Рабочая школа Бати: вспоминают выпускники
Сегодня мы в очередной раз вернемся к личности Томаша Бати – обувного фабриканта, благодаря которому Чехословакия в конце 1920-х годов вышла в Европе на первое место по экспорту кожаной обуви. Центром обувного производства Батя избрал восточно-моравский городок Злин и в межвоенные годы изменил его облик практически до неузнаваемости. Из провинциального города Злин превратился в настоящую индустриальную монополию, этакую «чешскую Америку», весь ритм жизни и архитектурная планировка которой были подчинены работе обувной фабрики. Как жилось работникам Бати в Злине, слушайте в рубрике «Исторические прогулки».
Кадровая политика Томаша Бати оценивалась его современниками очень неоднозначно. Многие считали «обувного короля» тираном, жестко контролировавшим жизнь своих рабочих и предъявлявшим им непомерные требования. Но факт остается фактом: число желающих поступить в Рабочую школу Бати в Злине, где готовили рабочих для империи Бати, росло год от года. Если в 1929 году на экзамены в РШБ записалось 1400 человек, то в 1937 году их было уже более 20 тысяч. Набор в школу, образцом для создания которой Бате послужила школа Форда в США, производился среди 14-летних подростков – только что сошедших со школьной скамьи и способных «без ропота принимать методы и идеалы» своего работодателя. Батя мечтал воспитать в Злине новых рабочих, свободных от революционных традиций рабочего движения. Рабочих, которые бы отождествляли себя с интересами и целями компании и были привязаны к ней многочисленными узами – трудовыми, денежными, идеологическими…
Конкурс в Рабочую школу Бати составлял, в среднем, 10 человек на место. Письменные тесты выявляли уровень общего развития поступавших, их математические способности и внимательность, сложными были и психотехнические тесты. Вспоминает Анна Цуброва, поступившая в РШБ в 1941 году.
«А психологические и технические экзамены – это была не шутка. Требовалось ответить на 200 вопросов. Те, кто не смог сдать экзамены, плакали, уезжая».
Любопытно, что к сдаче экзаменов не допускали тех, кто в своих анкетах написал, что хочет быть «лишь хорошим рабочим». Руководство считало, что хорошему рабочему непременно должно быть свойственно честолюбие и стремление к лидерской позиции.
Первых юношей в школу набрали в 1925 году, а девушек в 1929. Обучение продолжалось 3-4 года, в течение которых молодежь работала в обувных мастерских и посещала вечернюю школу. Жили учащиеся в интернатах, человек по 20 в комнате под надзором воспитателя, и распорядок их жизни немногим отличался от армейского. Подъем по будильнику, зарядка, личная гигиена, уборка в комнате – так начинался каждый день воспитанников РШБ.
Вот что вспоминает Франтишка Гарликова, выпускница школы, которая в 1935 году приехала в Злин на велосипеде из Подкарпатской Руси.
«В 7 часов начинался рабочий день. К этому часу все собирались у главных ворот фабрики. Исключений не было: даже начальники отделов не могли приходить и уходить, когда им вздумается. Курение строго воспрещалось, как и распитие спиртного. И не только на фабрике – во всем Злине! Разумеется, находились люди, которые не хотели подчиняться этим правилам. Им пришлось покинуть фабрику».
А вот как вспоминает о жизни в интернате Анна Цуброва, которая провела в Злине военные годы.
«Пойти на свидание – об этом мы и подумать не могли! После работы мы учились, возвращались домой поздно. Бегом умывались и шли в общую комнату заниматься, готовить уроки на следующий день. А по утрам, когда мы шли на работу, внизу нас поджидала главная воспитательница. И не дай Бог, чтобы она заприметила у кого-то грязные ботинки или непорядок в одежде. Прощения не было в таком случае никому: провинившегося заставляли вернуться в комнату и привести себя в порядок. Такие вот были правила».
На спартанские условия жизни в Злине поседевшие воспитанники Рабочей школы не жалуются, считают, что дисциплина была необходимой, чтобы удержать в узде несколько тысяч молодых людей.
«Не забывайте, что в интернате жили почти дети, 14-летние девчонки. Нас распределили по дружинам, к каждой из которых была приставлена воспитательница. Только с ее разрешения мы могли пойти в кино или на прогулку. И это логично, потому что уследить за таким количеством девочек было сложно. Мне самой там нравилось. Я научилась самостоятельности, получила образование. И после войны я вернулась в Злин именно потому, что мне нравился тот стиль жизни»,
- рассказывает выпускница РШБ Ярмила Фролихова.
О том, какую семейную политику проводил Томаш Батя, рассказывает Ладислава Горнякова, сотрудница Краевой галереи изобразительного искусства в Злине.
«Семейный вопрос там был очень продуман. Женщина, когда появлялись дети, оставалась дома с ними, ее призванием было растить детей. Мужчина же должен был зарабатывать достаточно, чтобы прокормить семью. Кроме того, на детей с рождения заводились сберкнижки, на которые фабрика перечисляла деньги. Деньги детям выплачивались по достижении ими совершеннолетия. Система сберегательных книжек была выгодна и самой компании, поскольку деньги не перечислялись в госказну, оставались в фирме».
Позже коммунисты называли обувного фабриканта эксплуататором, выжимавшим из своих работников все соки. Чем объяснить, однако, то, что тысячи молодых людей добивались приема в его школу и на предприятия? Все просто – работа у Бати обещала трудоустройство и материальное благополучие в будущем. Для Франтишки Гарликовой преимущества работы в Злине были очевидны.
«Конечно, были злые языки, которые нас высмеивали, называли фабричными девчонками. Но мы были богаты: мы зарабатывали в три раза больше, чем наши учительницы. И это в 16-17 лет. Мы могли позволить себе дорогую одежду и модные туфли».
Даже за период учебы молодым людям удавалось скопить приличные суммы.
«Из нашей недельной зарплаты мы должны были заплатить за питание и проживание в интернате. А оставшиеся деньги мы отдавали воспитательнице, и они поступали на наши сберегательные книжки, как вклады. И там накапливались».
«А сколько из этих людей уехало за границу и сделало прекрасные карьеры, если не у Бати, то в других фирмах! И все потому, что они обладали и знаниями, и умениями»,
- убеждена Ярмила Фролихова.
Ну, а жизнь городка Злина, во времена коммунистов переименованного в Готвальдов, даже десятилетия спустя после ухода из него династии обувщиков, сохранял «батевский дух». Говорит Ладислава Горнякова из Краевой галереи изобразительного искусства в Злине, которая переехала в город в 1980-е годы.
«Там была система во всем. Даже город сам был таким четко расчерченным. И поколение, выучившееся в школе Бати, потом передавало свои знания детям, воспитывало их по системе Бати, даже при социализме».
