Слишком элитные солдаты
В девяностые годы в чешской армии появилась новая должность – военный священник. Надпоручик Иван Гавличек является ветераном этой службы. Он прошел Боснию и Ирак. Теперь он уволился из армии, стал офицером запаса и служит священником в тихом городке Тыниште-над-Орлицей. С Иваном Гавличком мы говорили о его опыте работы профессиональными солдатами. Что это за люди? Почему появляются обвинения, что эти люди симпатизируют нацизму?
- Конечно, от этого становится грустно. Вы знаете, я помню свои впечатления от встреч с солдатами элитных подразделений еще здесь, в Чехии. Первая встреча была тогда, когда погиб один солдат из этого подразделения. Но он погиб в автокатастрофе, а не во время боевой операции. Когда я, как военный священник, предложил им в этой ситуации свою помощь, они отреагировали с крайним раздражением. Они дали понять, что для них унизителен сам тот факт, что солдат погиб в автокатастрофе. Пожалуй, для них было бы лучше, если бы его расстреляли из автомата. Вообще, в их поведении было что-то вызывающее, они вели себя чересчур, так сказать, „элитно“. Мне кажется, что когда некоторые начинают ощущать себя частью элиты, то им хочется все больше и больше выделяться, что может привести и к таким вещам, как нашивки СС на форме.
- Разумеется, подготовка таких солдат – очень сложная вещь. Но нельзя же забывать о том, что все-таки эти солдаты изначально являются людьми, а не роботами. Нельзя их превращать в универсальных солдат. Рано или поздно они уйдут со службы в армии и станут жить среди нормальных людей. Стоит задуматься о том, чем эти люди буду заниматься, какое применение своим необычным способностям и талантам они найдут в гражданской жизни.
- В том числе и таланту убивать...
- Тяжело вести себя как робот, и при этом оставаться человеком. При этом, человека должны научить вести себя как автомат, без эмоций. Я помню случай в тот период, когда я служил в Ираке. В наш военный госпиталь привезли человека, тяжело раненого в автокатастрофе. Наши медики попросили меня помочь перенести его из машины в операционный зал. И когда я увидел окровавленного человека, на котором не было не только одежды, но и кожи, и я смотрел на его обнаженные кости, то я просто остолбенел и не был способен ничего сделать. Тогда я понял, что солдат должны обучать так, чтобы они действовали без раздумий и размышлений, и свои эмоции оставили дома. Солдат должен выполнять свою задачу, вне зависимости от того, в каком душевном расположении он находится, забыв о своих собственных проблемах. Когда же человек возращается к нормальной жизни, то ему уже трудно забыть, что он был обучен и своим образом запрограммирован.
- Я думаю, для священника важно, чтобы у него за спиной стояла его церковь и поддерживала его. А солдатам, по моему, все равно.
- У гуситских священников есть жены и дети, католические священники не могут жениться и иметь детей. Не кажется ли вам, что гуситский священник для военных лучший вариант, чем католический священнк? У военных ведь тоже есть жены и дети...
- Ну да... В чем-то гуситским священникам легче. Уезжая в Ирак я, в свою очередь, говорил, что в худшем случае меня привезут в красивой коробке, покрытой национальным флагом. Не у каждого человека бывают красивые похороны. Наверное, и о моей смерти кто-нибудь бы пожалел. Но, с другой стороны, на моих плечах не лежит забота о жене и детях, поэтому при своей работе я могу чувствовать себя свободнее... Я не встречал случаев, когда женатые солдаты выражали бы мне недоверие или не хотели бы говорить со мной о своих семейных проблемах. Зато священник, у которого есть семья, сам может попасть в ситуацию, когда ему будет нужна психологическая помощь, потому что ему нелегко находиться на расстоянии от своей семьи.
