Провожая чешскую и русскую литературу в мир нидерландоязычных
Переводчик Эрик Мец наведывается в Прагу несколько раз в году. Во время одной из поездок мы и поговорили с Эриком об авторах, чьи произведения он переводит на родной нидерландский, общий язык фламандцев и голландцев, с чешского, русского и в меньшей мере - с польского, а также об интересе нидерландцев к русскому и чешскому языкам, вспомнили и о выступлении Дмитрия Пригова, однако, думаю, предпочтительнее услышать обо всем этом из уст его самого, не правда ли?
Эрик Мец:
- Поскольку Вы живете в определенной мере и чешским, и русским языком, мне было бы интересно узнать, каков интерес в Нидерландах к этим языкам? Понимаю, что чешский в данном случае - язык относительно небольшого народа, так что им интересуется меньшее количество людей, тем не менее, этот сегмент любопытен – что он из себя представляет?
«Могу сказать, что в Бельгии чешский язык в университетах - могу подсчитать - учат человек тридцать, а что касается русского - интересующихся в данном случае гораздо больше. Он преподается не только в институтах, университетах, но и в вечерних школах, например. Там, можно сказать, даже несколько тысяч человек занимаются русским языком».
Что вы переводили с чешского языка?
Таких поэтов как Петр Борковец, прежде всего Петра Боркобца, это мой любимый современный чешский поэт, немного - Катержину Рученкову, и немного прозу, собственно говоря, фрагмент романа Петры Гуловой Umělohmotný pokoj.
- Что вам кажется отличительным знаком в творчестве Гуловой, а также в творчестве Петра Борковца?
Я начну с Борковца, работу которого я как-то лучше знаю знаю. У него очень интересные необычные стихи, я имею в виду, нас, нидерландоязычных.
Надо сказать, что наша ниделандская, фламандская поэзия во многом носит городской характер, тогда как у Петра Борковца природа находится на первом плане, он описывает природу очень интересным образом, иначе, это совсем другая природа, чем природа у романтиков. И это очень привлекает.
- А чем вас поразило творчество Гуловой?
Языком, все-таки. Я, в принципе, все-таки гораздо больше люблю поэзию, чем прозу, но в случае Петры Гуловой, которая настолько творчески обращается с языком, это уже поэзия для меня.
- Насколько востребованными оказались эти переводы на нидерландский язык?
Круг читателей, что касается поэзии, очень узок, и еще надо учитывать тот факт, что количество читателей на нидерландском - двадцать миллионов, что не так мало, но это и не очень много. С прозой, как правило, немного легче. Но в случае Гуловой – первый ее роман, конечно, был переведен уже раньше – знаю, что переводчику Гуловой тяжело продать перевод следующего романа. Потому что очень нелегко вообще издавать славянскую прозу в нидерландском переводе, гораздо легче издавать английские, американские французские романы
- К сожалению, авторам с Востока труднее находить путь к западному читателю … А каким был отклик на стихи Дмитрия Пригова?
«Его мы перевели с этим коллективом для литературного журнала. Отклики были, но все-таки его стали гораздо более подробно читать после того, как он у нас выступил в литературной программе, у нас был поэтический вечер. Через год после его выступления – как вы знаете,, к сожалению, он потом умер, да, но выступление его было незабываемым, я потом не раз слышал – ой, это очень интересный поэт. Люди потом стали читать эту публикацию в этом журнале».
Мне также вспоминается встреча с Дмитрием Приговым, он выступал в пражской «Архе» в начале сентября 2004 года, и у меня сохранилась запись этой встречи. Тогда он вспоминал:
Пригов в Праге продекламировал и некоторые из «сильных» стихов:
Народ с одной понятен стороны
С другой же стороны он непонятен
И все зависит от того, с какой зайдешь ты стороны —
С той, что понятен он, иль с той, что непонятен
А ты ему с любой понятен стороны
Или с любой ему ты непонятен
Ты окружен, и у тебя нет стороны
Чтобы понятен был, с другой же — непонятен
- Эрик, Вы сегодня стали ведущим любопытной пражской дискуссии, которая касалась литературных отношений между Европой и Россией. Что, на ваш взгляд, она выявила?
- А имена каких писателей сегодня известны в Бельгии читателям, которым доступна литература на русском языке?
Был один, можно сказать, популярный писатель из современных, это Владимир Маканин. Перевод его романа «Андерграунд» был переиздан даже три раза, по-моему, что необычный успех. Это самый известный из них. А потом, но этом скорее для круга русофилов и знатоков, надо упомянуть Пелевина и Сорокина, и еще, может быть, Татьяну Толстую. Вот Маканин – даже не знаю почему, хотя у меня и есть подозрение почему, он был самым популярным, это было уже лет десять назад.
- С чем же ваше подозрение связано?
С тем, что стиль у него доступный,
- Легко несущий …
Да, тогда как у Пелевина много советских реалий, много ссылок на советскую культуру. Конечно, в этом много юмора, но для западных читателей непонятно
- И приходится делать много вспомогательных остановок …
Да, и тогда становится как-то менее интересно, и особенно для издателя становится неинтересно…
