Париж, Сталин и Хрущев. «Торжество незначительности» Кундеры наконец вышло по-чешски
Переломное событие в книжном мире Чехии – на прилавках появился чешский перевод последнего романа Милана Кундеры «Торжество незначительности». Живой классик, который давно пишет только по-французски, впервые дал разрешение на перевод своего произведения на родной язык. В оригинале этот мини-роман вышел семь лет назад. Среди героев «Торжества» как современные парижане, так и Сталин, Хрущев, Калинин. Книга в переводе Анны Карениновой вышла в издательстве Atlantis.
«Ничего из того, что действительно важно, ты не выбирал»
Милан Кундера, многократно номинировавшийся на Нобелевскую премию по литературе, живет во Франции с 1975 года. С 1990-х годов этот создатель собственной теории романа категорически отказывался предоставлять разрешение на издание своих работ на родине на чешском. Последним его романом, опубликованным на родном языке, стало «Бессмертие».
Герои «Торжества незначительности» — четверо парижан, которые читают мемуары Хрущева и труды Гегеля. Перышко, дирижирующее ансамблем голов, задранных кверху — оно репетирует закон всемирного тяготения... А может памятник Екатерине Медичи, скрывающий от посторонних глаз справляющего малую нужду Калинина? На страницах романа также мелькают Сталин, Кант, Люксембургский сад, где проходит выставка Шагала, от которой героя день за днем отпугивает длинная очередь. Именинник, симулирующий рак ради привлечения к себе сочувствия. За их спиной — наставник, он же рассказчик — сам автор.
«Свой пол ты <…> не выбирал. И цвет глаз. И свой век. И страну. И мать. Ничего из того, что действительно важно. Если человек и имеет какие-то права, то это права на такие пустяки, ради которых не имеет смысла бороться или писать пресловутую Декларацию». Для Кундеры единственным сакральным словом в его словесном арсенале остается дружба.Своими впечатлениями от прочитанного романа поделился многолетний друг Милана Кундеры, писатель и драматург Милан Угде.
Анекдот как формула совершенства
– Должен честно признаться, что моего французского для прочтения этого романа было недостаточно, поэтому я прочитал его в переводе на немецкий язык. Этот перевод считается oчень хорошим. По моему мнению, роман превосходен. В некотором смысле, тон повествования весьма нетипичен для Кундеры: несерьезность и шутливость он довел здесь до абсолютного совершенства. Могу лишь согласиться с некоторыми критиками, которые полагают, что перед нами своего рода дивертисмент, исходя из того, что Милан Кундера очень интенсивно переживал музыку, музыкальные композиции из семи частей, когда писал. Он использовал дивертисмент как таковой и в других романах, что в переводе с итальянского означает «забава». Я уверен, что при написании романа автор не скучал, а также убежден, что книга заинтересует хорошего читателя. Читателя, который, разумеется, поймет, что это увеселение напоминает известное веселье в морге.
– Для любителей чешской словесности выход в свет упомянутой крупной прозы исключителен тем, что это первый перевод на родной язык Кундеры, на который он наконец дал разрешение. Этого события в Чехии ждали долгие годы. Почему, на Ваш взгляд, писатель так долго колебался и все еще колеблется в принятии такого рода решений?
– Я рад возможности дать этому обстоятельству окончательное объяснение. Я говорил это несколько раз и прежде, однако сейчас это подтвердилось: Милан Кундера все время представлял себе, что написанные им на французском языке произведения выйдут, наконец, и на чешском. Долгое время он, тем не менее, был уверен, что на родной язык его книги может и должен перевести исключительно он сам по принципу, представленному в чешском фильме «Деревенька моя центральная» (Vesničko má středisková): если на что-то оказывается способным только один человек, именно ему и надлежит это сделать. Кундере трудно было смириться с тем, что, как показала жизнь, ему самому с этим не справиться при всем том объеме работы, который у него был как у писателя. Времени на эти переводы не оставалось. Все мы из числа знавших о таком его устремлении не старались его переубедить, хотя мы с самого начала сомневались, что это можно осуществить. Могу сказать и лично за себя — я испытывал такие сомнения с самого начала. Это желание Кундеры перевести свои вещи на чешский, подыскивая в родном языке значения для французских выражений было для него настолько заманчивым, что отказаться от своих представлений автору было крайне тяжело, это понятно.
Представление чехов о том, что писатель, не разрешая переводить свои книги на родной язык, тем самым за что-то наказывает своих соотечественников, является совершенно наивным и нелепым, и лишено каких-либо оснований, глубоко убежден Милан Угде. По его мнению, Кундера просто переоценил как собственные физические силы, так и возможности относительно времени.
В лабиринте смысловых ходов, спрятанных между строк
– Не могло ли стать одной из причин затянувшейся нерешительности автора и недоверие к возможностям отечественных переводчиков? Что вообще об этом известно?
– Я уверен, что писатель был достаточно хорошо информирован о наших переводчиках. Например, его преподавательница французского языка, наш общий друг доцент Ружена Остра, перевела несколько весьма трудных в смысле перевода книг с французского, и я предлагал Кундере доверить переводы ей. Он знал, что ей такая задача по силам. Что касается переводчицы Анны Карениновой, которая взялась за эту работу, то она до этого успешно справилась с переводом Эзры Паунда (американского поэта и литературного критика, одного из главных представителей такого поэтического направления как имажизм) и других авторов, которых Кундера высоко ценил во всей их сложности. То, что Кундера остановил свой тщательно взвешенный выбор на этой переводчице, я считаю правильным решением. Мне самому будет очень интересно узнать, как Анечка справилась с таким орешком как предполагаемо прозрачное предложение этого автора, которое втягивает читателя в расшифровку весьма сложных смысловых пластов… Но я верю, что она, конечно же, наверняка все сделала превосходно.
«Как и Фридрих Дюрренматт, он считал тексты заслуживающими доработки»
– Чисто теоретически книги Кундеры могли появиться на чешских прилавках еще в 1990-е, они были востребованы и в то время и получили бы отклик у чешских читателей. Вопрос вам как другу писателя — автор не взвешивал в то время возможности выхода на родине своих произведений?
– Мне известно, что Кундера рассуждал следующим образом: ни в коем случае нельзя перенасыщать чешский рынок своими книгами. Он не хотел, чтобы ежегодно или каждый второй год в Чехии выходило какое-либо его произведение. А вторая и может еще более веская причина, которая препятствовала изданию, заключалась в том, что по прошествии времени автор считал чешские тексты заслуживающими доработки или переработки. Кундера равно как и Фридрих Дюрренматт, который в течение всей своей творческой жизни, несмотря на то что его комедии уже ставили по всему миру в первоначальной версии, постоянно их переписывал. Милан Кундера был убежден, что некоторые романы, окончательный чешский текст которых им не был подготовлен, можно предложить чешским читателям на родном языке исключительно в той версии, которую на момент выхода в свет писатель считает окончательной.
«Он не хотел бежать с другими наперегонки»
Как рассказал в интервью «Чешскому радио» Милан Угде, они вместе с друзьями пытались убедить Кундеру, что, например, роман, вышедший лишь в издательстве Шкворецких либо известный им в рукописном варианте, является хорошим и может быть издан. Писатель и сценарист Йозеф Шкворецкий и его супруга, писательница Здена Саливарова, эмигрировав в Канаду, основали здесь в 1971 году издательство «68». Благодаря этой инициативе были изданы более семидесяти сочинений ведущих чешских писателей, в том числе «Шутка» и «Прощальная вечеринка» М. Кундеры, «Манифест» В. Гавела.
– Несмотря на наши доводы, Кундера был уверен, что это не так, и эти книги нельзя считать изданием «последней руки», и что он должен их доработать. И вышедшие с определенным опозданием книги в Чехии подтверждают, что он вносил некоторые изменения в них либо что-то вычеркивал. После падения железного занавеса книжный рынок в Чехии был перенасыщен. Начали издаваться многие авторы, ранее запрещенные, которые мгновенно соглашались на издание своих книг. Возникла ситуация, напоминающая состязание наперегонки. Милан Кундера не хотел принимать во всем этом участия, и мне это вполне понятно.
– Кундера, как мы сейчас узнаем, хотел сам перевести большую часть своих текстов на родной язык, однако не успел. Может ли это, на ваш взгляд, являться, кроме прочего, подтверждением педантичного отношения писателя к языку?
– Я уверен в том, что он говорит на чешском с любовью, уделяя языку огромное внимание. У меня была возможность весной 2017 года провести несколько дней в Париже в обществе Милана и его жены Веры — очень надеюсь, что не последняя. Это незабываемо, как и его стремление совершенствовать свою чешскую речь, стремясь найти еще более точное выражение. То есть он сам исправлял себя и искал подходящее слово так долго, пока не попадал в десятку. Все это для меня является подтверждением того, что он никоим образом не забыл язык. Что чешский — это нечто, от чего он изначально неотделим, тогда как французский он выучил позже.
