Судьям иногда разрешают судить по закону, но не по делу Ходорковского
Юрий Шмидт, адвокат Михаила Ходорковского, приезжал на прошлой неделе в Прагу, несмотря на то, что в московском суде шли допросы «VIP-свидетелей» Германа Грефа и Виктора Христенко. Юрий Шмидт пытался объяснить чехам суть новых обвинений в адрес своего подзащитного. Сейчас бывшего олигарха обвиняют в том, что он украл у «ЮКОСа» всю нефть… Объяснять можно часами, но все равно иностранной публике малопонятно, в чем Ходорковского обвиняют, и тем более непонятно, за что сажают. Поэтому наш первый вопрос адвокату Шмидту:
- Да, это первая причина. Потом, чиновникам, которые украли собственность «ЮКОСa», очень важно закрепить за собой право собственности. Не одним, так другим путем. Смотрите, Ходорковский осужден по первому делу, есть приговор. Зачем ему избирать меру пресечения в виде заключения под стражу? Никакого смысла. Мера пресечения избирается для обеспечения судебного процесса, во избежание побега. Но он же осужден, мера пресечения не нужна. Но нет, они ему избирают дополнительный арест. Получается как двойная решетка. В моей пятидесятилетней практике это совершенно беспрецедентный случай. Поэтому я исхожу с того, что второе дело служит страховкой. Потому что они очень боятся того, что Ходорковский выйдет и будет добиваться возврата собственности, хотя он много раз заявлял, что он не будет этого делать. Но они боятся. К тому же, срок у него кончается в 2011 году, а в 2012 выборы президента. Вряд ли кто-то хочет, чтобы Ходорковский был освобожден до этих выборов. Умные люди говорят, что единственный человек, который может как-то сцементировать расползающуюся российскую оппозицию, это именно Ходорковский.
- Сходство в том, что исход суда заранее предрешен. Отличие в том, что сегодня суды стараются соблюдать декорум. Относительное внешнее приличие. Ну, вызвали нам двух свидетелей из рядов министров. В советское время такое было исключено. Сейчас у нас более либеральный уголовно-процессуальный кодекс. Ходорковскому хотя бы дают сказать все, что он хочет сказать. На каком процессе с диссидентами такое бывало? Там и открытый процесс был мистификацией. В зале сидели специально отобранные люди, которые изображали открытость процесса. Никакой агитации там быть не могло, судья просто затыкал рот. Сейчас Ходорковский и Лебедев говорят все, что они хотят. Адвокаты говорят, что хотят. Внешне процесс выглядит иначе, чем в советское время. Более того, меня часто спрашивают, работает ли в России закон? Я говорю, работает. За исключением двух случаев: когда в деле задействован интерес высоких властных чиновников, или это дело о коррупции. Тогда срабатывают либо властные, либо коррупционные интересы, и они перевешивают все остальное. В других случаях судьям даже разрешается судить по закону.
- Перевес за пятьдесят процентов не будет никогда. Даже за тридцать не будет. В самом начале был уровень поддержки Ходорковского где-то в пределах 5-6 процентов. Если я не ошибаюсь, сегодня он где-то в районе 20 процентов. Сам Ходорковский это считает большим достижением. Ну, я не стану с ним спорить. Рассчитывать на большее нельзя. Подавляющему большинству плевать, а это еще в лучшем случае, потому что многие говорят: «Пусть сидит».
Вы сами говорили, что обвинительный приговор практически неизбежен. Вы, как знаток российского уголовного права можете отгадать, сколько ему дадут в этот раз. Еще восемь лет?
- Нет, я не могу дать такого прогноза. Здесь нужен не судебный прогноз, а прогноз политолога и социолога. В этом деле работает слишком много факторов. Один из очень значимых факторов – это отношение общественного мнения в мире, а также судебных органов по всему миру, и Страсбурга и Гааги. От этого всего во многом зависит приговор Ходорковскому.
