Йозеф Лада. Он нарисовал для нас Швейка и чешское Рождество
«Рождество, как на картинке Лады», – говорят в Чехии, когда имеют в виду идиллический праздник с нарядными заснеженными домиками, колядками и елкой. При этом друг анархиста Ярослава Гашека, автор канонического образа Бравого солдата Швейка создавал свой знаменитый рождественский лубок, не будучи ревностным христианином, а особенности его художественного почерка часто связывают с физическим изъяном – в детстве Йозеф Лада лишился одного глаза.
Сегодня чешскую зиму и рождественские праздники невозможно представить без рисунков Йозефа Лады. Его «пряничные» домики, фигурки волхвов, богемских пейзан и детишек на санках бесконечно повторяются на открытках, конфетных коробках, сувенирных кружках и елочных игрушках. Историк искусства Павла Печинкова считает, что появление рождественских сюжетов в творчестве художника имело достаточно прозаическую подоплеку... «Я полагаю, что вначале вообще не шла речь ни о христианстве, ни о религиозной основе этого праздника. Думаю, он руководствовался прагматическими причинами — с 1906 года Лада пытался зарабатывать на жизнь в газетах и журналах как художник, из чего появилась обязанность представить в декабрьский номер какой-нибудь рождественский рисунок», – рассказывает Павла Печинкова в интервью «Чешскому Радио».
Его ранние работы часто носили и антирелигиозный характер. Не будем забывать, что в 1907 году он познакомился и близко подружился с анархистом, бунтарем Ярославом Гашеком, не питавшим почтения к церкви. «Иногда Лада создавал своего рода карикатуру на религиозную сентиментальность, вносил в изображение рождественских вертепов элемент политики и социальной критики. Так что в его рисунках не было никого пиетета – он, можно сказать, даже нападал религию, например, когда изображал бедняков, которые, глядя на Святое семейство, говорят: «У них хотя бы есть хлев или осел, а у нас нет вообще ничего!», – объясняет Павла Печинкова.
Родом из детства
На свет будущий знаменитый художник появился как раз в предрождественскую пору Адвента, 17 декабря 1887 года. Родину Йозефа Лады – поселок Грусице, где живет чуть более пятисот человек, и сегодня несложно отыскать в предместье Праги, неподалеку от города Ржичаны. Контуры домиков в стиле барокко, костел св. Вацлава на холме Лада увековечит в своих работах.
Йозеф был младшим из четырех детей портного. Упав в полугодовалом возрасте на нож, которым чинят ботинки, он потерял зрение в левом глазу. Отдельные искусствоведы считают, что именно с этим связано отсутствие перспективы на рисунках художника. Павла Печинкова с этим не согласна. «Некоторые убеждены, что «плоскость» картинок Лады связана с тем, что один глаз у него был поврежден и не функционировал, однако я этот плоский характер связываю в большей степени с тенденциями отражения реальности в довоенном авангардистском искусстве. Трехмерная перспектива была отброшена еще в эпоху сецессии (ар-нуво), а в кубизме, экспрессионизме перспективу уже полностью отменили. Так что эта «плоскостность» – скорее, явление времени, чем следствие повреждения глаза», – считает искусствовед.
Помимо картин Рождества, всем известны сказочные персонажи Лады – кот Микеш, водяные, которые курят трубку, принцессы, ведьмы, короли. Лада сочинял и собственные волшебные истории – наряду с Чапеком, Ванчурой и Незвалом, он считается создателем так называемой «современной чешской сказки». В 1961 году в Советском Союзе вышли «Озорные сказки» Йозефа Лады – сегодня эта книга стала библиографической редкостью.
Историк искусства Павла Печинкова считает, что обращение Йозефа Лады к народным мотивам происходит непреднамеренно, спонтанно, и на этом во многом строится магия его рисунка. «Ему пришлось бороться за свой путь, а свои рисунки он буквально проживал. Интересно, что в молодости он отвергал принципы модерна, будучи в то же время типичным модернистом. Модернист не повторяется, а Лада постоянно повторяет сам себя, как бы двигаясь по кругу. При этом его картины не становятся массовой продукцией, бледным копиями того, что делал раньше. Он будто заново проживает создание каждого нового рисунка».
В Праге Йозеф осваивал специальности декоратора, переплетчика, ювелира, однако как рисовальщик остался самоучкой – в художественно-промышленной школе Праги он проучился всего около года. Искусству он оставил свой неповторимый стиль, характерный ярко выраженным контуром и закругленными фигурами.
В своем творчестве Йозеф Лада опирался на знаменитого чешского художника и иллюстратора Миколаша Алеша (1852–1913), а рождественские сюжеты стали неотъемлемой частью творчества Лады. В 1920 году он создал свой чешский Рождественский вертеп – когда уже сформировался его знаменитый стиль. Сейчас вертеп находится в собрании Национальной галереи и дошел до наших дней в полной сохранности. Он создавался в годы формирования национального стиля, когда на авансцену выходит чешское искусство, культура. В 1918 году появляется статья о том, что в Чехословакии «одни немецкие рождественские ясли, и нет чешских произведений»...
Белье и носки как гонорар за Швейка
В России Йозеф Лада известен, прежде всего, своими иллюстрациями к «Бравому солдату Швейку». «Гашек и Лада были большими друзьями — достаточно сказать, что Гашек использовал адрес Лады как свой домашний. Как-то Гашек выписал на имя Лады счет за свое лечение. При этом первым иллюстратором Швейка — возможно, его выбрал издатель, – стал Карел Штроф, известный карикатурист того времени, которому Лада в начале своего пути сознательно подражал — собственно, он у него учился. Гашек мог видеть единственное изображение Швейка — на обложке издания брошюры «Бравого солдата». Там Швейк еще не проработан до конца, не обладает тем стилем, который мы знаем, – он появился уже после смерти Гашека. Облик Швейка появляется у целого ряда художников, но вариант Лады однозначно победил», – уверена Павла Печинкова.
Сам художник не без юмора вспоминал начало появления свого Швейка: «В 1922 году Гашек… попросил нарисовать обложку для издаваемых в виде брошюры «Похождений бравого солдата Швейка во время мировой войны». Я начал работу. За основу образа Швейка я взял не какое-нибудь определенное лицо, а использовал описания Гашека в романе. Я нарисовал Швейка, раскуривающим трубку под летящими пулями, среди рвущихся гранат и шрапнели. Добродушное лицо, спокойное выражение, по которому видно, что он себе на уме, но в случае необходимости, сумеет прикинуться дурачком.
Эту обложку я принес в условленный день в погребок «У Могельских». Она очень понравилась Гашеку и Франте Сауэру (чешский писатель, друг Гашека – прим. ред.). Гашек, поразмыслив, обещал мне гонорар в 200 крон. Сауэру этого показалось мало, и он повысил вознаграждение до 500 крон. Гашек, помолчав, закончил дискуссию о гонораре, стукнув кулаком по столу и заявив, что я получу 1000 крон. Однако пока что мне пришлось уплатить по счету за обоих. Обложку отпечатали, а о гонораре не было ни слуху ни духу. Однако я на него не очень-то и рассчитывал. А когда уже совсем о нем забыл, от Сауэра, владевшего бельевым магазином, пришел ученик и принес мне несколько пар нижнего белья и носки, сообщив, что шеф посылает мне гонорар и просит передать, что не мог послать его раньше, потому что обанкротился…»
Печальный юмор сказочника
Почему не только образ Швейка, но и Рождество, переданное глазами, вернее, одним глазом Йозефа Лады, победило, дошло до наших дней, в то время как рисунки его современников были смыты потоком времени? «В искусстве интересно именно то, что на это не существует рационального ответа. Как историк я могу сказать, что там играют роль два фактора. Лада относится к поколению довоенных авангардистов, которых он знал, за чьими спорами следил, иногда их поправляя. Это поколение стремилось к неиллюзорному изображению в искусстве, к искусству, которое не подражает видимой реальности, а отталкивается от собственных художественных средств. Лада работает так, что, с одной стороны, его рисунки не дистанцируются от реальности — мы можем прочитать изображенные там истории, а с другой стороны, они переданы в сжатой художественной форме. Именно этот способ художественного сжатия Лады и является уникальным и гениальным. Он рисует кружок, две точки, нос, рот, улыбку — и персонаж уже смеется. Если это делает кто-то другой, эффект не тот, а у Лады эта реальность продолжает жить», – объясняет искусствовед.
Йозеф Лада, чья смерть, как и рождение, пришлась на предрождественские дни – 14 декабря 1957 года, оставил около 400 картин и примерно 15 тысяч иллюстраций. Жизнь сказочника и иллюстратора «Бравого солдата» не была безоблачной. В браке с Ганой Будейицкой у Йозефа родилось две дочери. Младшая Эва, талантливая пианистка, погибла 14 февраля 1945 года в Эммаусском монастыре, когда на Прагу по ошибке были сброшены американские бомбы. Ей было 16 лет. Старшая дочь Алена пошла по стопам отца, став художником-иллюстратором. В 1963 году вышла книга «Мой папа Йозеф Лада», которая до сих пор пользуется огромной популярностью.
«Это был человек с очень интенсивными переживаниями в отношении жизни и людей. Обычно о нем говорят, что он, конечно, обладал чувством юмора, однако нельзя сказать, что у него не было проблем. Лада отнюдь не был весельчаком, жаловался, что с юности страдал неврастенией, и в его творчестве присутствует и печаль, и ностальгия», – уверена Павла Печенкова.
Остается добавить, что рисунки Йозефа Лады вдохновили нобелевского лауреата по литературе Ярослава Сейферта на создание сборника стихов «Мальчик и звезды».
Связанный
-
Чешское Рождество
Radio Praha International, как и в прошлые годы, подготовило для своих слушателей и читателей специальные страницы, посвященные празднованию Рождества.
