Чешские актеры о памяти и смехе
Каждый человек, происходящие с ним события воспринимает по-разному. У кого-то они не оставляют ни малейшего следа и почти сразу забываются, кого-то доводят до бешенства, так, что хочется рвать и метать. А у кого-то появляется желание поведать о них всему свету. О больших и маленьких приключениях, смешных или грустных историях, неожиданных встречах часто любят рассказывать артисты. Можно даже сказать, что существует особый жанр «актерские байки». И, чем известней артист, тем любопытней его слушать. Записи, хранящиеся в запасниках Чешского радио, запечатлели множество актерских рассказов и сегодня мы хотим вам предложить послушать несколько из них.
«Это было в 1910 году, в Домажлицах, кажется в мае. Все было очень удачно, зрители в театр, как зимой. Зал был полон. Когда театр полон, доволен не только директор, но и актеры. У меня как раз прошел бенефис, который принес мне приличные деньги, и зритель меня любил. Я был полностью доволен. И в один день, неожиданно, почтальон приносит мне телеграмму. Тогда я к телеграммам еще не очень-то привык и поэтому стоял окаменев. «Неужели с моими родными в Пльзни что-то случилось?», думал я, открывая трясущимися руками конверт с телеграммой. Читаю: «Приглашаю Вас выступить в роли Арнольда Мелхтала в «Вильгельме Телле» в воскресенье после полудня. Роль прилагаю. Будил».
«Я стоял, как громом пораженный. «Будил! Будил! Будил!! Лучший и больше всех внушающий страх директор приглашает тебя в театр. Ты должен играть в Пльзенском театре». В театре, вокруг которого я ходил, как студент и деревенский актеришка, с огромным желанием хотя бы однажды сыграть на его сцене. И вот, до исполнения мечты, было - рукой подать. Бегу на почту, а там для меня лежит книжка - «Вильгельм Телль» и в ней подчеркнута роль. Листаю и понимаю, что это огромная роль... Огромная роль в стихах, классик Шиллер. А я впервые в большом театре перед избранной публикой. Придут знакомые, мама. Холод и страх овладевают мной. Вдобавок, я бросаю взгляд на календарь и понимаю, что сегодня уже среда, а я до воскресенья должен выучить такую огромную роль».
«Нас этому научил наш обожаемый друг Рудольф Дейл младший. Он всегда повторял: «Хорошо вам играется, вам - неучам, когда у вас есть память. А я гений - и без памяти! Если бы вы знали, что я переживаю». Все свои роли он переписывал в отдельную тетрадь и только таким образом мог выучить. Как в школе, когда за то, что он забыл дома ручку, его заставляли сто раз написать: «Я забыл дома перо». После этого он его уже никогда не забывал. А одно время я этим тоже пользовалась, потому что текстов, которые мне нужно было выучить, было слишком много. Сценариев была полная сумка. А если я роль из сценария вырвала, то обязательно все растеряла».
Увидев однажды, как Стелла Зазворкова учит свои роли, переписывая тексты в тетрадь, покачал головой другой легендарный актер чешского театра Ян Верих: «Я бы это никогда не выучил!»
«Пан Верих, Вам просто, вы себе роли пишете сам. Написали один раз и готово! А я должна чужие слова осваивать. Но, у Вериха на самом деле была прекрасная память. И он обладал способностью, как будто поигрывать словами».
Говорят, что минимально один раз в год во всех театрах почти срывается спектакль из-за того, что актеры, а за ними и остальной персонал дружно начинают смеяться. При этом смеются из-за какой-нибудь чепухи.
Такое несколько раз происходило в актерской практике популярного чешского артиста Радослава Брзобогатого.
«По природе я человек веселый и смеюсь всегда с удовольствием, вернее, с удовольствием хохочу. Смеялся я и на своей свадьбе, хотя в газетах и писали, что я был бледен. Я с удовольствием веселюсь и на сцене, хотя несколько раз за это меня и оштрафовали. Кому-то это мешает, а я наоборот счастлив, хотя мне и приходится за это расплачиваться. Иногда на сцене актеры случайно оговариваются, иногда, а это уже хуже, в этом специально помогает партнер. К числу таких провокаторов относится и мой друг и коллега Гонза Фалтынек. Это большой комедиант и не пропустит момента коллегу спровоцировать».
«Однажды мы играли английскую комедию. На сцене были я, Гонза Фалтынек и еще два партнера. И вдруг он придумал реплику и начал развивать теорию о влиянии молока на потенцию. Я этого не выдержал и чтобы скрыть свой смех отошел к порталу сцены. Но вместо того, чтобы успокоится, я расхохотался еще больше, меня просто трясло. Вернее это было нечто среднее между ознобом и плясками Святого Вита. Зрители поняли, что произошло, и начали аплодировать. Овации продолжались страшно долго. Но в результате мы так разошлись, что дальше, произнося реплики из пьесы, мы все начинали без причины хохотать. Потом за кулисами я на коленях умолял Гонзу Фалтынка, чтобы перестал, иначе я спектакль не доиграю».
«С Гонзой мне посчастливилось играть часто. Например, в спектакле «Патруль в джунглях» мы вместе в одной из сцен должны были захватить японца. Персонаж, благодаря которому далее развивается действие. Японца играл вьетнамский студент, который приезжал на спектакль из Праги. Но в этот раз, он перепутал день и не появился. Ведущий спектакля узнал об этом непосредственно перед появлением японца, то есть вьетнамского студента, на сцене. Что делать?
Мы на сцене, говорить не о чем, а японца нет.
В театре тогда среди техников работал один итальянец. За кулисами придумали, что они его переоденут, подмажут желтым гримом, а мы должны потянуть время. Из себя я не слишком много вытянул, но мой коллега с каменным лицом описывал, как вдалеке ползет японец, как прячется в кустах, как поднимает то левую, то правую ногу».
«От этих рассказов меня распирал хохот, и в этот момент на сцену с вытаращенными глазами вбежал идеально покрытый желтым гримом итальянский японец. Все бы ничего, но в спешки они ему забыли застегнуть брюки. У итальянского японца спереди торчал кусок рубахи. В этот момент я уже не выдержал и вместо захвата неприятеля, бросил ружье и страшно хохотал».
