Декаданс и Шванкмайер
Наш сегодняшний специальный выпуск посвящен декадансу во всех его проявлениях. Будем считать, что мы так разбавим кукольную рождественскую суету. Мы говорим с историком искусства Отто Урбаном, который специализируется на этой теме и с культовым чешским режиссером Яном Шванкмайером – о его новом фильме «Пережить свою жизнь».
За фестивалем декаданса стоит его бессменный вдохновитель и организатор Отто Урбан. Его очень часто обвиняют в том, что он собирает вещи, далекие от искусства, что он пропагандирует насилие и насмехается над святым. Чего стоила одна порнокоролева в виде английской королевы-матери. С нее мы и начнем наш разговор:
- Послушайте, мне кажется, что с королевой все-таки перебор.
-Так я не про технический аспект говорю…
«Паоло Шмидлин, автор этой статуи, так описывает, как ему это пришло в голову. Он с другом путешествовал по Штатам, они приехали в Лас Вегас и там пошли на пип-шоу, и в одном из этих шоу увидели танцовщицу, старую даму, который выстроила свой номер на своей похожести на английскую королеву. Она стилизовала представление, и посетитель как бы имел полную иллюзию, что он видит в пип-шоу королеву Елизавету. В это момент Паоло решил, что тоже сделает нечто похожее, потому что стал задаваться вопросом, не вкладываем ли мы наперед какие-то свои комплексы и изначальные значения. Ему было интересная реакция зрителей. Узнать, до какой степени мы открыты и готовы к ломке стереотипов. Даже если речь идет просто о портрете папы или королевы, это не папа и не королева, это видение художника, это изображение».
«Может. Но тогда давайте зададимся вопросом, в каком мире мы живем и в каком обществе, и где мера нашей интеллектуальной и человеческой свободы. Мы можем снова вернуться к истории искусства, где саркастическое критическое изображение церковных служителей, королей и дворян присутствует в средних веках не только в пресловутых памфлетах, но и в изобразительном искусстве. Уже со времен Франциско Гойи, на переломе XVIII и XIX веков такое специальное неуважение к авторитетам того времени воспринималось совершенно натурально. То, что мы способны задаваться этими вопросами – это не оскорбление, это не обедняет нас, а обогащает новым опытом, который бы иначе остался для нас закрытым».
- Дагмар Гавлова изображена на обложке «Рефлекса» с ножницами в груди. Это, что обогощает?
- А ведь в некоторых публикациях вас, наоборот, называли консерватором…
- Эрос и танатос, секс и смерть – мне кажется, это логически ведет к сумасшествию. Почему вас это привлекает?
- Я не против в принципе, но у меня это вызывает депрессию. Я смотрела сейчас на эти работы и думала, что здоровье уже не то, раз меня тошнит…
- Да, почему-то содрать кожу с живого сатира или кто он там? Фавн Марсиас? Почему-то это считалось неплохой шуткой, и Аполлон, покровитель искусств, это делал без зазрения совести. И в Риме при всем просвещении и богатой культуре было очень много жестокости. Мне это непонятно все. Может, это сублимация, как фильмы ужасов?
- Но правильные ли мысли это вызовет у людей?
«Этого вы никогда не знаете, предсказать это нельзя. Это вопрос индивидуальный, зависит от того, как человек образован и какой у него бэкграунд в философии и искусстве. С другой стороны, если на выставку ходят посетители, значит, об этом пишется, дискутируется, в Интернете есть блоги и форумы, где люди это обсуждают. По-моему, это позитивно. Это показывает, что художественное искусство в наши дни способно быть частью социального дискурса. Это не только декоративная надстройка, но и тема, которая может принести в общество новые понятия и свежую кровь».
- Самый распространенный упрек вам и авторам многих работ – то, что это провокация ради провокации.
- А картина кровью? Это просто размазанная кровь, и в чем ее смысл? В том, что это кровь?
- Одна из немногих работ, которая мне понравилась, должна признаться, это «Причина войны» в золотой раме.
- А почему нет комментированных экскурсий? И описания каждой работы? Невозможно же знать все это.
«Но таким образом я бы каждому посетителю сказал, как это должно восприниматься. А я хочу, чтобы каждый для себя изобрел собственную интерпретацию. Великие работы имеют несколько уровней и несколько способов, как их читать. Индивидуальное восприятие тоже очень важно. Вот вы, например, не знали про Курбе, но вас чем-то привлекла эта работа».
- Расскажите про статую Микки Маусов в образе рабочего и крестьянки. Это работа русского художника Александра Косолапова.
- Как раз ничего скандального в Микки Маусах я не вижу…
«Там речь шла о других его работах, там, где реклама кока-колы комбинируется с мотивами из библии. Но мне кажется, что это все равно, какая работа».
Я напомню, что российский живописец и график Косолапов известен еще и тем, что его картина «Моя плоть» на ярмарке «Арт Москва 2005» была уничтожена воинствующим религиозным фантиком, вооружившимся для этой цели молотком. Фрагмент картины с изображением Христа на фоне знака Макдональдса и подписью «Сие есть плоть моя», он не выпускал из окровавленных рук даже в отделении милиции.
«Большинство людей просто не знают, как об этом должно думать и ленятся задавать себе вопросы. Поэтому, конечно, это воспринимается поверхностно. Проще всего сказать: «Там какая-то гнусная фотография человека, пожирающего младенцев». А это фрагмент картины Гойи. На одном варианте – Гойя, на другом – инсценированная фотография».
Это была беседа с куратором выставки Dekadence Now! Отто Урбаном.
А сейчас мы продолжим тему декаданса новым фильмом Яна Шванкмайера «Пережить свою жизнь».
Шванкмайер не может обойтись в своих фильмах без дышащего мяса и двигающихся говяжьих языков – это воспринимайте как данность. Картина «Пережить свою жизнь» обозначена как «психоаналитическая комедия». Концовка фильма – мать учит выросшего уже ребенка плавать в окровавленной ванне, потому что порезала себе вены: «Ты должен научиться плавать. Иначе не выживешь». Комбинацию с портретами Фрейда и Юнга, которые дерутся в кабинете психоаналитика, трудно выдержать человеку с лабильной психикой.
В начале фильма Ян Шванкмайер появляется с приделанной головой из бумаги и говорит: «Нам не удалось получить достаточно денег на кино. Поэтому мы сделали фильм из вырезанных фотографий. Таким образом, мы существенно сэкономили на гонорарах актерам и на катеринге, потому что фотографии не едят». И исчезает. Смех в зале.
Ян Шванкмайер:
Когда я была на премьере фильма Шванкмайера «Безумцы» с неподражаемыми Трижской и Лишкой, я вышла из зала с одной мыслью: «Гений!», а люди выходили оттуда, ухахатываясь. В этом фильме ровно ничего смешного нет, я полагаю. И поэтому когда я в этот раз слышала сдавленное хихиканье в зале – на демонстрации для журналистов - я уже не удивлялась. Перед этим фильм был представлен на кинофестивале в Венеции и первое, что мне хотелось спросить у мастера: «Реагировала ли итальянская публика на ваше кино так же, как чешская? Смеялись ли они в тех же местах?».
«В Венеции меня удивило, что резонанс был большой. Огромный зал – полный. Такие громкие аплодисменты, что мне пришлось шесть раз вставать, что со мной обычно не случается. Меня это даже удивило, так что я спросил себя, не сделала ли я на этот раз зрительское кино?»
- В какой технике выполнен фильм?
- Можно ли расценивать фильм как пародию на психоанализ и психоаналитические триллеры?
- Вам в процессе съемок снились какие-то сны?
- А вы считаете, что сны – это проекция наших желаний?
«Да. Я когда снимаю, я реализую свое желание снимать, желание материализовать свои идеи, и поэтому обычно в процессе съемок мне редко что снится – все происходит на съемочной площадке».
- Вы в фильме цитируете Нерваля. Почему?
- А господин Гельшус, который играет главную роль, он вроде похож на вас? Это вы специально?
«Нет. Антиквар в лавке тоже на меня похож. Что-то совпало. Это определенно нацизм господина режиссера».
- Фильм называется «Пережить свою жизнь». Вы действительно считаете, что жизнь нужно пережить – вот как страшный сон?
Актеры, вероятно, сладкой жизни на съемках не видели. Во-первых, они не встречались друг с другом, потому что фильм сделан из их фотографий. Во-вторых, они вынуждены были весь съемочный день не играть, а фотографироваться.
«Работа была бы адская. Долгое фотографирование выматывало конечно. Зато теперь в ателье лежит столько моих всевозможных фотографий, что с ними можно сделать все, что угодно. Я могу даже Рембо играть в бумажной технике. Шучу. Рембо – вряд ли На самом деле, меня всегда забавляла пантомима, так что режиссесркий замысел мне не претил. Я знаю, что для некоторых театральных актеров это было бы очень тяжело. Вот как это происходило? Например, один раз господин Щванкмайер крикнул: «Что вы делаете с руками?». Я говорю: «Так просто, играю». А он: «Я хочу это туда, в фильм». И мы сразу же поставили это в фильм. Но сценарий мне сразу же очень понравился. Я сказал себе, если бы не получился этот фильм, я бы делал это на сцене».
« Начало съемок действительно было смешное. Мы сидели как у зубного и говорили «А», А», «А», «Э», «Э», «Э» и так далее. А потом все слоги – «Ба», «Би», «Бу», потом все согласные и все гласные по очереди, во всех комбинациях. Так проходил съемочный день, а после двух часов таких упражнений, у вас голова пухнет. И вы думаете, что это никакое не искусство, а мука одна. Ну, а потом уж было легче. Когда стали анимировать, нам все компенсировалось, потому что это было очень смешно. Я хочу сказать, что когда эта сумасшедшая психоаналитик с куриной головой раздевается и прыгает на господина Гельшуса, это не я. Я этого не видела, хотя голос мой. И вот когда мне этот ужас показали, я чуть со стула не свалилась, но должна была держаться и следить, как открывает клюв эта курица, чтобы попадать в ритм. Только не думайте, пожалуйста, что это мое тело».
Вацлав Гельшус:
«Спасибо вам за этот вопрос. К сожалению, я не имел понятия, какой я уродливый. Некоторые вещи, вот как любит делать Шванкмайер, например, эти кадры с губами, когда человек говорит, совсем не в лучшем свете актера выставляют. К счастью, мне удалось несколько сцен сыграть кс Кларой Иссовой. У меня в контракте, может, было написано, что постельную сцену мы будем снимать вживую. Извините, я не хочу быть фривольным, но вы задали мне очень личный вопрос. Вообще-то, работать со Шванкмайером – это не всяким актером случается, я, конечно, был страшно горд и польщен. Я бы согласился просто стоять и смотреть, стоять и смотреть на то, что он делает на площадке. Ну, а то, как я выгляжу в фильме – конечно, мне было очень грустно. Что…люди, у них такие безумные травмы. Это трудно вынести. Но – есть шванкмайеровский юмор, который нас держит на свете».
«Прекрасно с ним работать еще и в том смысле, что он не ругает и не хвалит, так что актеру сложно ориентироваться, что он делает хорошо или плохо. Еще хорошо, что с нами сотрудничала его дочь – Вероника и я ей иногда говорила: «Верча, у меня сейчас ощущение, что я не совсем хорошо отговорила, хотелось бы поправить, а мне твой папа совсем ничего не говорит». А она мне: «Мне он за всю жизнь ничего не говорил».
