Какими были эмигрантские годы Аркадия Аверченко?
В московском издательстве «Дмитрий Сечин» вышла монография, посвященная последним годам жизни писателя-сатирика Аркадия Аверченко, который умер в Праге в 1925 году. Написана книга двумя авторами – доцентом кафедры русского языка и зарубежной литературы Севастопольского городского гуманитарного университета Викторией Миленко и пражской журналисткой Анной Хлебиной. С последней мы сегодня и побеседуем.
«Выяснилось, что, несмотря на то, что это писатель очень интересный и незаслуженно изъятый из учебников русской литературы, в его биографии очень много белых пятен, особенно после его отъезда из России. Это были какие-то обрывки из его произведений, но кто же может ассоциировать героя произведения и самого автора? В шестидесятые годы вышла биография Аверченко, которую написал американский славист Левицкий. Он писал ее в Америке и не имел возможностей, которые имеем мы сегодня. И вот я живу в Праге, хорошо знаю этот город и имею возможность работать здесь на месте.
- Обычно монографии пишутся скучным языком, но вы избрали совершенно другой способ повествования – живой, полный загадок, гипотез…
«Мы решили, что об этом человеке другим языком писать нельзя. Вся его жизнь – это большой приключенческий роман, поэтому и писать ее надо как пьесу, киносценарий или приключенческий роман».
Чешский МИД собирал досье на писателя
«Если и не первая, то, по крайней мере, об этом не было публикаций. Я открывала папки с проржавевшими скрепками – они выглядели так, словно в них никто не заглядывал много лет. Я буквально отклеивала листочки друг от друга. Что касается министерства, то вы, Ася, с Аверченко практически коллеги. Ведь он работал в системе, которая потом превратилась в систему иновещания, к которой сейчас относится и русская редакция Радио Прага».
- Только работал Аверченко не на радио, а в печатном издании.
«В печатном издании, которое напрямую подчинялось министерству иностранных дел. Был архив газетных вырезок на выдающихся личностей и, в том числе, на Аверченко».
- А как ты узнала о существовании такого досье?
«Это как в лес по грибы идешь. Ищешь одно, заглянешь за кустик, а там другое. Многие вещи были найдены случайно, многое лежит у нас под ногами, но мы его не видим. Попались нам, например, очень интересные материалы о наследстве писателя, в архиве городского суда. Дело о наследстве до нас точно никто не публиковал. В нем лежали совершенно незаметные кассовые корешочки с пометочками».
«Удивило, обескуражило даже».
- Можно было ожидать, что если не чехословацкие власти, то хотя бы соотечественники писателя поучаствуют в расходах…
«Да, да, мы тоже этого ожидали. Потом мы решили поставить себя на место этих писателей, в их обстоятельства. И мы поняли, что Союз русских писателей в Чехословакии не имел собственных денег. Писатели, которые в него входили, получали государственные пособия, на которые еле-еле жили их семьи. То есть от них нечего было ожидать широких жестов. А Аверченко очень хорошо зарабатывал, у него были свои накопления».
В Чехии Аверченко приехал как звезда
- Интересно, что в отличие от Константинополя, где Аверченко знали лишь его соотечественники, в Праге он был известен и чешской публике. Билеты на первое его выступление в Праге раскупали чехи, и оно прошло с большим успехом. Чем объяснялась популярность Аверченко у чехов?
«Он еще до Первой мировой войны был здесь очень известным писателем. Я думаю, это был целенаправленный шаг, что его сюда пригласили как знаменитость. В Константинополе знаменитостей было пруд пруди в каждом ресторане. В Чехословакию же могли приехать только те, кто получил визу, кого пригласили. Так что это была целенаправленная рекламная акция, она предваряла его приезд».
«С одной стороны, он говорил довольно искренне. Его здесь любили, принимали, он вернулся к тому статусу, который у него был до революции – статусу знаменитого писателя. Что могло омрачать его жизнь? Возможно, то, что в Петербурге он бросил свои вещи, свою квартиру, библиотеку, а здесь жил в гостинице. Потом он начал болеть в это время, а болеть всегда лучше дома среди родных людей».
- Как ты относишься к идее перевезти останки Аверченко в Россию?
«В Праге закончилась биография писателя, и сам он не желал перевозки в Россию. Кроме того, если уж переходить в такие рассуждения - когда его спрашивали, что он хочет пожелать России, он говорил, что желает России быть такой, чтобы ему было не о чем писать. Давайте посмотрим и почитаем новости – я думаю, что Аверченко, глядя на современные российские реалии, возродил бы «Сатирикон» в двойном объеме. Я боюсь, что это не совсем та страна, куда он хотел бы вернуться посмертно. Не совсем та страна, которая понимает его мысли, его позицию как гражданина. С другой стороны, есть юридическая неопределенность вокруг самой могилы, поскольку она находится в частных руках, и мы не знаем, кого там сверху похоронят послезавтра. Если бы министерство культуры объявило эту часть кладбища памятной зоной - так, как это сделано с находящимися рядом военными захоронениями, если бы статус кладбища гарантировал неприкосновенность тем, кто там похоронен, было бы спокойнее. Но перевозить ради этого покойника, мне кажется, не стоит».
«Вышло несколько сборников. Один в 1968 году, следующий в 1998 году. То есть в течение тридцати лет был перерыв, когда Аверченко, как буржуазный писатель, не входил в число тех, кого следовало читать. Сейчас он известен, в основном, русистам, его пьесы ставятся любительскими театральными труппами. Пока он ждет лучшего будущего»,
- заключает Анна Хлебина.
Мы повторяем рубрику, премьера которой состоялась 16 января 2014 года.
