«Я не знаю времён, когда Россия не была бы опасна»
«Лозунг "Мир любой ценой" – призыв к заключению нового Мюнхенского договора», – подчеркивает историк Петр Главачек, комментируя войну в Украине.
– Упорно продолжая вести военные действия, Путин готов ради своих идей пожертвовать очень многим. Как далеко он может зайти?
– Речь идет не только о Путине. Вопрос в том, чем ради войны готова пожертвовать вся российская элита? К тому же в танках сидят не клоны Путина, так что, похоже, желание у россиян «воевать с Западом» в этой прокси-войне в Украине, как они это видят, очень велико. Пока мы в Чехии следили за своими президентскими выборами, был нанесен удар по Днепру. Кровопролитная война по-прежнему продолжается.
– Как можно оценить возможности Путина удержаться у власти?
– В этом году ему исполняется 71 год. Думаю, вопрос можно переформулировать так: «Насколько его жизнь ценна для кремлевской верхушки»? Поскольку, думаю, может настать момент, когда от него захотят избавиться. Вопрос, как, и какие здесь существуют возможности. Шансы на такой вариант я оцениваю как пятьдесят на пятьдесят. Также вполне возможно, что война во главе с Путиным будет продолжаться весь этот год, и украинцы к этому готовы.
– Ранее вы говорили, что «и после поражения в Украине Россия не изменится». Означает ли это, что она так и не станет хотя бы относительно безопасной для соседних стран?
– Именно так. Я не знаю в истории России периода, когда она не представляла бы опасности. Для Запада это означает, что наконец нужно всерьез приняться за то, что мы теперь только пытаемся делать, – по-настоящему изолировать Россию от мира. Нельзя позволять ей играть в игру, что у нас могут быть нормальные отношения, что мы вместе проводим спортивные соревнования, культурные мероприятия, обмениваемся туристами. Этого нельзя делать.
– На билборде одного из кандидатов на пост президента Чехии указано: «Я дипломат, а не военный, и не втяну вас в войну». Такой лозунг, наверное, должен нравиться Путину? Ведь он настойчиво пытается всеми способами принудить к мирным переговорам на своих условиях.
– Разумеется, такое Путину нравится, ведь это означает, что в Европе формируется некий фронт, который будет призывать к «миру любой ценой», то есть фактически к заключению нового Мюнхенского договора. Я назову имя этого кандидата – Андрей Бабиш – он, по сути, призывает к новому Мюнхенскому сговору. «Мир любой ценой» стал бы постыдным шагом, который ставит под угрозу, в том числе, и суверенитет Чешской Республики… Нашим политическим и интеллектуальным элитам следует понять, что на кон поставлены наша свобода и суверенитет. Россия воюет не с Украиной, а с нами, с целым Западом.
– По вашему мнению, смогут ли российские интернет-тролли, действующие в европейских странах, найти подход к политикам и общественному мнению Запада?
– Для каждой категории жителей Европы у путинских троллей есть отдельный нарратив: для одних «Путинская Россия защищает консервативные ценности», другим предлагается сказочка про «хороших русских интеллектуалов и злого Путина с плохими советниками». Проблема в том, что у нас в Европе принято «с пониманием» относится к России: «Мы же не можем возлагать на них коллективную вину!» Существует тенденция во всем винить Путина. Но это страшное упрощение, которое стало бы большой ошибкой, поскольку в этом случае войны повторялись бы снова и снова.
– Сейчас в контексте осуждения России часто звучит выражение «культура отмены» (cancel culture), когда в Европе отказываются от российских артистов и плодов русской культуры. Как, по вашему мнению, Европе следует относиться к русской культуре?
– Мне кажется циничным, когда театр Ла Скала в Милане не понимает, что, когда на Украину падают бомбы, не стоит делать новую постановку «Бориса Годунова» Мусоргского, повторяя: «Мы же отделяем культуру от политики». Это проявление непонимания и бездушия по отношению к кровоточащей Украины.
– Что дает Западу «культурная война» с Россией? Насколько рационально ее продолжать?
– Меня очень вдохновляет подход Украины. Украинцы ведут сразу две культурные войны. Первую они называют «декоммунизация», и она уже стала естественной составляющей общей большой войны. А о второй они говорят как о деколонизации. Значительную часть своей истории Украина была колонией Российской империи и Советского Союза, и эта война – последняя, финальная битва с имперской Москвой. Также в Украине проходит еще один процесс, вызывающий у некоторых на Западе беспокойство. Это дерусификация. Украинцы говорят: «Разве это нормально, что у нас в каждом городе памятник Пушкину, даже когда он там никогда не бывал?» «Разве это нормально, когда в каждом областном городе есть улица Горького?» И это при том, что имена многих знаменитых украинцев не отражены в названиях. Что это, если не признаки империализма? Такой подход может служить примером и для Чехии. Сколько у нас Русских, Московских и других подобных улиц? А мы делаем вид, что «это просто географические названия, и тут нет ничего особеннлго». Это не нормально. Я сам проводил анализ, и могу сказать, что присутствие российской имперской географии в Праге и других чешских городах огромно.
– Как известно немецкое общество, хоть и с большим опозданием, осознало вину и ужас своих деяний во время Второй мировой войны. И эту саморефлексию мы наблюдаем по сей день. Переживала ли Россия когда-нибудь такой опыт, когда она признавала свою вину, за то, что творила в отношении других народов?
– Возможно, в какой-то момент во время перестройки. Но при этом весьма специфически: Горбачев критиковал не только сталинизм, но и Брежнева, а потом заговорил о возвращении к Ленину. Так что всё это кончилось, как обычно. Немцы по поводу нацизма, другие страны по поводу колониализма посыпали себе голову пеплом. Но Россия – и политики, и интеллектуалы – с саморефлексией по поводу своей агрессивности, колониализма и империализма даже не начинали.
– Каким способом этого можно добиться?
– России требуется поражение в педагогических целях. Поражение, о котором бы население России узнало. Поскольку когда это произойдет – а я верю, что так и будет, – то поражение народу могут преподнести как «тактическую победу».
На вопросы «Чешского Радио» отвечал историк, философ и публицист, сотрудник Карлова университета и Института изучения тоталитарных режимов Петр Главачек.
