«Когда я вышел, то не узнал страну!» Чехословацкие диссиденты на излете режима
Стремительно начавшаяся 17 ноября 1989 года «бархатная» революция несла жителям Чехословакии надежду на долгожданную свободу, но в тюрьмах отрезанные от мира диссиденты не подозревали, что перемены уже на пороге.
В ЧССР отлаженная машина подавления инакомыслия работала слаженно и четко, создавая полную иллюзию непоколебимости, хотя в соседних странах всё уже бурлило на фоне грандиозных перемен в Советском Союзе, которые пришли вместе с перестройкой, объявленной генсеком КПСС Михаилом Горбачевым.
Уже в июне 1989 года в Польше на первых частично свободных выборах побеждает «Солидарность» под руководством Леха Валенсы. Демократическая трансформация начинается в Венгрии, которая в сентябре 1989 года открывает свои западные границы.
Когда пала Берлинская стена, в Чехословакии еще сажали несогласных
16 ноября 1988 года Эстонская ССР принимает декларацию о государственном суверенитете. 26 мая и 28 июля 1989 года подобные документы были приняты Литвой и Латвией.
9 ноября 1989 года пала Берлинская стена. А в Чехословакии продолжают устраивать суды над диссидентами, приговаривая их к штрафам и тюремным срокам.
9 января 1989 года за участие в пражской демонстрации условно осужден электрик Ян Крживан из города Роуднице-над-Лабем.
1 февраля 1989 года за участие в демонстрации Вацлавской площади, которая проходила 28 октября 1988 года в 70-ю годовщину образования независивой Чехословакии, оштрафован Лубош Рыхвалский. 10 февраля районным судом Праги-1 за участие в той же манифестации осужден инвалид по зрению Томаш Майер.
4 апреля 1989 года в Брно за распространение листовок с призывом подключиться к демонстрации и участвовать в дискуссии по созданию в стране Партии зеленых к тюремному заключению сроком на три месяца приговорен Ярослав Попелка.
А непосредственно в день падения Берлинской стены чехословацкий окружной суд города Табор на год отправляет за решетку 22-летнего рабочего предприятия «Силон Плана-над-Лужници» Иржи Елинека.
Согласно приговору, он нарушил общественный порядок, распространяя антиправительственные листовки. Ко дню суда Елинек уже отсидел три с половиной месяца в следственном изоляторе, но из тюрьмы его выпустили только в конце ноября 1989 года, когда «красная диктатура» в Чехословакии окончательно рухнула.
Одним из преступлений Иржи Елинека, который также занимался распространением самиздата, было то, что в мае 1989 года, во время официальной первомайской демонстрации в Праге, он вместе со своим другом Павлом Яном попытался развернуть транспарант с надписью: «Свободу Вацлаву Гавелу!».
Будущий президент республики был одним из политических заключенных последнего года правления компартии: его арестовали 16 января 1989 года, в начале Недели Палаха (акций памяти студента, совершившего в 1969 году протестное самосожжение), а в феврале приговорили к девяти месяцам тюрьмы. Апелляция позволила сократить срок до восьми месяцев.
В мае 1989 года Вацлав Гавел был освобожден условно-досрочно благодаря бурным протестным демонстрациям в Чехословакии и за ее пределами.
«Третьего августа я работал в вечернюю смену. Зазвонил телефон, сказали, что меня ждут какие-то посетители. Я думал, что опять кому-то что-то понадобилось сделать. Переобулся и пошел на проходную. А дальше все происходило как в кино – меня, придерживая рукой за голову чтобы не ударился, сажают в машину. Домой я вернулся только через полгода», – рассказывает Иржи Елинек, который всего за две недели до ареста стал отцом.
«Меня отвезли в так называемую "Синюю звезду" – это наша местная полицейская крепость – и заперли в камеру. Помню, что дежурный майор по фамилии Пулец вообще не понимал, что происходит, а главное не знал, как со мной поступить, поскольку был обычным криминалистом.
До половины второго утра мы ждали приезда агентов StB (чехословацкий аналог КГБ). Потом поехали ко мне домой, где прошел обыск. Море полицейских. Они разворошили всю квартиру и набрали три ящика всякой всячиной в качестве доказательств. И конечно же нашли мой ротатор, который я только-только привел в порядок и пробовал печатать разные тексты. Ради пробы и в шутку я тогда на разных листах напечатал: "Коммунизм – в жо…" и так далее. Боже мой, как же радовались полицейские, что нашли доказательства и "настоящего несогласного с режимом"!
Потом мы вернулись назад и дожидались прокурора. Я до сих пор помню ее имя – Вера Нова. Я отговаривался, что ничего дурного не сделал, никого не избил, просто печатаю дома книжки и сочинил пару лозунгов против праздника 1 мая. Но Вера Нова уже вытащила "розовый протокол", и в результате я оказался в тюрьме города Ческе Будейовице, в камере № 97, по обвинению по статьям об антигосударственной деятельности и распространении антирежимных текстов. В камере было 7 человек и туалет без какой-либо перегородки – незабываемые впечатления».
Суд над Иржи Елинеком состоялся 9 ноября 1989 года – всего за 8 дней до начала «бархатной» революции, принесшей всем чехословакам свободу. Приговор – год заключения.
Восточная Европа в это время уже кипела, и лишь в Чехословакии все выглядело так, будто социалистический режим и компартия будут стоять вечно, как скалы...
Поданная апелляция не позволила немедленно отправить осужденного в исправительную колонию. Иржи Елинека вернули в СИЗО, где надзиратели его чуть не уморили до смерти.
С 16-летнего возраста Иржи Елинек страдал сахарным диабетом и нуждался в уколах инсулина, которые надзиратели не позволяли ему делать самостоятельно.
«В тюрьму я сел еще в сандалиях, а когда вышел, на улице уже выпал снег»
Самые бурные революционные дни Иржи провел в тюрьме. В день, когда страну парализовала общегосударственная стачка, он вместе с остальными арестованными в СИЗО города Чешске-Будейовице держал голодовку.
«Вдруг часов в 13–14 распахнулись двери: „Елинек с вещами на выход!“ Я думал, что сокамерники меня в этот момент побьют – „Ты сволочь!“ Все выглядело так, будто бы я все подстроил. Будто бы я специально устроил голодовку, а сам уже знал, что через два часа буду обедать в соседней закусочной.
Я собрал вещи и оказался за воротами тюрьмы. Вышел я еще в сандалиях – а уже выпал снег, добрался до вокзала, а там всюду весят плакаты: "Гавела в Пражский Град!" Я не узнал страну, будто ее подменили».
История рабочего предприятия «Силон Плана-над-Лужници» не исключение.
9 марта 1989 года в городе Йиглава судом социалистической Чехословакии был осужден чешский поэт и публицист, диссидент, известный под псевдонимом Магор (Псих), Иван Йироус, а также писатель и художник Иржи Тихи.
Им вменили статью за распространение петиции, в которой ответственность за смерть правозащитника и диссидента Павела Вонки, скончавшегося в заключении 26 апреля 1988 года, возлагалась на государственные власти.
Иван Йироус был приговорен к 16 месяцам лишения свободы и освобожден только после падения режима.
В ноябре 1989 года, накануне «бархатной» революции, по политическим причинам за решеткой также оказались: публицист и историк Франтишек Старек, представитель чехословацкого андеграунда Станислав Питаш, музыкант Отакар Веверка.
Накануне ареста ей исполнилось восемнадцать
В августе 1989 года к четырем месяцам тюрьмы была приговорена продавщица из города Табор Рената Панова, отметившая незадолго до этого свое совершеннолетие.
«Когда члена нашей инициативной группы Ренату Панову приговорили к тюремному сроку, ей было всего 18 лет. Она была убежденным противником идей коммунизма. Во время демонстрации 1 мая она, шагая в колонне, развернула транспарант: "Свободу и диалог, а не тюремные камеры!" А дальше стояли фамилии диссидентов: Станислав Девятый, Вацлав Гавел, Яна Петрова, Иван Йироус, Томаш Дворжак, Гана Марванова.Она написала имена всех, кто в тот момент находился в застенках», – вспоминает Эва Штолбова, которая в 1989 году была членом чехословацкой Независимой демократической инициативы.
Второй раз Ренату Панову задержали в начале августа 1989 года, когда вместе со своим другом Йозефом Раисом она в городе Ческе Будейовице распространяла листовки с призывом к населению принять участие в марше «тихого протеста» в день годовщины советской оккупации Чехословакии.
На молодых людей тогда донесли «бдительные горожане». Срок лишения свободы Ренаты Пановой завершался 3 декабря.
«Меня освободили на два дня раньше», – вспоминала она в 2014 году в интервью изданию denik.cz.
«Сразу после ареста Ренату продержали пять дней в общей камере вместе с проститутками. У нее, которая всегда была очень аккуратной и хорошо причесанной, не было возможности умыться, не было ни расчески, ни зубной щетки.
Она сидела в камере и даже представить себе не могла, что ее может еще ожидать. Ей не предоставили адвоката и даже не позволили поговорить с родителями. Чтобы добиться освобождения Ренаты, мы писали письма даже президенту Густаву Гусаку. Ничего не помогло.
Ее приговорили к заключению, и она продолжала сидеть за решеткой даже после того, как в Чехословакии уже настала свобода», – вспоминала события конца 1989 года Эва Штолбова.
«За словесное нападение на блюстителя закона»
Яна Петрова (ныне Яна Марко), предпринимательница, бывшая депутат, диссидент, была арестована в январе 1989 года на Вацлавской площади в Праге за попытку возложить цветы в память о Яне Палахе. Это была 20-я годовщина гибели студента.
Тогда в Праге прошло сразу несколько демонстраций. Эти события вошли в Чехословацкую историю, как «Неделя Палаха».
За участие в манифестациях во время «Недели Палаха» в феврале 1989 года Яна Петрова была приговорена к девяти месяцам лишения свободы – «за причастность к беспорядкам и словесное нападение на блюстителя закона». По истечении половины срока ее освободили условно-досрочно.
«Тогда еще существовали три "исправительно-воспитательные категории" – 1,2,3-я. И приговор всегда был связан с обязательным размещением человека в соответствующей тюрьме и отделении.
Меня отнесли к первой категории и отвезли в тюрьму во Вшегрды, область города Хомутов.
В большинстве своем там сидели люди, которые совершили какие-то мелкие кражи или же по статье "хищение социалистической собственности", которую тогда использовали весьма часто.
Туда направляли осужденных за тунеядство, так как до ноября 1989 года у нас все были обязаны где-то работать. У кого в паспорте не было отметке о месте работы, того отправляли в тюрьму.
В заключении я была в достаточно хороших отношениях с сокамерницами и надзирателями. Помогла моя грамотность: я умела читать и писать, владела достаточно широкими разносторонними знаниями и поэтому многим заключенным помогала писать письма на свободу, обсуждала с ними некоторые аспекты дел, по которым они проходили. Просто со мной советовались.
А еще меня очень сильно поддерживала семья – домочадцы посылала передачи, которыми я делилась с сокамерницами. Многие из них были одиноки, никто им ничего не посылал, не приносил, а у меня были, например, вафли или, поскольку я тогда еще курила, сигареты. Что-то у меня воровали, но было и так, что более воспитанные женщины подходили и просили, чтобы я им что-то дала, поделилась», – вспоминает Яна Петрова (Яна Марко).
«Ну, а с надзирателями я относительно ладила, так как я была неконфликтной и очень дисциплинированной. Они ко мне относились нормально, а я в результате могла получать из библиотеки книги.
Тюремный режим я соблюдала, главным образом, из опасений, что меня могут спровоцировать, а потом прибавить срок. В тюрьме часто устраивали провокации, чтобы тебя на что-то толкнуть, к какой-то нежелательной для тебя реакции, а потом во всеуслышание очернить, заявив о твоей "криминальной сущности", а значит и о правильности наказания. Я этого очень боялась, поэтому тщательно соблюдала тюремный режим».
Яну Петрову (Марко) выпустили по УДО в начале июля 1989 года.
Ну, а одним из последних чехословацких диссидентов, которого осудили в преддверии чехословацкой «бархатной» революции, был подписант «Хартии-77» Станислав Деватый. В августе 1989 года его приговорили к 20 месяцам тюрьмы. В апелляционный суд он уже, однако, не явился – уехал в Польшу, где и оставался до декабря 1989-го.
статьи на ту же тему
читайте
-
Чешские песни для европейского хора
«Горделивая принцесса» стала мультфильмом
Болезнь Альцгеймера – студенческая разработка поможет избежать ошибки
читайте и слушайте нас
самое популярное
