«Эту партию я проиграл. Меня вдруг охватило такое чувство, будто каждый ход на шахматной доске не нов и был уже когда-то кем-то сыгран. Быть может, и история наша была уже кем-то разыграна, а мы просто переставляем свои фигуры, делая те же ходы, и стремимся к тем же поражениям, какие уже были…».
«Кто-нибудь же должен оставаться нейтральным, чтобы поставлять другим оружие и все такое». Это лишь несколько из пронзительных цитат из романа-антиутопии «Война с саламандрами», вышедшего в 1935–36 гг. и оставленного нам Карелом Чапеком, гениальным чешским провидцем, как отмечал богемист Олег Малевич, переводчик романа на русский язык. «Верховный Саламандр – человек. Его настоящее имя – Андреас Шульце, во время мировой войны он был где-то фельдфебелем». Чапек, предостерегающий перед нашествием нацизма, по сути, бросил вызов Гитлеру, которому донесли о выходе в свет антишафистского романа. Однако в руки гестапо его автор не попал; судьба распорядилась иначе, дав писателю в декабре 1938 года пропуск в иной мир по причине болезни и оградив его от созерцания мрачной картины протектората Богемии и Моравии, в который превратилась его любимая Чехословакия.
Произведение, предвосхитившее «1984» Джорджа Оруэлла, по праву считается вершиной творчества Чапека и одним из лучших романов ХХ века. Сам писатель-фантаст говорил, что идея использовать образ разумных ящериц была вдохновлена реальной историей: в 1726 году швейцарский естествоиспытатель Иоганн Яков Шейхцер принял кости доисторической гигантской саламандры, обнаруженные близ Бадена, за скелет человека, жившего до Всемирного потопа. «Критика сочла мою книгу утопическим романом, против чего я решительно возражаю. Это не утопия, а современность. Это не умозрительная картина некоего отдаленного будущего, но зеркальное отражение того, что есть в настоящий момент и в гуще чего мы живем», – подчеркивал писатель.
Фантастическая скорлупа. Кто они, эти проныры-рептилии?
Обрисовывая картину власти, Чапек задумывается и о реальной природе неспособности человечества контролировать научно-технический «прогресс». Писатель также весьма проницательно разглядел в неукротимом материализме угрозу духовному бытию. Что может превратить поразительно сообразительных и предприимчивых рептилий, которым не присущи духовные потребности и устремления, в господствующий вид на планете? Подробнее об этом мы расспросим чешского антрополингвиста Томаша Самека.
– К созданию романа Чапека подтолкнуло наступление нацизма. Он предостерегает перед фашизмом, но это предостережение предоставляет читателю более широкий выбор возможностей. Писатель облачает эту историю в фантастический панцирь: человечеству угрожают миллиарды неких ящериц, популяция которых растет благодаря самому человеку, он сам эти существа и вооружает. Поэтому роман называют не только антиутопией, но и аллегорией. В этой аллегории можно найти несколько пластов, несколько уровней. Кто они, эти саламандры, по вашему мнению?
– Разумеется, саламандры в прямом значении слова не являются людьми. Возможно, что из этого вытекает настоятельность призыва Чапека к читателям – население Земли, скорее всего, будет истреблено, но не полностью. Оно значительно сократится и, наконец, окажется порабощенным господствующими ящерицами. И в смысле такого уничтожения всего человечества саламандры не могут являться человеческой энтитой, сущностью именно потому, чтобы писатель смог показать неспособность человечества объединиться перед лицом опасности, угрожающей населению всей планеты. То есть даже такая масштабная катастрофа не приводит к преодолению эгоистических партикуляризмов, отстаивания своих интересов за счет ущемления интересов общества, которое Чапек критикует в своей антиутопической модели, представленной в «Войне с саламандрами».
С другой же стороны, саламандры олицетворяют претворение в жизнь некоторых человеческих возможностей. Они становятся персонификацией некоторых свойств человека, образцом для карикатурного изображения того, что может произойти с человечеством, если оно позволит повелевать собой свойствам, характеризующим и определяющим сущность этих саламандр. Свойствам, присущим также человеку. Они касаются поведения в обществе и вообще сосуществования людей в социальном пространстве, того, как мы, отдельные индивидуумы, а, главное, группы людей, склонны вести себя по отношению друг к другу. И «Война с саламандрами» является зеркалом, пародирующим все это.
– Одновременно мы узнаем об этих амфибиях следующее: у них нет ни собственной музыки, ни литературы, при этом их общество является несравнимо более эффективным, чем общество людей. Можно считать, что в лице саламандр один из наборов человеческих качеств доведен в романе до абсурдного шаблона?
– Я думаю, что это весьма точная характеристика: саламандры являются олицетворением определенных качеств человека, доведенных до абсурда. Kaрел Чапек, будучи журналистом, опубликовал в межвоенное время, в 1936 году, статью под названием «Дух познания и дух обладания» (Duch poznání a duch ovládání). Как человек с большим кругозором, который интересовался не только политикой, историей и литературой, но и естественными науками, антропологией и целым рядом других областей, он разделял человеческое познание на два противоположных вида. На одном полюсе – гуманитарные и общественные науки, в том числе естествознание, целью которых является познание как таковое, на другом – технические дисциплины, техника как область, нацеленная на достижения и, возможно, на овладение чем-то. Чапек считает технические специальности небезопасными, так как они пронизаны духом обретения власти над чем-то, что может выйти из-под контроля и обернуться против человека, против общества. В данном случае преобладает инструментальная направленность. «Война с саламандрами» художественно иллюстрирует эти воззрения.
Я, тем не менее, очень не хотел бы, чтобы сказанное было воспринято так, что Карел Чапек написал некую газетную статью и проиллюстрировал одну идею статьи посредством своего романа. Роман – куда богаче, и эта мысль – лишь одна из его составляющих.
Один из первых романов, затрагивающих тему глобализации
– Несмотря на наличие обозначенных автором опасных механизмов, которые наводят на философские и печальные размышления, роман написан очень понятным языком. Разве что чужеродные выражения, на которые писатель явно не скупится, могут вызвать у читателя затруднения...
– Kaрел Чапек совершенно сознательно стремился писать так, чтобы это было доступно пониманию широких кругов. Прекрасным примером может служить его книга «Марсий, или По поводу литературы». В ней есть глава, посвященная некому анализу романа для прислуги. Он считал, что литературой такого рода нельзя пренебрегать. Блестящая литература – та, которая идет от человека к человеку, уже и обложка книжки утеряна, но по ночам ею зачитывается прислуга или иной представитель низшего социального слоя. Она целиком захватывает человека.
Чапек хочет быть автором, которого читают самые широкие слои населения, хотя «Война с саламандрами» – как раз не лучшее подтверждение вышесказанному, так как изобилует множеством иностранных выражений. Это один из первых романов, затрагивающий тему глобализации, и именно поэтому в него привнесено столько иностранных слов в качестве чужеродного элемента. Однако в целом вы правы, за исключением этих инозычных выражений, он весьма доступен.
Чапек шутит в духе неподдельного английского юмора
– Если говорить о глобализации, то роман действительно поражает множеством мест, в которых разворачиваются события. Возникает впечатление, что автор прекрасно ориентируется в специфике этих дальних местообитаний, и с уверенностью, подкрепленной знанием подробностей, вписывает отдельные эпизоды в обширное целое. Насколько часто с таким явлением можно встретиться в чешской литературе?
– «Война с саламандрами», видимо, не самый первый, но один из первых романов, раскрывающих тему глобализации. Я сказал бы, что он, несомненно, занимает первые места в том, насколько точно в нем обрисована картина глобальных процессов своего времени. Поразительно точно: то, что в романе раскрыто как общий принцип поведения взаимодействующих групп, в принципе, существует до сих пор. Большую роль тут сыграли почти фантастические знания Чапека о разных странах мира, сферах деятельности и дисциплинах. Лишь по прошествии времени мы способны осознать, особенно прожив более продолжительный период времени за границей, сколько потрясающих деталей и знания местного колорита в выражениях проникло в повествование. Чапек способен шутить в духе неподдельного английского юмора. А когда он касается немецких реалий, мы видим, насколько глубоко он проник в их сущность.
«Большое искусство порождено огромным кругозором, огромной культурной эмпатией»
Мы говорили вначале о том, что к созданию «Войны с саламандрами» писателя каким-то образом подтолкнуло наступление фашизма – главным образом, немецкого нацизма. В тексте, если быть предельно внимательным, можно обнаружить очень любопытные особенности. Прибегая к помощи немецкого языка, которым он характеризует восславляющую саламандр оду, в пародирующем небезызвестные нацистские песни предложении Чапек использует ту же аритмию нацистского текста, который он высмеивает. Или, например, известно, что писатель никогда не был в США, при этом в книге есть целый ряд упоминаний об Америке с деталями, которые, как считают американцы, уловлены им очень точно. Это большое искусство порождено не только огромным кругозором, но и огромной культурной эмпатией.
Провидческая критика общественного эгоцентризма
«Были бы только саламандры против людей – тогда еще, наверное, что-нибудь можно было бы сделать; но люди против людей – этого, брат, не остановишь…»
– В романе, без сомнения, кроется безграничное множество смыслов, открываемых читателю. Могли бы вы выделить одно из самых важных, на ваш взгляд?
– Я считаю, что одно из значений «Войны с саламандрами» состоит в следующем назидании: необходимо осознать, на что будет обречено человечество, если социальный эгоизм восторжествует над универсальными ценностями, если «мы» отдельных групп и их интересы станут важнее «мы» общечеловеческих ценностей. Все это беспрестанно повторяется, и сегодня мы находимся во многих сферах жизни под угрозой – пусть слушатели сами ответят на вопрос, чего они сами больше всего опасаются, и что сегодня в их глазах представляет самую серьезную угрозу.
Все это каким-то образом связано также с явлениями, описанными в романе. По моему мнению, это очень острая и провидческая критика общественного эгоцентризма, какой можно наблюдать как в разных точках земного шара, так и в различных сферах человеческой деятельности. Здесь можно найти пародию на науку, индустрию развлечений, на торговлю и многое другое. Это предостережение перед партилукярными интересами, способными уничтожить наш мир,
– заключает свой рассказ антрополингвист Томаш Самек.
«Большинство из нас – люди, а не саламандры»
Своим мнением о книге с нами поделился и пражский книгоиздатель Олег Крылов.
– Вы как-то упоминали, что в юности очень любили читать фантастику, и одной из прочитанных вами книг стала «Война с саламандрами». Вы помните, какие ассоциации она у вас вызвала?
– Это была одна из многих прочитанных мною фантастических книг. Первое, что мне вспоминается в связи с нею, это вопрос: «Почему именно саламандры, такие противные существа, стали умными и даже умнее человека?». Только намного позже я понял смысл книги. Потом я забыл про нее на время, и в памяти она всплыла лишь через много-много лет.
Так случается, что в одно время происходит много «случайных» событий, но все они оказываются связанными между собой. Я хочу рассказать историю об одной такой случайной связи. Последние несколько месяцев у меня связаны с Чапеком. Сначала было вручение Вацлаву Ямеку премии Чапека в ПЕН-клубе, потом звонок от старого, но потерявшегося знакомого из города Добржиш, рядом с которым находится Дом-музей Карела Чапека. Сразу вспомнилась наша поездка в этот замечательный музей. И наконец, буквально на днях, мы издали книгу на английском языке английского автора Карен О'Роурке о прогулках с собакой по знаменитым местам Праги и окрестностей. Там есть глава о поездке собаки и ее хозяйки в музей Чапека!
Все это осталось бы случайными и не связанными между собой событиями, но вмешались не придуманные саламандры, а намного более ничтожные, однако реально существующие существа – коронавирусы. Они, как саламандры, грозят захватить мир! Вот тут-то и всплыла в памяти давно прочитанная антифашистская книга. Фашизм – это не Гитлер. Фашизм – стиль мышления и поведения человеческих масс. Фашизм ничтожен, как вирус, и заразен, как вирус. Что делать, как бороться с ним? Думать, оставаться человеком.
Сейчас бушует истерия: экономика рухнет, мир станет другим… Не рухнет, не станет другим. Потому что большинство из нас – люди, а не саламандры,
– убежден Олег Крылов.
«Сейчас доигрывается трагедия человеческого рода, так начал Вольф Мейнерт. Пусть нас не обманывает его лихорадочная предприимчивость и техническое благополучие; это лишь чахоточный румянец на лице существа, уже отмеченного печатью смерти. Еще никогда человечество не переживало столь высокой жизненной конъюнктуры, как сейчас; но найдите мне хоть одного человека, который был бы счастлив; покажите мне класс, который был бы доволен, или нацию, которая не ощущала бы угрозы своему существованию. Среди всех даров цивилизации, среди крезовского изобилия духовных и материальных богатств нас все больше в больше охватывает неотвязное чувство неуверенности, гнетущей тяжести и смутного беспокойства. И Вольф Мейнерт беспощадно анализировал душевное состояние современного мира, эту смесь страха и ненависти, недоверия и мании величия, цинизма и малодушия. Одним словом — отчаяние, кратко резюмировал Вольф Мейнерт. Типичные признаки конца. Моральная агония».
