«Давайте избегать клише об Украине. Суть проблемы выявит глубокий диалог»
Петра Прохазкова проработала в России более десяти лет и широко известна и благодаря репортажам из горячих точек на Кавказе, из Абхазии, Чечни, а также Восточного Тимора и Афганистана. Список можно было бы продолжить, в нем появилась и Украина. Прохазкова, которой Россия отказала в аккредитации как журналисту, является и участницей конференции «СМИ и Украина», организованной «Чешским Радио».
В интервью Radio Prague Int. корреспондент рассказала о трудностях поиска достоверной информации с российской стороны и своих впечатлениях от посещения Днепра, где она побывала вместе с президентами Чехии и Словакии.
«В Украине разговаривают достаточно откровенно: вам даже скажут — мы не совсем согласны с украинской стороной»
Конференции посвящена роли СМИ в ходе российской агрессии в Украине. В чем вы на данном этапе войны видите главную задачу средств массовой информации и непосредственно военных корреспондентов?
— Знаете, наше положение сейчас достаточно сложное, но не из-за того, чтобы не было доступа к информации в Украине, чтобы мы не могли перемещаться вблизи линии фронта или люди с нами не разговаривали. В Украине разговаривают достаточно откровенно: люди вам даже скажут, что они не совсем согласны с украинской стороной и даже что у них пророссийские взгляды. Это явно показывает, что Украина — свободное общество, где люди не боятся высказывать свое мнение.
Мы почти не имеем никакой возможности говорить не только с русскими военными, но и с гражданскими
Так что с этой точки зрения все у нас, как у военных корреспондентов, нормально, но большую проблему представляет поиск информации с другой стороны окопов. Даже в Чечне такого не было — мы просто переходили линию фронта, и была возможность спрашивать и русских солдат, и чеченских боевиков. А в данном случае мы почти не имеем никакой возможности говорить не только с русскими военными, но с гражданскими. Все боятся, и даже если с вами кто-то говорит, вы чувствуете, что он ужасно боится, и, скорее всего, с вами вообще никто говорить не будет.
«Мы располагаем очень искаженными новостями с фронта»
Я каждый день присылаю запросы российским депутатам и политикам, которые, скажем, еще не призывали наносить ядерные удары по Брюсселю, но являются прокремлевскими. Я хочу с ними побеседовать, но на это очень редко кто соглашается.
Я хочу побеседовать с российскими депутатами и политиками, но на это почти никто не соглашается
Мы имеем очень искаженные новости с фронта, надо копаться, чтобы добраться хоть до какой-то вероятной правды, хоть приблизиться к ней, и это очень трудно. Потому что пропагандистские статьи есть даже у коллег, которых я помню еще с чеченской войны. Я не буду называть их имена, но мы тогда с «Комсомолкой» («Комсомольской правдой») достаточно много сотрудничали, и есть люди, которые до сих пор исполняют роль военных корреспондентов — может быть, не ездят прямо на передовую, они, скорее всего, аналитики. Даже они со мной абсолютно не хотят никак общаться. Значит, я вынуждена как бы постоянно между строк что-то искать, и очень тяжело предоставить площадку кому-то, кто объяснил бы, что сейчас творится в России. Но, к сожалению, у нас очень небольшое представление о том, что происходит в умах и сердцах русских людей.
«Отношения украинцев Запада с украинцами из Донбасса будут для Украины такой же проблемой, как стали проблемой для Чехословакии после Второй мировой отношения с немцами»
В одном из майских интервью чешскому сайту вы призывали: «Давайте не будем просто говорить клише об Украине». Ваше высказывание касалось того, что далеко не все жители на аннексированных Россией Крыме или Донбассе хотят видеть себя как часть Украины в будущем. Насколько, по вашему мнению, эта тема находит отражение в статьях или репортажах в чешском медиапространстве и вообще в европейских странах?
Думаю, что [тема отражена] очень мало, но не только из-за того, что журналисты не хотели бы отражать именно эту проблему, которая еще впереди. Проблема была уже после 2014 года.
Проблема существовала, и Владимир Путин ею умело воспользовался…
— Да, да, это конечно была почва, которую очень умно использовали русские. Но сейчас все пишут о том, что творится на фронте и что творится с Зеленским, тем очень много — Каховское водохранилище и Запорожская электростанция, и эта тема как бы пока стоит в стороне.
Вторая причина, почему тяжело об этом писать, это то, что большинство этих людей, которые не хотят, чтобы их освободили украинцы, находятся на оккупированных территориях, куда у нас нет доступа.
Встречи с людьми — ключ к пониманию проблем
Некоторые находятся и в этих прифронтовых зонах, и мы с ними иногда встречаемся, и если с человеком не сидеть 5 минут, а общаться с ним час-два или пару дней, он вам в конце концов скажет, люди очень часто говорят, что и почему, какова их мотивация. И все это — по-моему, ключ к тому непониманию Донбасса и его жителей, которое тоже привело к такой пропасти и к тому, что Россия воспользовалась этими внутренними проблемами Украины. Писать об этом мы обязательно будем, но пока загружены, конечно, этой фронтовой тематикой.
Думаю, эти темы коллаборационизма, темы отношений украинцев Запада с украинцами из Донбасса будут для Украины такой же проблемой, как стали проблемой для Чехии и Чехословакии после Второй мировой войны отношения с немцами.
Петр Павел был первым зарубежным президентом, который посетил Днипро
В последний раз вы ездили в Украину в конце апреля,вместе с президентом Чехии Петром Павелом и главой Словакии Зузаной Чапутовой вскоре после того, как страна подверглась крупным масштабным российским авиаударам. Петр Павел, видимо, стал первым президентом, который побывал в районной больнице Днепра, куда главы других государств не заглядывали? Что на вас в ходе поездки произвело самое глубокое впечатление?
— Да, было очень интересно, что Павел поехал не только в Киев, потому что мы уже привыкли, что туда приезжают делегации, президенты и премьеры. Конечно, иногда это кажется даже таким театральным, потому что всех увозят в Бучу, в Ирпень — все эти города рядом с Киевом, где остались большие следы того, что случилось прошлой весной. Но это имеет большое значение, потому что только когда человек на месте, он почувствует все, что могли чувствовать эти люди, которые там были во время этих боев.
Но с визитом Павела ситуация обстояла несколько иначе, его поездка на восток в Днипро и в районную больницу — он был, по-моему, первым президентом, который в Днепро вообще поехал. Это случилось день после ракетной атаки, целью наверное был какой-то энергетический объект, но попали, как очень часто случается, в частный домик. Убили женщину и ребенка. Павел на месте этой трагедии не был, но побывал рядом, где до этого ракета попала в большой дом, там погибло 40 людей, но мы общались с людьми, которые двенадцать часов до нашего приезда проживали эту трагедию.
Так что, если говорить о поездке, было ясно, что это не совсем безопасно. Хотя Днипро, где находится оборонная промышленность, говорят, очень хорошо защищен ПВО, но все-таки не все можно уловить. Все эти ракеты в 90% можно уничтожить, а 10% или 5% попадают в цель, так что чувствовалось, что президент — бывший военный. Он привык к таким ситуациям — все-таки бывший военный активный генерал. Так что чувствовалось — у него нет страха.
