Прокоп Томек: События 68-го года забывать нельзя
Историк Прокоп Томек ― один из ведущих специалистов, занимающихся ХХ веком и в первую очередь событиями, связанными с вводом войск стран Варшавского договора в Чехословакию. В 2017 году Прокоп Томек вместе с коллегой Иво Пейчохом издал книгу, посвященную жертвам оккупации.
— Вы изучили много материалов, разговаривали с участниками тех событий. Действительно ли люди верили в создание «социализма с человеческим лицом»?
— 1968 год и Пражскую весну часто преподносят как период, когда все без исключения поддерживали реформы. Но в процессе исследований я нашел информацию о том, что настроения в обществе были не столь однозначны. В январе 1968 года, когда был отстранен от власти первый секретарь компартии Чехословакии Антонин Новотны, почти все поддерживали политические реформы и были единодушны в мнении, что действующая политика слишком авторитарна. Часто забывают о том, что было много недовольных политикой Антонина Новотного (в первую очередь в Словакии), который не слишком симпатизировал словакам. Но определенной части населения это не особо нравилось.
— Верили ли люди в успех реформ, или все же понимали, что СССР рано или поздно положит им конец?
— Конечно, был целый ряд сигналов. Например, появилась информация о военных учениях «Шумава», которые проходили в июне 1968-го. Советские и другие содружественные войска пребывали на территории Чехословакии. Уже тогда могло показаться, что это попытка военной интервенции. Кроме того, были, разумеется, сигналы политические: в июле 1968 года состоялась встреча руководителей соцстран, куда представители Чехословакии ехать отказались. Выводы были однозначны: социализм в Чехословакии в опасности, страны Западного блока не допустят, чтобы Чехословакия пошла по неправильному пути.
В мае 1968 года состоялся пленум ÚV KSČM, где говорилось о необходимости защищать социализм. Но по факту ничего не изменилось, не было введено никаких ограничений (даже для прессы). После двадцати лет молчания в условиях тоталитарного режима многие вздохнули полной грудью и старались надышаться воздухом свободы. В прессе начали говорить на табуированные ранее темы, зазвучали имена, которые двадцать лет были под запретом. Конечно, разумнее было бы продумать стратегию и действовать медленнее и аккуратнее, а не окунаться с головой в свободную демократическую жизнь, учитывая отсутствие гарантий эту свободу удержать.
— Каковы были настроения в обществе в то время?
— Я думаю, молодежь была в бóльшем восторге от происходивших изменений, чем люди в возрасте. С 1965 года появилась возможность путешествовать, к 1968 году это стало полностью доступно, люди могли свободно посещать западные страны, что для молодежи всегда было очень важно. Не нравились реформы убежденным коммунистам, причем не из крупных городов, а из сельской местности. Вероятно, постепенно и они бы поддержали реформы, но их, видимо, напугал темп и размах политических и общественных нововведений. Безоговорочно против всех реформ были работники Службы Государственной безопасности Чехословакии (StB – Státní bezpečnost). Их пугало, что в период Пражской весны начали ворошить прошлое и открывать дела 40-50-х гг., а также политические реабилитации и риск понести наказание за политические бесчинства времен сталинизма. Кроме того, они боялись, что полномочия органов госбезопасности будут ограничены, они лишатся комфортной и хорошо оплачиваемой работы. Я нашел ряд фактов, подтверждающих то, что госбезопасность негативно относилась к реформам Дубчека.
Но самое главное, необходимо понять, что 1968 год имел два периода: период до августа (когда общество разделилось на сторонников и противников реформ) и период после вторжения советских войск, когда народ объединился, потому что все были против оккупации, в том числе и те, кто ранее был против реформ Дубчека. Можно с уверенностью заявить, что «до» и «после» августа — это два разных мира. Но следует признать, что вскоре вновь произошел раскол. То общество, которое в августе было единым, монолитным, патриотичным и самоотверженным, в течение следующих месяцев вновь начало разделяться.
— То есть можно сказать, что введение войск стран Варшавского договора на некоторое время объединило чехословацкое общество?
— Несмотря на то, что это было тяжелое время, многие люди с душевным теплом вспоминали его, потому что чувствовали моральную победу, были уверены в своей правоте. Ведь здесь, в Чехословакии, никакой контрреволюции не было. Люди поддерживали социализм ― собственно, другого строя они фактически и не знали, и это был политический строй, который их в принципе устраивал. Конечно, часть общества хотела бы вернуться к демократии, но нельзя сказать, что в стране царили контрреволюционные настроения. Никаких политических и партийных изменений, которые приближали Чехословакию к западным странам или к капиталистическому строю, произведено не было. Планы и обещания Дубчека так и не были реализованы. Поэтому и не было особых проблем в августе 1968 года все вернуть на свои места.
— Ни в коем случае нельзя сказать, что эмиграция была привилегией элиты. В первые несколько лет после оккупации эмигрировало около 70 тысяч человек. Уезжали в первую очередь образованные люди и молодежь. Я считаю, что это была очень серьезная «утечка мозгов». Отчасти это связано с тем, что Чехословакия после событий августа 1968-го не получила никакой поддержки из-за границы — ни от ООН, ни от США, ни от стран Западной Европы. Все отмалчивались и никак не комментировали действия Советского союза. Но в то же время эмигрантов из Чехословакии везде принимали очень радушно ― в Австрии, в Швейцарии, в США, в Западной Германии. Получить политическое убежище, а впоследствии и гражданство было очень просто, всю бумажную волокиту тогда упростили до минимума, оказывали огромную (в том числе и материальную) помощь. Это было очень хорошим фундаментом для начала жизни за границей.
— Сколько в действительности было жертв советской оккупации 1968 года?
— В первый период, который мы с коллегой Иво Пейчохом обозначили с августа до конца 1968 года, погибло 137 человек. В первые дни было особенно много смертей от пулевых ранений ― умерло более восьмидесяти человек. Большинство смертей связаны с оккупацией, однако не всегда людей убивали советские солдаты. Например, совсем недалеко от здания Чешского радио взорвался автомобиль, везший боеприпасы, который подожгли чешские демонстранты. Вследствие взрыва погибло пять человек. Столько же погибло, когда по неосторожности по склону съехал грузовой автомобиль (это также произошло в районе Винограды в центре Праги). Конечно, можно сказать, что это были несчастные случаи, но их бы не было, если бы в Прагу не вошли советские танки.
Я думаю, советских солдат убедили в том, что они находятся на вражеской территории, что местные жители им не рады, что контрреволюционеры хотят подорвать социализм. Поэтому они прибыли в Чехословакию с карательной акцией. Приказы, по всей видимости, звучали так: «Отправляйтесь туда-то, а если кто-то окажет сопротивление ― ликвидируйте». Начальный период был очень сложным, динамичным, запутанным, это был период сопротивления возмущенного местного населения, в то же время сдерживаемого местными властями, призывающими к порядку. Когда мы с коллегой Пейчохом занимались исследованием того периода, стало ясно, что многие смерти были случайны, некоторые произошли при неясных и странных обстоятельствах. Но ясно одно: не будь оккупации, этих смертей бы не было.
— С момента ввода войск прошло ровно полвека. Как вам кажется, есть ли повод говорить об этих событиях в связи с современной политической ситуацией в Чехии или в России?
— Я прежде всего историк, я не занимаюсь политологией и не могу оценивать современные политические ситуации. Но в то же время мы наблюдаем определенные тенденции, связанные не столько с событиями августа 1968 года, сколько с 1989 годом и Бархатной революцией. На чешской политической сцене вновь появились коммунисты, желающие участвовать в управлении страной, чего в последние тридцать лет практически не было.
Весьма пугающими являются и некоторые события, произошедшие в России в последние годы. Например, был снят художественный фильм, оправдывающий оккупацию 1968 года. Я слышал также, что было предложено вручать награды солдатам, участвовавшим в оккупации. А ведь казалось, что в 90-е годы были расставлены все точки над «i» ― политики ясно высказали мнение, что оккупация была недопустима.
Сейчас некоторые современные политики, в том числе чешские, умаляют события того времени, сглаживают конфликты прошлого, позитивно отзываясь о многих событиях, говоря, что при коммунизме далеко не все было плохо. К сожалению, такие настроения могут обесценивать преступления коммунистического режима, который был недемократическим, который подавлял свободу граждан. А этого забывать нельзя.
