Туреч - деревня, которой везло...
25 января исполняется 60 лет с начала организованной послевоенной депортации судетских немцев. До сих пор боль, связанная с Судетами 1938-1946 годов, жива. История со временем все расставит на свои места. Мы же сегодня приглашаем вас в Судеты, в Карловарский край, в деревню, которой нет на карте уже более пятидесяти лет. В деревню Туреч.
«Туреч - это была небольшая деревенька, недалеко от Доупова. В ней насчитывался 51 двор, и проживало около 250 человек. Все были немцы. При переписи населения в 1930 году все написали в графу «национальность» немец, а вероисповедание католическое. Это я нашла в материалах о переписи населения,
- рассказывает Катержина Мертова, директор Государственного архива в Кадани.
- В Доуповском районе жили земледельцы или лесорубы. Это очень суровый край, но земледелие развивалось успешно. Здесь выращивали фрукты, поскольку здесь раньше были сопки, и почва очень плодородна. Но климат суровый. Гораздо холоднее, чем здесь, в Кадани. Погода меняется очень неожиданно. Так что когда кто-то едет туда зимой, то советуют взять с собой еды дня на два минимально, - на случай, если начнется метель и нельзя будет оттуда выбраться.
Доуповский район был богом забытый край. Но в городе Доупов был суд. И еще - епископская церковная гимназия. Она готовила священников и учителей для немецких областей. Это было очень жесткое немецкое воспитание. И из материалов, которые я читала, можно понять, что там активно пропагандировали идеи немецкого национализма. Крестьяне, обычно, народ консервативный. Так что население, вероятно, разделяло эти взгляды.
Каждый вел себя по-разному, все зависело от того, какие это были люди. Например, в судебных послевоенных архивах я нашла материал, что кто-то застрелил там польского работника, угнанного в Германию. Это была, конечно, крайность. Были и люди, которые давали поношенную одежду угнанным с востока работникам.
В любом случае, немецкое мировоззрение, как они это называли, политически там упало на плодородную почву, и население разделяло эти взгляды и исповедовало их. У нас нет документов, что хотя бы к концу войны их взгляды стали меняться».
Численность немецкого населения в Чехословакии тридцатых лет составляла 3 миллиона. Согласно документальным источникам, германскую оккупацию Судет, а затем Чехословакии судетские немцы приветствовали. Весной 1944 года на военных заводах, расположенных в Судетах, работало более 232 тысяч угнанных на принудительные работы и почти 70 тысяч военнопленных. Среди угнанных на принудительные работы больше всего было чехов из Протектората, а также русских (49 тысяч), белорусов (почти 20 тысяч) и французов (20 тысяч). Среди военнопленных больше всего было русских (27 тысяч) и французов (20 тысяч).
В частности, в Туречи был лагерь французских военнопленных, с одним из них - Рафаэлем - подружился маленький Боря Костин, десятилетний мальчишка, вместе с мамой и братом угнанный из Белоруссии на принудительные работы в Германию. Имя французского военнопленного Рафаэля Друара 1906 года рождения директор Государственного архива в Кадани Катержина Мертова нашла в архивных списках военнопленных.
Борис Константинович Костин - один из немногих оставшихся в живых свидетелей военной жизни Туречи. Сегодня он живет в Москве. В июне прошлого года, после того, как отшумели официальные торжества по поводу окончания Второй мировой войны и победы над фашизмом, он приехал в Чехию. Тогда вместе с Борисом Константиновичем и его женой Ольгой Ивановной мы отправились в деревню Туреч. В сентябре мы предложили вам документальную передачу о нашей поездке в Туреч с фрагментами воспоминаний Бориса Константиновича. Вместе с Борисом Константиновичем мы также побывали в Областном музее города Хомутов, где встретились с автором книг об истории Хомутовского региона и истории исчезнувших деревень Доуповского района Зденой Бинтеровой, а также мы посетили Государственный архив города Кадани и встретились с его директором Катержиной Мертовой. В Кадани мы познакомились и с Цирилом Гауптманном, краеведом-любителем. Все вместе мы воссоздавали историю деревни Туреч и говорили о будущем этого края.
Борис Константинович помнит некоторых жителей деревни поименно: крестьянка Матильда, хозяин поместья Хорст Мюллер и его дети Клаус и Урсула, и новый хозяин - Легит:
«А хозяином у нас был некто немец Легит. У Легита была здесь в Комотау фабрика по производству шерстяных тканей... Они хорошие ткани... Он был довольно лояльный немец. Очень редко приезжал из Комотау, а когда приезжал, то обычно работал, что-то делал, навоз убирал...»
Из рукописи воспоминаний Бориса Константиновича Костина:
«Хозяйство Мейерхоф перешло к другому владельцу по фамилии Легит. У Легита была фабрика по производству шерстяных тканей в г. Комотау (чешский Хомутов). Мне он запомнился как типичный немец, каких показывают в кино. Энергичный, с лысеющими висками и выпученными глазами. На вид ему было, как мне казалось, лет 30-35. В Мейерхоф он приезжал редко и сразу же брался за какую-нибудь работу - пилил дрова, носил воду, убирал навоз. Забавно было наблюдать, как этот холенный, с иголочки одетый, благоухающий парфюмерией человек, стоя на куче навоза черпал длинным ковшем из отстойника жижу и наливал ее в огромную бочку. К нам Легит относился вполне нормально. Почти каждый раз, приезжая в Мейерхоф, он дарил мне перочинные ножи, которые я тут же терял или у меня их воровали. После приобретения Мейерхофа, Легит сразу же занялся благоустройством усадьбы, решив, по-видимому, превратить ее в образцовое поместье. В хозяйском доме, куда нам не разрешалось заходить, постоянно производились какие-то ремонтные работы. Из Праги прибыли специалисты, которые в гостиной соорудили камин, облицевав его необыкновенными изразцами под старину.
Из Комотау прибыл немец по фамилии Блямбер - управляющим всеми делами хозяйства.
К тому времени в Мейерхофе было, кажется, двести гектаров земли, имелось около двадцати коров, несколько лошадей и до десятка свиней, а также колесный трактор, молотилка и другая несложная техника. В находящихся неподалеку двух больших прудах разводили карпов. Место это называлось Шаферай. Около самого поместья был большой фруктовый сад. Механизация такого хозяйства была слабой, большинство работ производилось вручную, вся местность не была электрифицирована. В той красивейшей холмистой местности очень каменистая почва, требующая для получения сносных урожаев значительных затрат труда и внесения большого количества удобрений, а их тогда вносили очень мало.
Работали постоянно в хозяйстве, кроме нас и Рафаила, еще несколько немцев из местных жителей, в том числе один мужчина - тоже из местных по фамилии Ротбарт, получивший от нас кличку - Рожок. Мужчин, кроме детей, стариков и инвалидов, в деревне не было - все были мобилизованы в армию. Новый управляющий Блямбер, видимо слабо разбирался в сельском хозяйстве и поэтому фактически всем управлял Рожок. Он считался инвалидом, но, скорее всего, симулировал свои болезни, чтобы не быть призванным в армию».
Хозяев поместья и жителей деревни помнит и Ян Пршерота, ровесник Бориса Константиновича. Он родился и живет в деревеньке Вилемов неподалеку от Туречи.
«Это было одно из самых богатых поместий. Сюда ездила пани Линкова из Вендиржова, у нее была своя пекарня, и она развозила хлеб по деревням. Нам было интересно, и мы ее все время расспрашивали. Она рассказывала, что это имение в Туречи было самым богатым в округе, и его хозяин был очень хорошим человеком».
После освобождения Чехословакии Борис Костин с мамой и братом вернулись домой. О судьбе жителей Туречи рассказывает Ян Пршерота:
«Я здесь родился. После войны - я был еще маленьким. Я помню, как здесь все ликвидировали. Пришли сюда солдаты-срочники. Люди, которые были предназначены к депортации, просто взяли ранцы и пошли... Все имущество здесь осталось. Я это помню, я с другом сюда потом, ребенком еще, ездил. Конкретно, в сторону Доупова. Там дома стояли, с мебелью, - со всем. Потом солдаты это погрузили на машины, и вывезли - на свалку. Так все закончилось...
Доупов был очень милым районным городком. Я был мальчишкой, и мне там очень нравилось. ... Те люди - они были несчастны, они были так несчастны, - я сочувствовал им. И до сих пор им сочувствую. Жизнь здесь была суровой. Но они были привязаны к этим местам, ведь это была их жизнь. Они тяжело здесь работали, оставили здесь часть своей жизни».
«Доуповский район до 1945 года был исключительно немецкой областью. В Судетах, которые принадлежали Чехословацкой республике, жили только немцы. Согласно Потсдамскому договору, они должны были выселиться. После них туда заселились новые, чешские и словацкие, жители. В 1953 году Доуповский район заняла армия, там сделали военный полигон. Так что в течение года все жители должны были выселиться из этого района», - рассказывает историк Здена Бинтерова.
Ян Пршерота помнит и чехов, которые заселились в Доуповский район после депортации судетских немцев, а затем были выселены:
«Да, да, я даже знал некоторых. Один мужчина недавно умер. Он жил прямо в Вилемове. Ему дали домик, который он потом приводил в порядок сам. Он все время думал, что получил его вместо дома, который остался в зоне. И был уверен, что дом ему принадлежит. А когда умер, и семья хотела дом продать, выяснилось, что дом принадлежит не ему, или им, как наследникам, а городу. Так что они остались ни с чем. Это довольно типичный случай».
«В пятьдесят третьем году этот район заняла армия. Солдаты учились стрелять. И костелы были самой лучшей мишенью... Страшно... Только в Доупове в костеле святой Альжбеты были сняты фрески. Но не сохранилось никакой документации. Некоторые священники передали церковную утварь куда-то в другие костелы, но без документации. Так что мы не знаем, где что находится. Все было секретно, было запрещено что-либо записывать или документировать. Так что когда я писала историю Доуповского района, я теряла всякую надежду: в начале девяностых все архивы были в министерстве и секретны, и без немецких материалов я бы ничего не написала», - вспоминает историк Здена Бинтерова.
Катержина Мертова дополняет:
«В 1953 году армии нужен был простор. Бумаги военных не интересовали. Памятники тоже. К сожалению, случилось так, что костелы стали мишенью для обучения стрельбе. Я искала, например, метрики - это всегда самые главные документы, их очень берегут, - так вот я искала метрики из деревни Стоцова, - но безуспешно, не сохранилось ничего. Некоторые метрики доуповских жителей есть у военных в архивах, но тоже не все. Если потеряны метрики - то это уже говорит о большом неуважении к документам. Извините, я рассуждаю, как архивный работник...»
К 1990 году почти все здания в зоне военного полигона были уничтожены, за исключением некоторых деревенек ...
«Туреч - это деревня, которой везло. Большинство мест в Доуповском районе уничтожены. - Дуппау полностью уничтожен? - В Дуппау стоит еще склад на вокзале, липы на площади, несколько ступеней к капелле монастыря, фамильный склеп семьи Зейтвиц. Это был последний хозяин хозяйства....
- В Туречи осталось крупное хозяйство, Мейерхов, - вот здесь мы были».
- Здесь вы были? Я там прожила несколько дней с нашим фотографом. Мы искали, что еще осталось после атак солдат»...
- беседуют в Областном музее Хомутова над книгой Здены Бинтеровой «Исчезнувшие деревни Доуповска» автор книги и Борис Константинович Костин.
А старожил Ян Пршерота вспоминает прямо в Туречи:
«Здесь были кладбища... Все было ликвидировано, и могилы...»
«Приехали немцы, и вот они вышли из автобуса. Кто-то говорит: Так, вот здесь жили мои родители... Когда-то там был дом... Знаете, старушки даже плакали. Столько сил и труда туда вложили...»
«Когда-то у людей здесь были сады, и однажды здесь расцвели розы. Мы удивились: как здесь все это за столько лет сохранилось! И расцвели прекрасные чайные розы».
И вновь мы в хомутовском музее со Зденой Бинтеровой:
«Из Комотау, хомутовские немцы приходят ко мне. Они знают, что я написала историю Хомутовска и Доуповска. Но немцы из Доупова меня не знают. Немцы из Комотау переселились в приграничные немецкие районы, а доуповские шли далеко. Их просто разбросало. Один приехал ко мне - из Канады.
- А говорят эти люди по-чешски?
- Нет, только по-немецки.
- Они и тогда говорили только по-немецки. Причем их немецкий был такой своеобразный, с судетским выговором. Он немножко отличался от языка, на котором говорили в Баварии.
- Да, мне рассказывали судетские немцы, что когда они пришли в Мюнхен, над ними смеялись, что они не говорят по-немецки.
- Для настоящих немцев это было непривычно, смешно...
- А сегодня они хотели бы сюда вернуться?
- Нет, они хотят лишь посмотреть, - ведь там им лучше.
- Да, лучше, да и вообще, они уже там обосновались...
- Да, дети, внуки, дома. Они с удовольствием приходят посмотреть, поговорить - ради интереса. У меня дача в горах, она стоит на фундаменте немецкого дома... Его хозяин навещает меня, выпьет пива, спросит, жива ли еще яблоня, и идет домой. Я сама из Остравы, и туда возвращаться не хочу, но мне интересно ездить туда, чтобы посмотреть, что там и как.
- Да, посмотреть, вспомнить, а если еще и пишешь, то вдохновение приходит...
Здена Бинтерова уверена, что история Доуповского района людям небезразлична:
«Когда мы делали выставку «Исчезнувшие деревни Доуповского района», которую мы хотим расширить и повторить, приехало много людей. Тогда приехало 6 человек из Доуповского района, немцы».
После «бархатной революции» военный полигон чехословацкой социалистической армии стал полигоном чешской армии, а после вступления Чехии в Североатлантический Альянс - полигоном военных сил НАТО. Режим зоны по-прежнему закрытый. Попасть в Доуповский район можно лишь получив специальное разрешение Министерства обороны. Всю эту область административно обслуживает Лесное хозяйство Чешской армии. Поговаривают, правда, что со временем там сделают Национальный заповедник.
«Пока об этом ничего не известно. Как вы хотите сделать Национальный парк там, где стреляют? Хотя там есть «птичья область». Интересно, что в Доуповском районе прекрасно сохранившаяся природа. Гораздо в лучшем виде, чем в других районах Хомутовской области. Именно потому, что там почву не удобряли, не развивалась промышленность. Природа быстро пришла в себя. Армия наносит очень малый ущерб на малых территориях, природа быстро восстанавливается.
Главные дороги там асфальтированные. Когда мы там были и фотографировали, нас повсюду сопровождал человек от штаба. И он говорит: давайте поедем по короткой дороге, где ездят танки. Как раз только что прошли дожди, так что на лесной дороге мы увязли в грязи - я думала, что нас никогда не вытащат. Но военный сказал: подождите, я вызову танк...», - рассказывает Здена Бинтерова.
А что думает о будущем Доуповского района Катержина Мертова?
«На то, какой должна быть судьба этой территории в будущем, существуют разные взгляды. Кое-что мне симпатично, кое-что нет. Я должна сказать, что лично я не в восторге, что там военный полигон, но с другой стороны, то, что там закрытая военная зона, позволило сохранить природу. Танкодром составляет исключение, но в целом район в прекрасном экологическом состоянии. Там гнездится черный аист, там минеральные источники, их много. К сожалению, вода недолго сохраняет вкус и свойства, ее нужно пить свежей, прямо там. Там также охраняемые законом растения, например, сон-трава, - просто фиолетовые луга. Я боюсь, что, как только оттуда уйдет армия, это все отдадут под дачные участки, или на земельные участки под строительство вилл местных богатеев. А вся красота пейзажа исчезнет.
Была даже сумасшедшая идея, - построить Диснейленд в Карловарской зоне полигона, в районе минеральных источников. Это даже представить себе нельзя, ведь все бы было уничтожено вмиг. Ведь там так красиво, вопреки тому, что там нет людей, вопреки тому, что от деревень остались лишь таблички и указатели. Там прекрасно!»
Вопрос Борису Константиновичу Костину:
- Сегодня деревенька Туреч и близлежащие деревни стерты с лица земли. Они даже не указываются на гражданских картах, - это военный полигон. В Чехии сегодня говорят, что благодаря полигону там очень хорошо сохранилась природа. Там уникальная экосистема. А что Вы думаете по этому поводу, не жалко было, что стерто все с лица земли?
«Вы знаете, очень жалко было, очень было жалко. Я думаю, что это - одно из трагических последствий той войны. Это трагический факт. И, конечно, представляя, что было тогда, аккуратные деревни, красивый город Дуппау... и сейчас наблюдать вот эти голые места - это, конечно, довольно больно. А что касается заповедных мест? Места там очень красивые, они и в то время были красивые, от этого никуда не уйдешь. Они были красивые и остались красивые. Но эти места остались без людей, без тех строений, которые там были, без той жизни, которая там была. И я думаю, что в послевоенное время люди жили бы там очень хорошо. И я представляю себе трагедию тех людей, немцев, которым пришлось в послевоенное время оставить свои дома, и расселиться по всему миру. Вы знаете, самым поразительным является тот факт, что те населенные пункты тех мест, которые выстояли в ужасном вихре той войны, были затем, в послевоенное время, фактически стерты с лица земли. Это, конечно, очень печальный факт, но - что поделаешь... Такова жизнь».
Но пока жива память, живы воспоминания, ничего не потеряно, уверен Цирил Гауптманн - один из энтузиастов и патриотов своего края.
«Я - председатель клуба друзей города Кадань. В нашем уставе один из пунктов гласит: собирать исторические источники - фотографии, воспоминания старожилов, книги, фильмы, старые карты, - чтобы не забыли о Доупове, Крушных горах, здесь например, шахта, которая забрала много деревень. Так что если в этом разобраться, так выясняется, что исчезло очень много деревень и городков. Из-за добычи угля, из-за строительства водохранилищ, или в результате естественного вымирания, или, как в случае господина Костина, возникновением военного полигона, в результате чего было ликвидировано 60 деревень.
Долгие годы не было ни одной фотографии, ни воспоминаний старожилов. Поэтому мы поставили перед собой такую задачу. А потом сюда подключился Хомутовский музей и стал издавать публикации, брошюры. И я очень рад, что наш клуб мог, благодаря всем этим вещам, полученным от старожилов, местных, помочь музею при подготовке книг. Наша цель - чтобы воспоминания, фотографии не исчезли, не канули в историю. Уйдет человек, а с ним уходят и его воспоминания, а потом уже невозможно воссоздать цельную картину. Это наш главный пункт деятельности.
К тому же я Доуповско люблю, это мое хобби. После работы, когда у меня есть свободное время, я езжу туда - с разрешения военных, конечно. Я бы сказал, что мне удалось собрать много фактов и сложить их в целое».
- Как попадают к людям все эти архивные материалы?
«Главным образом, в форме выставок. Как вы видите, я быстро разложил здесь на столе материалы о Туречи. Этих материалов, правда, немного. Так что - выставки. Также мы планируем публикации. Я также с удовольствием помогаю всем, кто ищет материалы об этом. Например, военные из Доуповской зоны. Они хотели материалы, и я им кое-что дал. Теперь у них постоянная выставка о том, как этот район выглядел прежде. А если какая-то годовщина, так устраиваю выставки и здесь в коридоре нашего клуба, чтобы люди, которые приходят к нам, могли посмотреть на фотографии исчезнувших деревнь».
- И последний вопрос: вовлекаете ли вы детей, молодежь?
«Такая краевая деятельность следопытов сегодня, к сожалению, не слишком в моде. Дети еще слишком малы, чтобы созреть до понимания ее важности. Но я стараюсь привлекать их тем, что сотрудничаю с армией, вожу их в места, где раньше были эти деревни, и выставки проводим - этим их знакомлю с историей их края. Некоторых детей это постепенно увлекает. А некоторые хотя бы скажут: «Да, знаю, наш капитан нам об этом рассказывал, фотографии показывал». (Они меня зовут капитаном). Так что я думаю, что все это имеет смысл».
Фото:Елена Патлатия, архив Б.К.Костина и фотографии и открытки из книги Здены Бинтеровой «Исчезнувшие деревни Доуповского района в фотографиях»
Подробнее о том, как жилось в Туречи военнопленным и угнанным на принудительные работы в Германию - читайте в материале Возвращение в военное детство: Туреч 60 лет спустя...
