Чехи и словаки: непростой «брак» и тихий «развод»

28 октября - дата образования Чехословакии в 1918 году – остается государственным праздником (и выходным днем) в сегодняшней Чешской республике. В Словакии картина иная: дню 28 октября оставлен статус «памятного», но праздничным он уже не является. Праздник независимости – День республики - у словаков 1 января: в этот день в 1993 году Чехословакия прекратила свое существование. Это календарное различие напоминает о том, что оба народа неодинаково воспринимают эпоху, когда они жили в рамках общего государства. Словаки – народ, наиболее близкий чехам этнически и культурно. Тем не менее отношения между соседями не всегда были простыми.

С раннего средневековья, когда перестало существовать древнее Великоморавское государство, словацкие земли находились под властью Венгерского королевства. Чехи, напротив, создали собственную государственность. До поры до времени связи между «родственниками» были не слишком тесными. Ситуация начала меняться в XIX столетии, когда Чехия и Венгрия (с входящими в ее состав словацкими землями) были провинциями монархии Габсбургов. Чешское и словацкое национальные движения поначалу представляли собой немногочисленные

интеллигентские кружки, занимавшиеся изучением национального языка и пропагандой славянских культурных традиций. Но постепенно число «национально сознательных» чехов и словаков росло. Началось выдвижение политических требований. Об истоках словацкого национального движения рассказывает братиславский историк Ян Млынарик:

«Первым документом современного словацкого народа были «Пожелания словаков», принятые на собрании деятелей национального движения 10 мая 1848 года в Липтовском Микулаше под председательством Людовита Штура. Но, как известно, только падение режима баховского абсолютизма сделало возможным новое выдвижение словаками своих требований. Тогда и был принят второй документ словацкой политики – 6 июня 1861 в Турчанском Мартине под названием «Меморандум словацкого народа». В нем выражалось пожелание, чтобы сейм Венгрии признал словаков отдельным народом; чтобы земли, населенные словаками, составляли в рамках Венгрии автономную территорию под названием «Словацкая земля»; чтобы в общественной жизни, в учреждениях, церквях и школах в Словакии использовался только словацкий язык и чтобы словацкие культурные учреждения получали поддержку из государственной казны. Но, как мы знаем, и этот документ в условиях тогдашней габсбургской монархии не нашел понимания у правящих кругов».

Надо отметить, что словаки подвергались более сильному политическому давлению и преследованиям на национальной почве, чем чехи. С 1867 года габсбургская монархия именовалась Австро-Венгрией, и обе ее части – западная, в состав которой входила Чехия, и восточная, венгерская, в которой жили словаки, - пользовались значительной автономией во внутренней политике. Венгерские власти, несмотря на провозглашенное равноправие всех народов страны, взяли курс на мадьяризацию, полное доминирование венгерского языка в государственном управлении, общественной жизни и системе образования.

В этих условиях лидеры словацкого национального движения стремились сотрудничать с чешскими активистами, которым удалось добиться заметных успехов в защите национальной самобытности. Известный словацкий общественный деятель Людовит Штур отмечал: «Храни нас Бог от отделения [от чехов]. Мы хотим и останемся тесно связаны с ними. Всегда, когда они добьются чего-то значительного, мы будем учиться у них, останемся в духовном единении с ними». В 1896 году в Праге было основано общество под названием «Чешско-словацкое единство». С 1908 года в моравском курортном городке Лугачовице проходили ежегодные встречи чешской и словацкой интеллигенции.

Милан Растислав Штефаник

В то же время проект чешско-словацкого национально-государственного объединения приобрел реальные очертания лишь в годы Первой мировой войны. Одним из лидеров Чехословацкого национального комитета, созданного на Западе профессором Томашем Масариком, был Милан Растислав Штефаник - словацкий астроном, путешественник и военный пилот, служивший тогда во французской армии. Он представлял интересы словаков в эмигрантских кругах, целью которых стало поражение австро-венгерской монархии и создание самостоятельного государства чехов и словаков. Добиться этого удалось осенью 1918 года. 30 октября представители словацких политических партий и интеллигенции собрались в Турчанском Мартине, где приняли «Декларацию словацкого народа». В ней, в частности, говорилось о том, что «словацкий народ - часть единого с языковой и культурно-исторической точки зрения чехословацкого народа». Двумя днями раньше в Праге была провозглашена независимость Чехословакии.

Концепция «чехословакизма» была важной составной частью идеологии новой республики. Чехи и словаки провозглашались одним народом, государственным языком был объявлен «чехословацкий язык», который, правда, существовал «в двух формах» - чешской и словацкой. Эта теория отражала, с одной стороны, убеждения создателей Чехословакии, с другой же – политическую необходимость. Ведь только тесный союз чехов и словаков обеспечивал им заметный перевес над многочисленными национальными меньшинствами новой страны, в первую очередь судетскими немцами и венграми. Эдвард Бенеш, второй президент республики, был преисполнен оптимизма относительно единства «чехословацкого народа» даже тогда, когда над страной уже сгущались тучи. Вот что говорил Бенеш, обращаясь к словакам во время визита в Братиславу в 1936 году:

Людовит Штур

«Если Словакия и вся республика будут воодушевлены и исполнены такой любовью к нашим народным идеалам, к миссии нашего государства, - любовью, которую я видел в эти дни здесь у вас, - с республикой ничего не случится, она будет процветать и будет великой».

В действительности, однако, картина была не столь идиллической. Трения между чехами и словаками возникли уже в 20-е годы, когда словацкие политики начали добиваться автономии, которая, как они утверждали, была обещана Словакии при создании республики в 1918 году. Словацкая политическая сцена раскололась на централистов и автономистов. Среди последних ведущую роль играла Народная партия (по-словацки – ľudáci) во главе с многолетним лидером словацкого национального движения, католическим священником Андреем Глинкой. С 1930 года требование широкой автономии значилось в программе этой партии. Экономическая отсталость Словакии по сравнению с Чехией, прилив чешских специалистов (врачей, инженеров, учителей) в Словакию, рост безработицы, диспропорции в национальной политике пражского правительства вызывали недовольство многих словаков. В некоторых случаях эти диспропорции были очень заметны. Так, в чехословацкой армии во второй половине 30-х годов лишь один из 130 генералов был словаком, всего же доля представителей этого народа в офицерском корпусе не достигала и 4 процентов!

Адольф Гитлер ставит подпись Мюхенского соглашения

Тем не менее лояльность республике проявляло абсолютное большинство словацкого населения, в том числе и сторонники Народной партии. В мае 1938 года, когда в Словакии прошли выборы в местные органы власти, убедительную победу на них одержал блок «Словацкое объединение за чехословацкую демократию и республику», набравший 44 процента голосов. Людáки оказались на втором месте с 27 процентами, коммунисты – на третьем (7 процентов). Однако осенью того же года, после трагического для Чехословакии Мюнхенского соглашения великих держав, словацкие автономисты добились реализации своих планов. Полномочия центрального правительства были заметно урезаны, Словакия получила широкое самоуправление. Эта победа, правда, имела горький привкус: под давлением гитлеровской Германии южные районы Словакии, где большинство составляло венгерское население, в ноябре 1938-го были присоединены к Венгрии.

В планы нацистов, однако, входило окончательное уничтожение Чехословакии. Германия использовала настроения радикального крыла людáков во главе с Войтехом Тукой для провоцирования кризиса в Словакии. Когда 9 марта 1939 года в ответ на выступления радикалов Прага ввела на территории Словакии военное положение, Гитлер вмешался. Лидер Народной партии Йозеф Тисо был приглашен в Берлин, где нацистский вождь фактически предъявил ему ультиматум: либо Словакия объявляет себя независимой, либо она «будет предоставлена своей судьбе». Второй вариант содержал недвусмысленную угрозу: Гитлер мог позволить своей союзнице Венгрии, мечтавшей о восстановлении прежних границ, оккупировать Словакию.

В этой хмурой атмосфере 14 марта 1939 года парламент Словакии провозгласил независимость страны. На следующий день немецкие войска оккупировали чешские земли, объявленные «протекторатом Богемия и Моравия». Крах чехословацкого государства оказался делом рук нацистов в большей мере, чем следствием тяги словаков к самоопределению. Представитель Народной партии, будущий министр внутренних дел Словакии, один из организаторов репрессий против словацких евреев Александр Мах заявил тогда, выступая с радиообращением:

«При столь значительном изменении карты Европы, при занятии Чехии и Моравии немецкими войсками, и у нас должны были быть приняты определенные меры для того, чтобы предотвратить кровопролитие. Но заверяем вас: всё, что происходит сейчас, делается во имя сохранения мира и с согласия компетентных органов власти. В нашем усилии обеспечить мир и спокойствие на нашей земле – в этом усилии нас поддерживает величайший народ современности и его великий вождь, и верим, что мир будет сохранен, а наши права – обеспечены».

Мир, как известно, сохранен не был. Словакия, став сателлитом Германии, приняла участие в войне против СССР и западных союзников. Впрочем, многие словаки очень скоро разочаровались в «независимости» под крылом Гитлера. Возникло партизанское движение, которое осенью 1944 переросло в Словацкое национальное восстание. Хотя немцам удалось подавить его, через несколько месяцев советские войска вошли на

Февраль 1948 г. - коммунистический переворот в Праге

территорию Словакии. Чехословацкая республика была восстановлена – но в ней вновь вышли на первый план так и не разрешенные проблемы чешско-словацких отношений. Централистское устройство республики по-прежнему не устраивало значительную часть словаков. Более того, политические настроения на западе и востоке страны были разными: если в чешских землях на выборах 1946 года лидерство захватила компартия (КПЧ), то в Словакии с большим перевесом победила Демократическая партия, с подозрением относившаяся к стремлению коммунистов монополизировать власть в стране. В 1948 году, после коммунистического переворота в Праге, эта партия была разгромлена, многие ее активисты (как и чешские противники КПЧ) оказались в тюрьмах и лагерях.

Концепция «чехословакизма» после войны была отвергнута. Но многие коммунистические вожди, казалось, были ее приверженцами: они видели словацкий сепаратизм и национализм даже там, где им и не пахло. Особенно отличался этим Антонин Новотны, с 1957 года - президент Чехословакии. Вот как описывает его скандальный визит в Словакию чешский историк Иржи Пернес в своей книге «Они нами правили»: «Недоверие Новотного к словакам достигло апогея во время его поездки в Мартин в августе 1967 года, к столетию основания первой словацкой гимназии. Президент вступил в конфликт с делегацией культурно-просветительского общества «Матица словенска», отказался принять приготовленные для него подарки и вошедшим в историю выкриком – «Божка, ничего не бери!» - запретил это и своей супруге. Потом развернулся и, не попрощавшись, уехал в Прагу, не выполнив запланированную программу визита».

Александр Дубчек

Новотны не учел, что времена изменились. Поведение президента вызвало возмущение не только в Словакии. Под давлением реформистского крыла в КПЧ в начале 1968 года Новотны был смещен со всех постов. Символом начавшейся «пражской весны» стал его преемник, словак Александр Дубчек. Но, как известно, реформы в Чехословакии были заморожены после вторжения в августе 1968 года войск Варшавского договора. После падения Дубчека новый курс на так называемую «нормализацию» провозгласил тоже словак – Густав Гусак, ставший лидером КПЧ, а позднее и президентом республики. Уже после вторжения иностранных войск был принят закон, преобразовавший Чехословакию в федерацию. Но федеративным государством она была лишь на бумаге – все важнейшие политические вопросы решались в здании ЦК КПЧ в Праге, а самые главные – и вовсе в Москве. Однако чешско-словацкие отношения оказались вписанными в коммунистическую концепцию истории. Вот как формулировал ее один из лидеров словацких коммунистов – Вилиам Шалгович, выступая по радио в 1978 году:

«С созданием Чехословацкой республики в общем доме после многовековой разлуки вновь соединились самые близкие славянские народы – чехи и словаки. Исполнилась их давняя, передаваемая из поколения в поколение мечта – жить в едином государстве. Закончилась очень долгая эпоха национального угнетения, были созданы возможности для развития национальной культуры и для некоторых социальных и демократических перемен. Возникновение независимой Чехословакии было результатом многолетней национально-освободительной борьбы. Непосредственные условия для этого государственно-политического акта создала Великая Октябрьская социалистическая революция, которая указала путь к освобождению народов от всех форм угнетения».

Густав Гусак

Падение коммунистического режима в 1989 году, казалось бы, создало условия для формирования демократического федеративного государства чехов и словаков. Но выяснилось, что стремление чешских и словацких политиков к единству не так уж велико – в отличие от желания повысить свою популярность за счет раздувания национальных страстей. Уже в 1990 году разгорелась так называемая «война из-за черточки», связанная с названием государства: чехи настаивали на прежнем написании «Чехословакия» - в одно слово, словаки же требовали дефиса: «Чехо-Словакия». Наконец был принят компромиссный вариант: страну официально назвали «Чешской и Словацкой Федеративной Республикой» (ЧСФР), сокращенное же название по-словацки могло писаться с дефисом, по-чешски – без него.

Политические и психологические причины отчуждения чехов и словаков сформулировал в 1992 году в интервью словацкому радио президент ЧСФР Вацлав Гавел:

«Тот чех, который утверждал бы, что словаки – странные, второсортные или подозрительные только потому, что несколько отличаются от чехов и стремятся как-то реализовать свою национальную идентичность, - такой человек был бы сумасшедшим, и мне кажется, что таких людей в Чехии очень мало. Тем не менее, с другой стороны, правда то, что среди чехов весьма распространено определенное недоверие к каким-то

Вацлав Гавел

национально-освободительным усилиям словаков. Причина этого проста. Дело в том, что у чехов национальное чувство и традиция чешской государственности как-то сливаются с чувством принадлежности к Чехословакии и ее государственности. Всё федеральное здесь в Чехии люди куда больше считают своим, нежели в Словакии, где всё федеральное часто воспринимается как что-то навязанное, что-то слегка враждебное, что-то подозрительное».

Парламентские выборы 1992 года привели к победе в Чехии и Словакии «разнонаправленных» политических сил: чехи отдали большинство голосов праволиберальной прозападной Гражданской демократической партии Вацлава Клауса, словаки же поддержали авторитарного националиста Владимира Мечьяра и его Движение за демократическую Словакию. Вопреки ожиданиям, оба политика быстро нашли общий язык, отдав предпочтение разделению страны. Решение это было верхушечным, большинство населения его не поддерживало: по данным опросов, в марте 1992-го за независимость двух республик выступало лишь 17% словаков и 11% чехов. (Правда, 32% словаков и лишь 6% чехов выступали за замену федерации конфедерацией). Тем не менее громких сожалений по поводу конца Чехословакии слышно не было.

1 января 1993 года на месте ЧСФР возникли два новых государства – Чешская и Словацкая республики. Характерно, что флаг былой федерации унаследовала Чехия – как и праздник 28 октября. Но пути двух стран вновь пересеклись, и довольно скоро: с мая 2004 года Чехия и Словакия входят в Евросоюз. Соперничество чехов и словаков существует теперь главным образом в спорте: атмосфера во время футбольных и хоккейных матчей двух сборных обычно наэлектризованная. Чехи, конечно, огорчились тому, что их команда, в отличие от словацкой, не поедет в будущем году на чемпионат мира по футболу в Южную Африку. Но большинство чешских болельщиков, несомненно, будет переживать за соседей.