Личность венского архитектора Адольфа Лооса не нуждается в представлении. Один из пионеров современной архитектуры, он выступил с критикой модерна за его чрезмерную орнаментальность. В рамках проекта Европейская культурная столица 2015 года в Пльзени открылось для общественности несколько интерьеров, созданных по проектам Адольфа Лооса.
Адольф Лоос, 1904 г. (Фото: Free Domain)
Адольф Лоос никогда не был современным архитектором в прямом смысле слова. Его творчество, скорее, можно назвать преддверием современной архитектуры. Например, часть венского общества его работы не принимала и даже, напротив, рассматривала как провокацию. Но, к счастью, была и вторая часть, благодаря которой первые два десятилетия 20 века Лоос не знал от клиентов отбоя. При этом его заказчики происходили, главным образом, из состоятельных кругов.
Первый заказ в Пльзени он получил в 1907 году, и проработал он там практически до своей смерти в 1933 году. Если быть более точными, в Пльзени Адольф Лоос работал в два этапа: с 1907 по 1910 и с 1927 по 1932 годы. Его клиентами были, прежде всего, семьи предпринимателей из среды пльзеньских евреев. Они жили преимущественно около Клатовской площади – городском районе, который, в свое время, был синонимом элитного жилья. Это была узкая группа друзей, для которых «дизайн от Лооса» был вопросом престижа, и они его друг другу рекомендовали. Еврейское происхождение владельцев в 1930-е годы сыграло трагическую роль, как в судьбах самих хозяев, так и их квартир, которые они были вынуждены покинуть. Некоторые квартиры были переоборудованы под канцелярии, другие – испорчены новыми хозяевами. Проект Европейская культурная столица 2015 дал некоторым интерьерам шанс обрести свой первозданный вид.
Квартира доктора Йозефа Фогела на улице Клатовская 12 (Фото: Архив проекта Пльзень 2015)
«Первоначально их было 13, из них сохранилось восемь в разной степени поврежденности. В некоторых случаях речь идет о целой квартире, в иных – лишь об одном помещении, или же фрагментах и частях. Мы с самого начала понимали, что это очень редкие и ценные памятники, но мы столкнулись с целым рядом сложностей. Например, одним из препятствий было то, что это разные помещения, разбросанные по разным домам, у которых различные владельцы, и они выполняют самые разнородные функции. Так что сначала проводились всевозможные исследования, сбор свидетельств. Затем, в связи с проектом Европейская культурная столица начались работы, и интерьеры, хотя бы частично, стали доступны для осмотра общественности»,
- рассказывает Карел Зох из отделения по охране памятников мэрии Пльзени.
Дом Бруммела (Фото: Архив проекта Пльзень 2015)
Разумеется, в годы социализма многие жильцы, поселившиеся в уникальных интерьерах, даже не подозревали, в какой ценности они живут. При подписании договора об аренде нигде не указывалось, что это ценнейшие памятники архитектуры. В другой же части интерьеров, которая являлась охраняемой, напротив, все было досконально засвидетельствовано. Сейчас для зрителей открыты после реставрации три из них: так называемый Дом Бруммела, который Адольф Лоос спроектировал для Яна и Яны Бруммел на проспекте Гуса 58 в 1929 году. Здание пережило как чудовищную бомбардировку завода Škoda во Вторую мировую войну, так и попытки администрации снести дом в 1980-е годы. Второй объект – квартира доктора Йозефа Фогела на улице Клатовская 12.
Он был оборудован по проекту Лооса в 1920-е годы. В период нацистской оккупации весь дом перешел под немецкое управление. От первоначальной квартиры доктора Фогела сохранилось лишь два помещения – салон со столовой и встроенной мебелью, деревянным покрытием стен и травертиновой облицовкой столовой. Третья квартира некогда принадлежала Вилему и Гертруде Краус на улице Бендова 10. Этот интерьер был создан Адольфом Лоосом в 1930-31 годах. Семью постигла нелегкая участь. Вилем в 1939 году уехал в Англию, чтобы создать почву для переезда семьи, но Гертруда с детьми переехать уже не успели и погибли в концентрационных лагерях.
Квартира, которая принадлежала Вилему и Гертруде Краус на улице Бендова 10 (Фото: Архив проекта Пльзень 2015)
«Практически все семьи, жившие в этих домах и квартирах, были довольно состоятельными еврейскими промышленниками и торговцами, поэтому их судьбы сложились весьма драматично. После прихода нацистов эти семьи преследовались, часть их погибла в лагерях. Некоторым удалось бежать за границу, кое-кто вернулся после войны назад. Однако, после февраля 1948 года коммунисты, пришедшие к власти, вновь конфисковали у них собственность, и многим из них пришлось повторно бежать. В ряде случаев еще живут потомки первоначальных владельцев. Порой, они приезжают и в Пльзень. Например, семья Бруммел по сей день является владельцем этого конкретного дома», - продолжает Карел Зох.
В течение Первой мировой войны Адольф Лоос разработал собственную концепцию организации внутреннего пространства, которая получила название Raumplan. В соответствии с ней, при проектировании постройки нарушается горизонтальная связь отдельных этажей. Внутреннее пространство постройки разделяется на отдельные кубы с различной высотой потолка, и, тем самым, происходит соединение помещений с различными уровнями высоты. Этот прием не был абсолютным новаторством, он встречался еще у античных и средневековых построек. Однако, Лоос возвел этот способ строительства в принцип, который использовал весьма продуманно и с большим мастерством, и, применяя его, создал несколько уникальных произведений. К ним относится, к примеру, вилла Мюллера в Праге, вила Йозефа Руфера, построенная в 1922 году, вилла Моллер, вилла поэта Тристана Тцары на Монмартре.
Квартира, которая принадлежала Вилему и Гертруде Краус на улице Бендова 10 (Фото: Архив проекта Пльзень 2015)
«В соответствии с принципом Raumplan, при идеальных условиях каждое помещение в доме должно иметь разную высоту. Таким образом, возникает очень сложный пространственный лабиринт, по которому мы перемещаемся. Лоос полностью упразднил классическую «этажность». В его постройках вы не встретите классический первый, второй, третий этажи. Например, из гостиной я поднимаюсь на четверть этажа выше в столовую, далее по нескольким ступенькам я поднимаюсь в следующее помещение и так далее. К сожалению, в Пльзени Лоос никогда не получил заказ на абсолютную новостройку. Как правило, это были адаптации уже существующих домов и пространств, поэтому принцип Raumplan мы встречаем всего лишь в одном единственном интерьере на улице Клатовская 110. Это последний проект Лооса, который он создавал в 1933 году, то есть незадолго до смерти. После его ухода за всеми проектами присматривал и завершал их его сотрудник и коллега архитектор Гайнрих Кулка. В других интерьерах мы можем видеть воплощение этого принципа лишь частично: например, искусственно сниженные потолки в доме Бруммела или на улице Плахего 6».
Иногда случалось, что Лоос получал заказ на реконструкцию одного или двух помещений. Но, к примеру, квартиру доктора Фогла архитектор реконструировал полностью. Однако, после того, как семья Фогл бежала от нацистов в Канаду в 1939 году, немецкие власти открыли в этой квартире Управление по трудоустройству. Уже в то время там прошли серьезные изменения, а все здание было переделано под административный объект. Гостиной и столовой повезло – там разместили дирекцию этого управления, поэтому они пережили оккупацию до 1945 года. В период социализма здание продолжало выполнять административную функцию, поэтому эти помещения очень хорошо сохранились. Какая же судьба постигла другие постройки?
Карел Зох из отделения по охране памятников мэрии Пльзени (Фото: Зденька Кухинева, Чешское радио - Радио Прага)
«В тех домах, которые ныне принадлежат городу, то есть на улице Клатовская 12 и Бендова 10, сохранилось лишь то, что было прочно прикреплено к самой постройке. Например, деревянная встроенная мебель, облицовка – деревянная и мраморная. Это сохранилось по сей день, даже несмотря на то, что многие материалы были повреждены. Все, что можно было украсть и увезти, преимущественно не сохранилось. Например, в квартире доктора Фогла, где мы находимся, сохранилось лишь то, что было прочно приделано. Все это – оригинальное. А вот мебель – столики, стулья – все это точные копии, созданные по фотографиям и по образцам, сохранившимся в других интерьерах», - заключает Карел Зох.
