Бизнес-элиты: "Нас не потопишь!"
Время от времени в Чехии всплывает какой-нибудь скандал, связанный с коррупцией, подкупом должностных лиц, не слишком чистыми с точки зрения закона приватизациями госимущества. Пресса сообщает народу о роскошных особняках за баснословные суммы, выстроенных «новыми чехами», которыми заинтересовалась прокуратура. Предприниматель Виктор Кожены скрывается от чешского правосудия на Багамах, другой бизнесмен крупного полета Радован Крейчирж совершил побег при обыске и аресте, и также на далеких Сейшельских островах посмеивается над чешскими законами и раздает интервью журналистам. С другой стороны, кроме чисто экономических преступлений, пресса разоблачает всевозможные связи между политикой и экономикой на самом высоком уровне. Тема сегодняшней рубрики - бизнес-элиты и их значение в демократическом обществе.
Конечно, в Чехии, как и везде, отрицать связь между политической и экономической элитой нельзя. Как говорит социолог Милан Тучек,
«Было бы странно, если бы не существовало связи между политикой и бизнесом. Но это нельзя назвать связью типа того, что политикой завладели большие экономические группы. Это не так. Конечно, в некоторых делах, когда речь шла о продаже государственного имущества, эта связь проявилась, и сейчас является предметом расследования. Но это, по-моему, не массовое явление».
Каждый взрослый человек представляет себе в общих чертах, что такое элита, и все-таки, давайте посмотрим, как определяют элиту специалисты-социологи: это неоднородная группа людей, находящихся на верхушке социальной пирамиды и решающим способом влияющих на общество. Можно говорить о политической элите, бизнес-элите, о культурной элите и интеллектуальной элите народа. Атрибутами представителя элиты являются успех и авторитет. Если член элиты теряет авторитет, то в глазах остальных он бросает тень на всю группу.
Возможно, с этим связана и некоторая скандализация элит в СМИ, о которой говорил мне социолог Милан Тучек. Социолог Иво Байер пояснил:
«Наверное, в каждой посткоммунистической стране существует определенная тенденция оценивать элиты негативно, говорить, что они не оправдывают надежд. Конечно, причины можно искать в поведении этих элит. Такая тенденция существует и у нас в Чешской Республике. Но лично я думаю, что элиты оправдывают себя гораздо больше, чем видит общество. Ни одно общество не может существовать без элит».
Милан Тучек и Иво Байер выпустили публикацию «Чешские элиты после 15 лет трансформации».
- говорит Иво Байер.
Российский социолог Ольга Крыштановская из института социологии РАН, в статье «Бизнес-элита и олигархи: итоги десятилетия» выделяет пять этапов становления российской бизнес-элиты:
1986-1989 - создание комсомольской экономики, когда происходит выделение из номенклатуры экспериментальной группы бизнесменов;
1989-1992 - латентная, или номенклатурная, приватизация, то есть приватизация государства государством, когда возникает класс уполномоченных и проходит приватизация финансовых и управляющих структур и концентрация финансового капитала;
1992-1994 - открытая приватизация промышленности, образование бизнес-элиты, борьба московских банков за передел промышленности;
1994-1998 - залоговые аукционы, образование олигархии и захват московскими банками крупнейших промышленных предприятий;
с 1998 года - кризис 1998 и пост-кризисное развитие, образование региональных олигархий, оформление ведущих холдингов, специализация бизнеса.
Социолог Милан Тучек говорит о двух этапах в становлении чешской бизнес-элиты:
«Бизнес-элиты существовали еще до 1989 года. Это были люди, которые и в рамках планируемой экономики управляли большими предприятиями, у них было соответствующее образование. В своем большинстве бизнес-элиты были связаны с партийными элитами, были частью так называемой номенклатуры. Иными словами в своих позициях и взглядах они выражали принадлежность к режиму, который тогда был.
После 1989 года большая часть этих элит должна была уйти. Часть осталась. Это было так называемое первое поколение посткоммунистических элит. Это были люди, которые, благодаря своему положению до 1989 года, добились положения на тогда еще государственных предприятиях, а в ходе волн приватизации, благодаря своему положению на государственных предприятиях, добились определенного положения на приватизированных предприятиях.
Эта элита постепенно сменялась молодыми людьми, которые в конце 80-х начале 90-х годов заканчивали учебу в ВУЗах, получали качественное экономическое образование и начинали занимать ведущие позиции на больших и средних предприятиях, а также на предприятиях, которые здесь открывал иностранный капитал, - как молодые образованные люди, со знанием языков и определенным опытом».
В России, как пишет Ольга Крыштановская, на первом этапе произошел обмен власти на имущество, в Чехии, по словам Иво Байера, произошла «революция заместителей»:
«Именно заместители реально руководили предприятием, потому что директор была функция политическая. Заместители стали руководителями, и вообще они легко вошли в бизнес-элиту, поскольку знали, о чем идет речь и что нужно делать».
Итак, резкой смены руководящего состава на предприятиях, переходящих на рельсы рыночной экономики, не произошло, в отличие от радикальных изменений в политических элитах. Насколько готовы были хозяйственники, вскормленные теорией планированной экономики, работать в новых условиях рыночной экономики? Социолог Иво Байер высказывает собственное, сугубо личное, мнение:
«Люди, которые только учились плановой экономике в экономических ВУЗах, не были готовы управлять предприятием ни при социализме, ни при капитализме. Речь, в первую очередь, идет о людях с опытом. А в реальной жизни, по моему личному мнению, никакой планированной экономики не существовало. Существует мнение, и в России тоже, что и социалистическая экономика была рыночной экономикой, очень деформированной, искалеченной, но рыночной. У нее отсутствовали черты западной рыночной экономики, но все-таки это была рыночная экономика. Отношения поставок и заказов играли большую роль, чем государственное планирование. Поэтому такие люди научились на практике работать в условиях рыночной экономики. И поэтому им было несложно приспособиться к условиям новой трансформационной экономики перехода на рынок. Впрочем, существующая рыночная экономика далека от классических образцов западноевропейской или амерканской моделей».
«В экономике, похоже, и не было стопроцентной причины резко менять людей на ведущих позициях. Я думаю, что многие из тех, кто руководил предприятиями до 1989 года, были способны руководить ими и потом. Конечно, что при приватизационных волнах люди использовали свои связи, свой социальный капитал. И более того. Даже если эти люди и ушли или «их ушли» с руководящих постов, они довольно легко нашли себе место в частном секторе. Ведь о том, кто будет руководить предприятием после приватизации, принимает решение частный владелец, а не государство или его органы. Вполне возможно, что иностранные фирмы скорее взяли на работу людей с опытом, знающих обстановку, вместо того, чтобы искать незапятнавших себя коммунизмом новых людей. «Идеологическая чистота» в рыночной экономике, наверное, не играет такой роли...»,
- размышляет Иво Байер.
Если вновь обратиться к статье Ольги Крыштановской, в России на этапе латентной приватизации высший менеджмент государственных предприятий тоже не остался в обиде, так как приватизация, как пишет социолог, делалась «под себя»: менялся лишь статус представителей топ-менеджмента, из директоров и начальников становились собственники и одновременно руководители. Молодые люди, успешно занявшие места в бизнес-элите, как показывает Крыштановская, происходили из бывших комсомольских работников, ставших «уполномоченными» на втором этапе формирования бизнес-элит.
Социологи Милан Тучек обращает внимание на отличие бизнес-элит в Чехии и России:
«Исходя из результатов, можно сказать, что в России власть получила лишь малая группа олигархов. Благодаря их связи с партийными структурами и структурами власти. У нас это происходило по-другому. Здесь прошли две волны приватизации, которые каким-то образом превратили государственную собственность в частную. А эти элиты возникали параллельно, они не были прямыми действующими лицами приватизации».
Развитие рыночной экономики в Чехии требовало пополнения кадров руководящих работников.
«Количество людей, которых мы причисляем к элите, то есть, людей на ведущих постах, должно было многократно увеличиться после 1989 года. Причина очень проста. Если до 1989 года здесь существовало несколько крупных государственных предприятий, расширение частного сектора, появление множества частных фирм привело к приходу на ведущие позиции новых людей, которые воспользовались этим шансом. Я вспоминаю, что в 1992-1994 году читал лекции социологии студентам, которые уже были либо советниками, либо менеджерами и получали гораздо больше меня, одновременно они дополняли свое образование. По западным меркам, это довольно нетрадиционное вступление в элиту».
Таких людей, как говорит Иво Байер, пока еще меньшинство. По-прежнему, элитные позиции держит «старая гвардия».
Если вспомнить коммунистические лозунги о всеобщем равенстве и братстве и сравнить их с реальной жизнью коммунистической верхушки, противоречие налицо. Демократия элиты не отрицает и возлагает на них определенную роль. И хотя, как и полагается при демократии, единой теории, которой бы придерживались все социологи и политологи, нет, общие черты выделить все равно можно. Как пишет Иво Байер, в европейской общественной системе элиты легитимны до тех пор, пока их существование приносит пользу обществу, или пока они играют положительную роль в демократическом развитии.
Какую роль играет чешская бизнес-элита в демократическом обществе? Рассказывает Милан Тучек:
«Перед бизнес-элитами стоят две задачи. Во-первых, они являются посредниками в контактах с Европой, в Западной Европе, потому что они вращаются в мировом бизнесе и этим как бы преодолели существовавшую ранее закрытость социалистического блока, его ориентацию на восток. Так что это нормальная бизнес-элита, включенная в нормальные мировые экономические процессы. Второе значение то, что они создают определенный климат в обществе. Их поведение, создание образцов поведения для остальных людей, создание образцов потребления для других людей, сознание основных размеров общества».
А как сегодня воспринимают люди представителей бизнес-элиты?
«Образ бизнес-элиты формируется целым рядом историй, например, коррупционные скандалы, или - дело Коженого, и другие подобные примеры «предпринимателей», но это лишь малая часть бизнес-элиты. А в целом бизнес-элита, частные предприниматели, пользуются большим уважением в обществе. Неуважение в чешском обществе касается в первую очередь политиков, но не бизнес-элиты», - говорит Милан Тучек.
