Геометрия гения. Ян Сантини, повенчавший готику с барокко
Наверное, еще в начале XVIII века он знал, что человек когда-нибудь поднимется в воздух, ведь именно с высоты его постройки выглядят наиболее впечатляюще – они имеют форму звезды, лиры, черепахи. В своих творениях он зашифровывал аллегории и каббалистические знаки. Ян Блажей Сантини-Айхль прожил на этом свете всего 46 лет, но успел сделать столько, что не всегда по силам и современным архитекторам. Хотя родился он с физическими изъяном – часть тела была парализована, мастер пересекал Богемию из конца в конец, чтобы следить за возведением монастырей и костелов по своим проектам.
Визитной карточкой Сантини считается храм Яна Непомуцкого, который возвышается на Зеленой Горе над городом Ждяр-над-Сазавой. Этот комплекс – образец его уникального стиля, который называют «барочной готикой», «диалогом между высокой барочной культурой заказчиков и готической традицией местных мастеров».
Когда в 1994 году ЮНЕСКО включало этот памятник в Список всемирного культурного наследия, условием была вырубка хвойного леса, которым поросли склоны холма. Это позволяло открыть архитектурный шедевр, представив его в том виде, каким его задумал создатель. Тогда местные жители даже протестовали против такого плана, однако теперь никто не может представить это место иначе. Он стал неотделимой частью местного ландшафта.
Храм был возведен после обнаружения в 1719 году фрагмента нетленных мощей Яна Непомуцкого и поэтому сделан в форме пятиконечной звезды – символа этого святого.
Сюда приезжают не только католики, но и те, кто хочет совершить своего рода паломничество к этому архитектурному шедевру, как, например, Даниил из Краснодарского края. «Для меня это – превосходный памятник. Я рассматриваю этот храм с точки зрения архитектуры, и мне он очень нравится. Я много читал о Сантини — в архитектуре барокко он сделал нечто совершенно свое, создал собственный стиль».
Яна Блажея Сантини-Айхля называют также Джованни Бьяджо, ведь его дед переехал в Прагу из Италии. Будущий архитектор родился 3 февраля 1677 года в семье пражского каменщика и был крещен в соборе святого Вита.
«Сантини был первым ребенком в семье, родившимся, к сожалению, с физическим изъяном. О себе он пишет как о «хромом», «увечном Сантини-Айхле». Этот физический недостаток не позволил ему стать продолжателем дела своего отца в престижном ремесле каменщика, которое в строительном цеху занимало высокое место. Однако природа одарила его другим — ярким умом, богатым воображением, художественным талантом. Так что перед ним открывалось две дороги — он мог пойти по духовной стезе или, благодаря принадлежности отца к элите строительного цеха, стать архитектором. В этом ему помогли семейные связи — его отец был соратником и большим другом Жана Батиста Матея, французского архитектора конца XVII, пользовавшегося большим влиянием в Центральной Европе. Так что юный Ян – Еник, как его называли, попал в ученики именно к этому выдающемуся мастеру», – рассказывает член исполнительного комитета общества «Путешествие по следам Сантини» Станислав Ружичка.
Зов итальянской крови – ученик «безумного» Борромини
Рисованием Ян Блажей занимался у художника Кристиана Шрёдера. В 1696 году он отправился за новыми познаниями в искусстве в Австрию, потом Италию, в Риме знакомится с творениями Франческо Борромини, которого консервативные архитекторы называли «безумцем».
«В конце 1700 года Сантини вернулся в Чехию, однако так и осталось тайной, какие рекомендации он с собой привез. Ему было всего 23 года, однако, прибыв в Прагу, он сразу же получает престижный заказ, которым стала реконструкция Збрасловского монастыря цистерцианцев. После этого церковные ордена передавали его из рук в рук, пока в 1706 году он не попал в Ждяр-над-Сазавой», – поясняет Станислав Ружичка.
Монастырский комплекс остро нуждался в восстановлении. «К тому времени за плечами монастыря в Ждяре-над-Сазавой была уже 500-летняя история, и его не обошли катаклизмы, происходившие за эти годы в Чехии. Этот монастырь стоит на границе Чехии и Моравии — неподалеку от него находится пограничный камень, разделяющий эти исторические территории. В 1420 году монастырь сожгли войска гуситов. Потом пришла Тридцатилетняя война, когда на обитель нападали шведы. В 1697 году там произошел очередной крупный пожар. Тогда уже в ордене состоял его будущий аббат Вацлав Веймлува. Он родился в монастыре Брно и, будучи сыном монастырского пивовара, стал в нем монахом. После пожара в Ждяре потребовался новый человек, который бы возглавил реконструкцию, и им стал Вацлав Веймлува. В 1705 году, после смерти предыдущего аббата, большинством голосов братьев он был избран 49-м аббатом монастыря».
Вацлав Веймлува смог наладить монастырское хозяйство, создал ферму, скот для которой закупали в Швейцарии, открыл несколько пивоварен. Доход приносили плавильные печи, постоялые дворы, охотничьи угодья. Именно Вацлав Веймлува выбрал место для будущего шедевра Сантини – паломнического храма святого Яна Непомуцкого на Зеленой Горе.
«Сегодня Институт охраны памятников сжег бы Сантини на костре своих нормативов»
По заказу Веймлувы архитектор построил также новые монастырские здания, церковь аббатства, школу, конюшни, благоустроил кладбище для монахов. Ферме он придал в плане форму лиры, а постоялый двор сделал в виде W – первой буквы имени Веймлува (Wejmluwa).
В предыдущие века богемские монастыри приходили в упадок — сначала их жгли гуситы, потом шведы-протестанты в годы Тридцатилетней войны. «Только в конце XVII – начале XVIII века настали более спокойные времена, когда церковные ордена начали приводить свои монастыри в порядок, с учетом исторического контекста, что имело для них принципиальное значение. В то время в Чехию проникают новые для страны монашеские ордена — иезуиты и францисканцы, которые начинают строительство собственных сооружений. При этом в стране существовали старые монастырские комплексы, которым требовалась реконструкция. Однако их уже хотели реставрировать не в изначальном готическом стиле, а сделать современными. Сантини, за плечами которого был опыт работы в Италии с Франческо Борромини, обладал такими навыками. Кроме того, он был молод, не боялся новизны. Если бы он такое делал сегодня, так Институт охраны памятников сжег бы его на костре из своих нормативов», – смеется Станислав Ружичка.
Каббала как мистическое прочтение христианства
Сантини разделял интерес Веймлувы к каббале, которая была в моде среди священников того времени, стремившихся таким способом дать христианству более мистическое измерение. Они использовали каббалистические символы, из слов и предложений складывали фигуры: круг, шестиконечную звезду, пятилистник. Каббалистические знаки спрятаны в арках и сводах храмов Сантини, которые представляют собой своего рода шифр.
«Вацлав Веймлува быстро понял, кого он нашел в лице Сантини, – человека, близкого себе по идеям и способу мышления, глубоко верующего, который каждое здание, которое проектировал, делал неповторимым способом, со всем присущим ему старанием, будь то чумное кладбище, часовенка на холме или хозяйственное подворье, – все было продумано до мельчайших деталей», – уверен Станислав Ружичка.
О личной жизни Яна Сантини известно немного. В 1707 году он женился на Веронике Альжбете, дочери своего учителя — художника Кристиана Шрёдера. Трое их сыновей скончались в детстве от туберкулеза. Выжила лишь дочь. После смерти супруги Сантини женился вторично – на Антонии Игнатии Хршепицкой из дворянской южночешской семьи. В браке родились дочь и сын. Новая родня позволила архитектору привлечь состоятельных заказчиков из числа аристократов.
Однако главным наследием Сантини были сакральные здания. Перенесемся у Кутну Гору. Там, неподалеку от знаменитого оссуария — костехранилища в предместье Седлец, возвышается громада собора Успения Девы Марии и Иоанна Крестителя.
«Сантини не создавал здесь абсолютно новую постройку — он перестраивал готический храм, возраст которого насчитывал несколько сотен лет. Это великолепный костел — если взглянуть на его главный неф, то перед нами открывается помещение длиной 76 метров. Цистерцианцы славились своими постройками, привносили в них новые строительные элементы, умели обращаться с источниками воды – все их монастыри расположены в долинах, рядом с водой. При этом они строили огромные храмы, которые одновременно отличались скромностью, обходясь без пышного декора, что отвечало строгому уставу их ордена. Конечно, барокко диктовало уже другие правила, и Вацлав Веймлува попросил Сантини-Айхля переделать костел в этом стиле. И сегодня этот храм выглядит в целом таким, каким его оставил Сантини. Архитектор играл здесь с символикой света и тени, что отвечало духу цистерцианцев. Большинство из них давало обет Stabilitas loci – верность месту и проживали в своем монастыре всю жизнь, а в храм они ходили не менее 7 раз в день, чтобы возносить общую молитву», – рассказывает настоятель храма Владимир Войтех Залески.
Рядом с кутногорским оссуарием
«Мы стоим непосредственно под эмпорами в поперечном нефе базилики и видим здесь систему выступающих вперед балконов и хоров. Решение хоров очень смелое — они находятся на эмпорах, которые, по сути, являются фальшивой аркой. Это эмпора, подвешенная на дубовых балках, прочность которым была придана тем, что их, по-видимому, вымочили в извести. Дополнительную тяжесть придает орган. А из изначального хора сделал балкон для аббата. Мы находимся в закрытой части костела, поскольку сюда имеют доступ только члены ордена», – подчеркивает настоятель.
В начале XVIII века не было ни шоссейных, ни железных дорог. Тем не менее, Сантини с энергией, удивительной для человека, родившегося физически увечным, перемещался из одного конца Богемии в другой.
«В конце своего творческого пути, то есть в 1722–23 годах, он работал одновременно над 8 крупным постройками на территории Чехии и Моравии: от Райнграда и Крштина на востоке Моравии и до Кладруб в западной Чехии, то есть всего в паре километров от сегодняшней чешско-немецкой границы. Эти точки разделяет расстояние около 450 километров. А обязанностью Сантини, согласно заключенным договорам, было лично курировать каждую стройку. Там работали его партнеры, которые воплощали его идеи в жизнь, а он должен был их тщательно контролировать», – продолжает свой рассказ Станислав Ружичка.
После себя мастер оставил тщательно проработанные монастырские комплексы, храмы, часовни и небольшие постройки, отличающиеся совершенством и самобытностью.
«Сантини работал примерно с 1700 по 1723 год, то есть менее четверти века, спроектировав за это время около ста зданий, в среднем по четыре в год, многие из которых – таких масштаов как в Ждяре и Кладрубах. Это были огромные монастырские комплексы и замки. Только в Праге он возвел несколько дворцов. Он менял ландшафты, то есть проделывал огромную по масштабам работу и должен был, без преувеличения, чертить прямо в экипаже. Верхом из-за своего увечья он ездить не мог. Так что и нам следует склонить головы перед его наследием, перед тем, на что способен человек, который верит в то, что делает», – уверен Станислав Ружичка.
Ян Блажей Сантини-Айхль скончался 7 декабря 1723 года в Праге и был похоронен на кладбище храма Иоанна Крестителя, сегодня уже не существующем. Исследователь наследия архитектора Моймир Горына сказал: «Зеленая Гора Сантини – это стихотворение, в то время как строения ХХ века – всего лишь рекламные слоганы».
