
– Я сейчас работаю на российский институт, преподаю дистанционно. Пока я был в России, у меня сложились очень хорошие отношения со студентами, и это был фактор, который мешал мне уехать, – я чувствовал, что бросаю ребят. Они молодые, у многих семьи очень специфических взглядов. Мне было приятно думать, что институт стал для них поддержкой. Скорее всего, этот год моей работы будет последним. В рамках докторантуры я, в любом случае, обязан преподавать в Карловом университете. Буду сейчас пробовать продвигать мой курс на английском.
В остальном в моей «чешской» жизни есть три составляющие. Во-первых, можно сказать, что я живу в своей мечте. Для человека, который четыре года назад открыл для себя мир видеоигр и восхищался, как это круто, что можно самому создавать такие истории, жить в Праге и заниматься любимым делом, да еще и получать за это деньги, – конечно, это просто нечто.
С другой стороны, когда ты думаешь, на чем эта мечта строится, что сейчас происходит в твоей стране, подступает чувство вины. Кажется, что ерундой какой-то занимаешься. Но я пытаюсь участвовать в общественно-политической жизни.
С третьей, весь этот год был для меня жутко промежуточный. У меня до сих пор не до конца оформлены документы. В таких условиях очень сложно расслабиться и сосредоточиться на чем бы то ни было. Но я пытаюсь найти здесь людей, с которыми можно пообщаться. Пока толком я не учил чешский язык, поскольку университетская среда в этом смысле развращает. Привыкаешь, что со всеми можно говорить на английском. Я хочу выучить язык – в какой бы стране я ни оказался, мне хочется быстрее интегрироваться. К сожалению, с языками дело у меня обстоит плохо. Надеюсь записаться в университете на курсы. В общем, пытаюсь выстроить свою жизнь, обнаружить себя в новом контексте, языке и культуре. Это интересно.
– По какой причине вы уехали из России?
– Начиная с осени 2013-го и до апреля-мая 2022 года я работал на небольшое российское оппозиционное медиа «Ежедневный журнал». Я не столько боялся мобилизации в том смысле, что меня заберут в армию, сколько того, что под соусом мобилизации закрутят гайки совсем до хруста, и станет невозможно сделать или сказать что бы то ни было.
Наверное, я не самый храбрый человек, да и жена у меня тоже тревожная. Мы поняли, что в этой ситуации мы либо сопьемся, либо я сяду в тюрьму. У меня были основания для подобных опасений, как мне кажется. В то же время я не пытаюсь изобразить из себя большего активиста, чем есть. Конечно, я мог бы и могу делать больше. Это горе, боюсь, будет меня преследовать всю жизнь.
В России было ощущение, что сходишь с ума. Это чувство и подтолкнуло эмигрировать. После отъезда понимаешь, что ты уехал из дурдома. Ты, наконец, можешь называть вещи своими именами, ты не видишь фашистских плакатов. Это очень помогло бороться с естественной гравитацией страны, в которой ты все знаешь, и начать воспринимать как зону комфорта не Россию, а места за ее пределами.
Полную версию интервью с Леонидом Мойжесом слущайте в аудиозаписи.
