Улица Ярослава Сейферта на карте чешской поэзии
23 сентября отмечено в календаре чешской литературы красным цветом. В этот день родился Ярослав Сейферт (1901–1986) – единственный чешский лауреат Нобелевской премии по литературе.
Сейфертова. Так называется одна из главных улиц пражского района Жижков. Мелодично позвякивая, трамвай останавливается около большой бронзовой ленты, изогнувшейся в форме латинской буквы «S». Эта гигантская книжная закладка – памятник поэту, чье имя улица носит.
Жижков, в страницы которого вложена символическая лента Ярослава Сейферта, – район Праги, из которого до Старого Города можно дойти пешком. А в начале ХХ века тут чадили заводы – на здешней асбестовой фабрике служил Франц Кафка. В перенаселенных квартирах ютилась беднота, а рабочие коротали вечера в прокуренных трактирах. Впрочем, и сегодня считается, что здесь на одного жителя приходится самое большое количество пивных в мире.
Названный в честь гуситского полководца Яна Жижки, этот район долго считался отдельным городом и лишь в 1922 году вошел в состав Большой Праги. Помимо Ярослава Сейферта, здесь какое-то время обитали автор «Похожднеий бравого солдата Швейка» Ярослав Гашек, писатель-фантаст Владимир Нефф, художница Тойен, прославившаяся своими сюрреалистическими работами, и многие другие представители чешской богемы.
В книге воспоминаний «Вся красота мира» Сейферт рассказывает: «Мы жили в одном из обветшавших печальных жижковских доходных домов на Гусовой улице. Единственный водопроводный кран на открытой галерее предназначался для семи жильцов, а когда наступали холода, и кто-то оставил вечером кран незакрытым, утром мы обнаружили в коридоре каток, который пришлось посыпать золой… Зато вид из кухни и с галереи был изумительный. Мы глядели на густые заросли, покрывавшие Жижковский холм. Ранней весной там расцветали десятки и сотни старых кустов, которые назывались "золотой дождь". Ах, какая это была красота!»
По воспоминаниям Сейферта можно составить полную топографию Жижкова: улицы, пивные, лавки, могильные плиты кладбищ, фасады зданий.
«Напротив нас на Гусовой улице был дом, точная копия нашего. В нем располагался известный трактир. Днем это была обычная пивная, а ночью она превращалась в популярный кабак. Называлось это место "У золотого ангела". И действительно над входом находился позолоченный барельеф ангела в натуральную величину. Он, скорее, лежал на боку, но слегка расправленными крыльями показывал, что летит и непосредственно приземляется возле стойки бара», – пишет Сейферт.
Жизнь семьи, запечатленная на страницах воспоминаний, – это скудный быт, когда порою нет угля, чтобы разогреть суп. Ярослав вспоминает, как ребенком остро переживал насмешки одноклассников над прохудившимися ботинками, переживал, что не может купить себе даже конфет. Однако при этом Сейферт учился в классической гимназии, катался на коньках (в воспоминаниях он утверждает, что встречал на катке Ленина), читал книги и журналы. Имя выдающегося поэта Врхлицкого Сейферт впервые услышал от матери. Дома в буфете стояли чашки, драгоценные тем, что из них якобы пил сам великий писатель Ян Неруда.
«Мама» – так называется одна из самых известных книг поэтической лирики Ярослава Сейферта. В ней он отразил мир окружавших его предметов и событий, центром которого была именно мать – «тихая католичка», как называл ее поэт.
Когда спокойно и светло
у мамы на душе бывало,
нам было и зимой тепло,
и ступка на шкафу сверкала,
и окна, что лишь миг назад
так безутешно слезы лили,
уже сияли, и ванили
был сладок в кухне аромат.
(«Вечерняя песня», пер. Л. Дымовой)
Несмотря на бедное детство, Сейферт называл Жижков «самым прекрасным городом на свете». «У меня речь идет главным образом о том, чтобы нащупать немного поэзии в тех буднях, которые иногда пытались не быть буднями, как им было предназначено», – пишет он.
Некогда Сейфертову улицу – сегодня она спускается с холма по направлению к центру Праги и ныряет под виадук – называли «мертвецкой дорогой»: она ведёт к огромным Ольшанским кладбищам. В средние века здесь устанавливали виселицу. После застройки Жижкова дорогу назвали Карлов проспект – в честь короля Карла IV, в годы немецкой оккупации она превратилась в улицу Лютера, а при социализме – в улицу Калинина.
После «бархатной» революции 1989 года она стала носить имя самого известного здешнего жителя – Ярослава Сейферта.
О Жижкове поэт говорил, что он «вообще не кончается, а торжественно продолжается, уходя в вечность». Впрочем, для Сейферта это отчасти была вечность, замершая среди надгробий здешних огромных кладбищ.
Я был крещен в Чумной часовне
Святого Роха на краю Ольшана.
Когда чума разгуливала в Праге,
Там штабелями складывали трупы.
Вот так и громоздили, как дрова.
Тела истлели, и смешались кости
С землей и пылью, известью и глиной...
На ступеньках ольшанских трактиров
слушаю вечерами
голоса тех могильщиков...
До чего же их песни вульгарны!
Но и песни давно не звучат,
И могильщики сами себя схоронили...
(перевод Василия Бетаки)
Первый поэтический сборник Ярослава Сейферта «Город в слезах» вышел в 1921 году, а последний «Быть поэтом» – в 1983-м. Хотя в историю чешской Сейферт вошел как тонкий лирик, до этого он прошел через большинство художественных увлечений своего поколения.
В ранние годы под влиянием коммунистических идей писал в духе так называемой «пролетарской поэзии». Хотя поэт быстро отказался от агитационных призывов к революции, чувство социальной солидарности, унаследованное от отца социал-демократа, звучит и в более поздних его стихах.
В 1920-е Сейферт вступил в «Деветсил» – объединение левых литераторов и художников, с которыми вскоре отправился в плавание под парусами развеселого поэтизма.
Струи словно чуткие персты
Музы что легли на струны лиры
Не садовник а поэт безмолвный
тот кто поливает здесь цветы
Розы он сажает из любви
умирая от любви без слова
Эти розы – «Леди Ватерлоо»
«Снежною жемчужиной» зови
(«Парк», пер. Т. Глушковой)
В 1930-е годы поэт выработал собственный стиль, вне модных литературных течений: в организованную Витезславом Незвалом «Сюрреалистическую группу» Сейферт уже не вступит.
В 1929 году за борьбу против сталинизации партии поэт был исключен из рядов коммунистов. В мае 1945 нацисты чуть не расстреляли его во время Пражского восстания. Дважды поэт видел на улицах Праги советские танки, выступал за свободу творчества, печатался в самиздате. Поехать в Стокгольм на вручение Нобелевской премии, которая была ему присуждена в 1984 году, пожилой Сейферт уже не смог, но стихи писал до самого конца жизни.
Его тонкая лирика обладает той неповторимой интонацией, которую литературоведы называют «сейфертовской».
И солнца свет раскачивает
тень старинного памятника:
от часа цепей
до часа плясок,
от часа розы
до часа змеи,
от часа улыбки
до часа злобы,
от часа надежды
до Никогда…
(перевод Василия Бетаки)
