Чешская могила «бабушки Февральской революции»
Русские имена на чешских кладбищах – далеко не редкость. Многие эмигранты, покинувшие родину с Белой армией или на «философских пароходах», нашли убежище именно в Чехословакии, где прожили до конца своих дней. Есть среди них и люди-легенды, давно обосновавшиеся на страницах учебников истории. Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская – непреклонная эсерка, стоявшая у истоков Боевой организации, каторжанка, «существовавшая только для народа», идеолог террора и создательница школ и крестьянских артелей – последние годы ее тяжелой, долгой и противоречивой жизни тоже прошли в Чехословакии.
– Мы встречаемся в вами в те дни, когда в России и во всем мире вспоминают о столетней годовщине русских революций, и в начале своей публикации вы напоминаете читателям, что Екатерина Брешко-Брешковская была «бабушкой» именно Февральской, но ни в коей мере не Октябрьской революции, о чем сейчас мало кто помнит. И именно приход к власти большевиков заставил убежденную эсерку, которой так восхищался Александр Керенский, покинуть Россию. Как в вашу жизнь пришло это имя?
«Я познакомилась со знавшими ее людьми, которые любили и уважали Брешко-Брешковскую и очень часто о ней рассказывали. Они встречались с ней, будучи еще девочками, в 1920-х, а когда я с ними познакомилась, им уже было за восемьдесят. Будущие врачи – Гали Малахова-Вальна и ее подруга Елена Якушева, в замужестве Светозарова, были одноклассницами в пражской Страшницкой гимназии. Они обе они родились в 1914 г., а с Екатериной Константиновной познакомились через своих родителей, которые тоже были народовольцами. В 1922 г. Брешко-Брешковская приехала сюда и примерно три года провела в Праге, где ей предоставили возможность лечиться, поправлять здоровье в санаториях. Затем она уехала в отдаленный регион Чехословакии – в Подкарпатскую Русь, которая ей больше напоминала Россию, чем Прага и Центральная Чехия. Там она организовала в разных городах два детских дома – отдельно для мальчиков и для девочек и жила до начала 1930-х.
Последние годы жизни Брешко-Брешковская провела в городке под Прагой
Однако ей было уже очень много лет, и возраст не позволял дальше выполнять взятые на себя обязанности, поэтому супруги Архангельские, ее друзья, тоже бывшие каторжане-народовольцы, предложили своей соратнице переехать к ним, в Горни Почернице, где они держали птицеферму. Там Брешко-Брешковская прожила последние пять лет своей жизни. Там же она скончалась и была похоронена».
– Как эта могила попала в ведение вашей знакомой?
«Моя подруга, которую я называла тетушкой, хотя родства между нами не было, заботилась о семье, приютившей в свое время Брешко-Брешковскую. Когда Василий Гаврилович в 1948 г. умер, его жена Лариса Васильевна осталась одна, с птицефермой «на руках». Раньше там был еще один работник, тоже народоволец, но во время войны его как еврея отправили в концлагерь, где он и скончался. После 1945 г. Гали Малахова-Вальна со своим супругом, тоже врачом, чехом, переехала в город Мост. Оттуда выселили немцев, врачей там не осталось, так что медиков туда активно «заманивали». В этом городе они получили большую квартиру и забрали Ларису Архангельскую к себе.
– Каким было отношение к имени Брешко-Брешковской во времена социализма? Или ее просто игнорировали?
«Никто ничего о ней не знал и не знает по сей день. Тут можно вспомнить одну любопытную историю.
Чешские коммунисты писали Путину о своем намерении заботиться о могиле «бабушки русской революции»
– В России в последние годы появилась тенденция возвращать на родину прах эмигрантов, похороненных в других странах. Были планы перезахоронить Аркадия Аверченко, чья могила находится на Ольшанском кладбище Праги…
«Время от времени об этом вспоминают: «Почему Аверченко здесь? Ему нужно покоиться в России, у своих, ведь здесь его никто не понимает…»
– Будем надеяться, что прах Аверченко все же никто не потревожит...
«Нужно, однако, сказать, что могилы на Ольшанском кладбище исчезают, и за большие деньги на их месте появляются новые.
Могилы русских эмигрантов на Ольшанском кладбище стремительно исчезают
Там покупают два-три места рядом, возводят буквально мавзолеи, а старые надгробия сносят. Этим людям безразлично, кто там был похоронен, – они мечтают оказаться как можно ближе к зданию церкви, и спокойно «выкинули», например, княгиню Яшвиль...
– Да, от могил «первой волны» эмиграции скоро может ничего не остаться… Возвращаясь к судьбе Брешковской, интересно узнать, как к ней относились чехословацкие политики, помимо социал-демократов. Была ли она знакома с семьей первого президента Чехословакии Т. Г. Масарика? Ведь его дочь Алиса приезжала на похороны Екатерины Константиновны, чтобы своими руками возложить венок на ее могилу.
– Чехословакия появилась в судьбе Брешко-Брешковской не случайно. В 1917 г., после победы Февральской революции, она триумфально вернулась из ссылки. Однако вскоре ей вновь пришлось отправиться в Сибирь – покидая Россию вместе с чехословацкими легионерами. Как это происходило?
«Когда рухнуло Временное правительство, она со своими товарищами по революционной борьбе уехала в Сибирь, и большинство из них потом уезжало именно с легионерами по направлению на Владивосток, а потом морем во Францию, в Америку».
Из России Брешко-Брешковская уезжала вместе с чехословацкими легионерами
– Известно, что Брешко-Брешковская не питала никаких иллюзий относительно большевиков и упрекала членов Временного правительства, что они ведут себя по отношению к ним слишком мягко. То есть эмиграция – это был ее осознанный выбор?
– То есть в Чехословакию она попала, воспользовавшись программой помощи русским эмигрантам Т. Г. Масарика?
«Именно так. Существуют документальные снимки, как ее встречали здесь легионеры».
– Какой политической деятельностью Брешковская занималась, попав в Чехословакию?
«Думаю, идеи народовольцев у нее оставались – необходимость просвещения, необходимость «идти в народ». Однако никакой целенаправленной политической деятельностью она уже не занималась. Кроме того, одним из условий предоставления помощи со стороны чехословацкого правительства было требование отказа от политической активности. Стариков, инвалидов, больных приглашали на лечение, студентов – учиться, однако никаких конфликтов между кадетами, эсерами, Земгором в Чехословакии не допускалось – на это страна денег давать не собиралась».
– Вы пишете, с каким размахом отмечалось 90-летие Екатерины Брешко-Брешковской. В этом принимали участие представители всех кругов эмиграции? Вероятно, кто-то относился к ней лучше, кто-то хуже. Как это происходило?
Молодое поколение эмигрантов удивлялось, что она еще жива
– На 90-летие Брешко-Брешковской приезжал Керенский...
«Это стало заметным событием, после которого сохранилось много фотографий, совместных с Екатериной Константиновной снимков. Когда Александр Керенский приезжал в Прагу, то встречался и с Т. Г. Масариком, хотя в официальных протоколах это отражалось только в первые годы – потом его визиты письменно уже не фиксировались. Во время таких поездок он всегда встречался с Брешко-Брешковской, которую называл «бабушкой». Она называла его «Сашей» и всегда ругала».
– Поскольку в вашу жизнь вошла Брешко-Брешковская, вы начали интересоваться ее судьбой, ее взглядами. Как сейчас вы оцениваете эту сложную фигуру? Безусловно, это человек, отдавший своей идее всю свою жизнь, человек кристально честный. С другой стороны – поддержка индивидуального террора эсеров... Как это сочетается с образом доброй бабушки в Чехословакии, к которой льнула молодежь, которая всех выслушивала, поддерживала?
«Это – разные периоды ее жизни и разные периоды общественной жизни в России. Возможно, она и пожалела, что так потратила свою жизнь… Как о самой большой трагедии своей жизни она говорила о расставании со своим сыном, которого оставила, когда он был младенцем. Он не приехал на ее похороны, хотя жил совсем недалеко, в Берлине…»
