«Мы верим, что у России есть будущее». Магистратура Карлова университета «Российские исследования»
«Проект изначально был рассчитан на российских студентов», – объясняет задачи магистерской программы «Российские исследования» преподаватель Карлова университета, социолог и «иноагент» Дмитрий Дубровский. По мысли создателей, программа также станет центром исследования современной России и площадкой, на которой западные студенты и ученые могут сотрудничать с эмигрировавшими российскими коллегами.
В Праге появилось больше студентов и преподавателей из России, которые попали в чешскую столицу сложными, порой извилистыми путями, – Чехия больше не выдает визы гражданам России.
«Традиции свободной науки и исследований в России больше нет»
Магистратура, открытая на философском факультете Карлова университета при поддержке фонда имени Бориса Немцова, сочетает обучение на русском и английском языках.
– Как появилась идея создания в Карловом университете магистратуры по российским исследованиям.
– Проект появился еще до начала войны, в 2020–21 годах и связан с созданием Центра памяти Бориса Немцова – одного из немногих политиков, вышедших из академической сферы. Именно поэтому его дочь Жанна Немцова и фонд, который она возглавляет, были заинтересованы в том, чтобы не только продолжить исследование российской действительности, но и поделиться существующей экспертизой, которая растет вместе с эмиграцией из России тысяч ученых и исследователей. Мы видим, как этой экспертизы не хватает при принятии решений в западных странах, потому что зачастую они принимаются без учета того, что происходит в России, и как это можно анализировать. К сожалению, нередко политики предлагают простые рецепты: черное – белое, хорошее – плохое.
– То есть программа была задумана как консультационный центр?
«Тот, кто серьезно занимается страной, должен знать русский язык»
– Она была задумана как think-tank, исследовательский центр, который позволил бы инкорпорировать экспертизу, существовавшую еще до войны. Параллельно появилась мысль, что необходимо место, где мы могли бы продолжить эту традицию, поскольку традиции свободной науки и исследований в России больше нет – прежде всего, в области обществознания и социологии. Ответом стала идея Фонда Бориса Немцова создать магистратуру по российским исследованиям. В ней определенную роль играет русский язык как язык преподавания, но в целом программа двуязычна – это русский и английский.
– Программа изначально была ориентирована на российских студентов?
– Да, конечно, она была рассчитана, прежде всего, на российских студентов, поскольку для зарубежных в этой сфере существует достаточно много возможностей. Другое дело, что раньше западные студенты могли ездить в Россию и заниматься там, в том числе, и на русском языке. Теперь эта опция закрыта. При этом тот, кто серьезно занимается страной, должен знать русский язык, поскольку иначе он не может работать с архивами, первичными источниками, должен доверять вторичным источникам, что ставит вопрос об уровне его экспертизы. Поэтому сегодня мы начали проект при сотрудничестве философского факультета и факультета социологии Карлова университета. Этот проект не был бы осуществлен без Марека Пршигоды, который выступил гарантом и «отцом-основателем», и Томаша Нигрина и Даниэлы Калиновской, которые поддержали проект со стороны факультета социологии.
Первый набор в магистратуру уже состоялся, несмотря на проблемы, связанные с тем, что Чехия не считает возможным выдавать студентам этой программы визы. Тем не менее, программа открылась, студенты – очень хорошие, преподаватели – не менее хорошие. Я имею в виду, прежде всего, своих коллег с хорошими публикациями и видением. Это содиректор магистерской программы Сергей Медведев, политолог Иван Фомин, занимающийся политическим нарративом и политической идеологией, и коллеги с других факультетов, прежде всего чешские, которые знают регион.
Мы начали читать лекции на двух языках, русском и английском. Мы видим, как студенты заинтересованы, вовлечены. Очень важно, что многие из них пришли не со школьной скамьи. Для магистратуры важно, – и это обычно для западного образования – когда после бакалавриата люди где-то работают, а потом, если им это нужно, продолжают учебу.
– Да, ваши студенты – далеко не старшеклассники, там есть люди и с научными степенями. Какого возрастного диапазона ваши учащиеся? И сколько студентов вы набрали?
«Мы не думаем, что вокруг России нужен "глубокий ров с крокодилами", – там громадное количество людей, которые в ужасе от катастрофы, которая разворачивается перед их глазами»
–Это действительно люди разного возраста, примерно от 25-ти до 45-ти лет. Сейчас мы набрали двенадцать человек, хотя возможности были больше – двадцать. Проблемы были две. Во-первых, экзамен должен быть все-таки онлайн, а не личный, как это было сейчас, что уменьшило количество заявок. Во-вторых, нужно что-то придумать с визами. Сейчас эту проблему трудно решить, но мы надеемся, что Чешская Республика благосклоннее на это посмотрит, учитывая опыт Чехословакии – «Русскую акцию» президента Масарика.
– И как ваши студенты проникли в Чехию?
– Разными путями. У большинства из них были другие европейские гуманитарные визы. Большинство наших студентов – не просто те, кто жил в Европе, а те, кто уехал из России по соображениям безопасности – это оппоненты режима, «иноагенты». Как советская, так и постсоветская власть может делать такое с людьми. У многих наших студентов есть политический и активистский опыт, и наша программа позволяет его конвертировать через аппарат анализа в лучшее понимание тех процессов, которые происходят в России, потому что мы относимся к тем людям, которые верят, что у страны есть будущее. И мы не думаем, что нужен «глубокий ров с крокодилами». Мы считаем, что там есть громадное количество людей, которые в шоке и ужасе от той катастрофы, которая разворачивается перед их глазами, и их тоже нужно учитывать. Поэтому мы стараемся поддерживать неофициальные контакты с российскими коллегами, потому что это помогает нам лучше понимать, что происходит в России. Это негласные контакты – публичными быть не могут, поскольку российским коллегам они могут принести неприятности. И неправильно думать, что «все, кто уехал, – молодец, а кто не уехал – нет». Всё это гораздо сложнее…
– Вы можете перечислить темы лекций в рамках программы?
– Общее направление выбрано так, чтобы понять, как функционирует современная Россия: политическое, социальное, конституционное устройство. Внутри есть четыре трека. Один называется «Общество, внутренняя политика, экономика постсоветской России», второй – «Внешняя политика после распада СССР», третий – «Язык и символы современной политики и культуры и проблемы идентичности», четвертый рассматривает вопросы журналистики – как выживают современные СМИ, как можно бороться с путинской пропагандой, как достучаться до людей, которые в этом существуют.
– А вы рассматриваете Россию в состоянии войны?
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
– Конечно, хотя здесь нам сложнее, поскольку это происходящий сейчас процесс, который трудно преподавать «с колес». Разумеется, процесс нужно описывать, но не в режиме лекций, – его пока можно только обсуждать, сверять наши общие представления, поскольку тот ужас, который творится на наших глазах – еще не история.
Перечислю курсы, которые у нас предлагаются: «Путинизм и авторитарный реваншизм в России», «Дезинформация, санкции и "иностранные агенты", «Религия и религиозные группы в современной России». У нас есть важные деколонизационные курсы: «Национализм, меньшинства и проблемы идентичности», «Россия в международных организациях», «Историческое сознание и идентичность: от империи до путинского времени», «Взаимоотношения России с Беларусью в постсоветский период», «Россия и соседи». Фокус, конечно, направлен на понимание того, что привело к катастрофе, и что в теории с этим делать.
P. S. Уже после интервью Дмитрий Дубровский уточнил, что стоимость обучения студентов, набранных в 2023 году, составляет 110 000 крон в год, а со следующего года цена возрастет до 140 000 крон.
Полностью интервью с историком и социологом Дмитрием Дубровским слушайте в аудиозаписи.
