Парижанка Полина де Мони: от тургеневеда к собственному издательству
Мы продолжаем рассказывать об участниках первой международной книжной ярмарки новой русской литературы, изданной за пределами России «Пражская книжная башня», которая прошла с 13 по 15 сентября в пражском Карлине. Александра Баранова побеседовала с Полиной де Мони, издателем из Парижа.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Полина де Мони на «Пражской книжной башне» представляла «Тургеневское издательство», или «Издательство Тургенев» (на французском – Éditions Tourgueneff), которое на настоящий момент выпустило уже шесть книг на русском языке. Издательство находится в Париже, там же и печатается литература. Сама Полина де Мони преподает в университете Западный Париж – Нантер-ля-Дефанс. Radio Prague International она рассказала о том, как она связана с книгами и почему решила заняться издательским делом.
«В предыдущий период жизни в одном из парижских университетов, Университете Париж III Новая Сорбонна, я писала диссертацию, которая исследовала издательские стратегии и литературные стратегии писателя Ивана Тургенева и его французских издателей. Эта работа заняла примерно семь лет с учетом магистратуры. И еще до этого я два года изучала Тургенева отдельно. В общем, меня можно представить как тургеневеда, потому что я занимаюсь уже больше 10 лет его биографией и творчеством. Что конкретно меня интересовало в моей работе, это то, как он работал со своим издателем, французом Жюлем Этцелем. То есть моя диссертация про то, как печатались книги, точнее даже, как они создавались именно на стыке перевода, перехода через границу, взаимоотношения между Российской империей и Францией, Европой. В более широком смысле это литература и политика – насколько политические события влияли на появление или на отсутствие неких книг, на то, какая связь между издательским делом и демократией».
«И вся эта архивная, очень тихая, очень спокойная работа закончилась в тот момент, когда я закончила диссертацию. Но это совпало с началом войны. И тогда же, может быть, это результат шока, но стало понятно, что нужно действовать. Сначала я стала работать в каких-то волонтерских организациях, потом пыталась создать школу французского языка для новоприехавших. Но поскольку все-таки массив знаний по поводу именно того, как издательские стратегии устроены, как книга вообще меняет в лучшую сторону человеческую жизнь, оказался довольно большой, а мои друзья мне стали говорить: «Ну, Полина, сколько можно говорить про издателей? Сделай уже свое издательство! Уже займись этим делом сама, поскольку ты как бы знаешь про них». «Они» – это, конечно, издатели XIX века, французские издатели, которые печатали самых разных писателей. Поэтому появилась идея делать издательство, причем такая игровая. То есть она по-прежнему остается игровой, поскольку моя основная работа – это преподавание. В Нантере я преподаю то, что называется «Язык и цивилизация». Это и перевод, это история России XIX века, это и просто язык. Мы читаем лекции по языку для французских студентов, которые приходят с нуля учить русский. Я постоянно нахожусь в пограничном состоянии – являюсь неким представителем, с одной стороны, русскоязычной культуры, и при этом занимаюсь каким-то переносом ее туда, но применяю к изданию на самом-то деле современную французскую модель, которая очень развитая».
«Любовь к книгам у меня с детства. Их у меня всегда было очень много, и я выросла, наверное, как многие ваши слушатели, читатели, в 1990-е годы, когда появилось невероятное количество издательств, очень-очень много книг, когда открыли все эти шлюзы, пали все запреты, и дома у нас было огромное количество самой разной литературы. Какие-то разваливающиеся книги, сделанные за три секунды, репринтные издания, переводная литература, какие-то вещи, которые были всегда запрещены, и вдруг почему-то их разрешили, а оказалось, что запрещать там особо и нечего было. Ну, в общем, море книг, которые всегда меня окружали. При этом моя первая профессия — это художник-график, иллюстратор. Потом я перешла в филологию, затем занималась уже Набоковым, изучала его, потом перешла на Тургенева. Соответственно мне близки такие точки интересов как книжная графика, книга, как объект писателя-иммигранта, писатель... Сейчас – это стратегия выживания, выживания в иностранной среде. Это и Набоков, и Тургенев тоже, потому что большую часть своей жизни он провел во Франции, а последние 12 лет он жил во Франции. То есть он просто французский писатель. Для французов он как бы русский-французский писатель XIX века. Есть улица Ивана Тургенева, есть музей Ивана Тургенева, его дом в Буживале, в котором я тоже работаю, я там администратор и член научного совета одновременно. Я действительно тургеневед, и член Тургеневской библиотеки, член ассоциации друзей Тургенева в Буживале – городе под Парижем, где жило очень много писателей и художников, и музыкантов. Там жила Берта Моризо, Жорж Безе, Луи и Полина Виардо, и там жил Иван Тургенев. Неподалеку жил Флобер, этакое французское Комарово. Тургенев был очень любим местными жителями, он часть французской культуры, и поэтому, когда я создавала издательство, идея назваться именем Тургенева была связана во многом с той средой, которая вокруг».
«Война пробудила во мне сочувствие к соотечественникам»
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
«Специфика Франции заключается в том, что если у тебя есть некая национальная идентичность, об этом лучше сказать сразу, она должна быть проявлена. Нужно быть тем, кем ты являешься, потому что нет никакой необходимости в том, чтобы что-то изображать или притворяться. Ты такой, какой ты есть. И в этом смысле сам опыт Тургенева тоже был важен. Я не договорила по поводу 24 февраля. Для меня это был момент, когда я вдруг поняла и испытала огромное сочувствие к своим соотечественникам. У меня этого никогда не было, я человек, который уехал давно, осознанно, и мои дети уже французы, англичане. У меня всегда было стремление к космополитизму, точнее это воспитание такое – космополитичное. Есть люди, которые гордятся своими странами, есть люди, которые гордятся своей культурой, у меня никогда этого не было, я всегда больше интересовалась литературой зарубежья и вообще русским зарубежьем. Но вдруг вот этот момент войны, он, кроме чрезвычайно сильного гнева, вызвал еще и огромное сочувствие к моим друзьям, знакомым, вообще всем, кто оказался в этой ситуации, потому что это для меня было абсолютно новое чувство, но оно было мне известно. Знаете, как бывает, люди читают про любовь, а любовь никогда не испытывали. И вот вдруг ты словно читаешь, и узнаешь что-то».
«Я это видела как раз у Ивана Сергеевича, у него было огромное сочувствие к своим соотечественникам, он всегда всем помогал, он был человеком, безусловно, очень космополитичным, он прекрасно владел тремя языками. Мало кто в русской культуре был настолько гибким, адаптируемым, настолько светским, в хорошем смысле этого слова. Его дом в Париже всегда был открыт для всех русских эмигрантов, для всех нуждающихся литераторов, и музыкантов, и художников, и его два последних проекта, это «Общество помощи художникам» и «Тургеневская библиотека». «Общество художников» уже давно не существует, а Тургеневская библиотека существует до сих пор. Это такой удивительный, маленький островок очень старых инициатив, которые дожили до нашего дня».
«Тургенев всю свою жизнь активно применял издательские стратегии, то есть у него были не только его собственные литературные, но он еще очень помог большому количеству книг появиться на свет. Он помогал издаваться и книгам на французском, и переводам, и сам немножко переводил. Например, он представил в России Шарля Перро, его сказки. То есть даже поучаствовал немножко в детской литературе, не будучи вообще к этому склонным».
«Поэтому издательство Éditions Tourgueneff выросло из одновременно волонтерской инициативы, чтобы помочь тем, кто пишет и хочет издаваться. У меня было два друга, которые писали книги и хотели их издать, и вдруг стало понятно, что в России их уже не издашь. Все очень сильно осложнилось, потому что политика сильно ударила по культурному полю, произошел сильный разрыв. С самого начала у меня не было желания издавать людей известных, людей популярных, известного писателя какого-нибудь – у него уже есть издатель. Сейчас у нас уже есть люди с именем, с достаточной аудиторией. Например, поэтические сборники, которые вышли в этом году. Однако по-прежнему стоит задача продолжать эту тургеневскую линию, когда Париж оказывается столицей республики литературы».
«Еще по поводу вдохновения к издательству. Это, конечно, Париж с его невероятным количеством книжных магазинов. Когда я поступила в университет почти 10 лет назад, я оказалась в Латинском квартале. Латинский квартал – это квартал книжных магазинов. Это букинистические магазины, это невероятно лощеные, модные издательства. Ты оказываешься в месте, где книга – это модно. Я вдруг очутилась там, где все мои интересы были совершенно приняты, и это оказалось классно. Я бесконечно ходила по книжным магазинам, собрала небольшую коллекцию книг, которые мне нравятся, книг XIX века. И, в общем, в течение пяти-семи лет было такое вот кружение по этому Латинскому кварталу с изучением книжных лавок, издательств, в частности, издательств XIX века. Произошла определенная интоксикация, и в результате я сама стала делать то, на что я смотрела очень долго и то, что изучала очень долго. И, безусловно, то, как издательское дело процветает во Франции – это одна из причин, почему я этим занимаюсь».
- Насколько это сложно по сравнению с другими странами? Вы же наверняка общаетесь с зарубежными коллегами.
«Кстати, эта книжная ярмарка, это для меня шанс познакомиться с коллегами, потому что я знаю коллег XIX века, но совет они уже дать не могут, к сожалению. С какими-то французскими издателями мне, к счастью, довелось поговорить. Я даже вспоминаю такой эпизод, что когда я только начала учиться, я оказалась в гостях у одних знакомых, где было очень много людей, и там был некий достаточно пожилой, импозантный месье. И мне говорят, смотри, смотри, это издатель «Галлимар». И это действительно был тогдашний глава «Галлимара» (Éditions Gallimard), который сейчас уже вышел на пенсию. И он рассказывал забавный анекдот, мол, да-да, я каждый раз вот куда-нибудь выйду в гости, и мне потом на следующее утро пять рукописей присылают».
- Так же, Полина, теперь ходите по гостям или нет?
«Пока я не успеваю ходить по гостям, потому что занимаюсь издательством. Во Франции это достаточно, на мой взгляд, несложно, хотя и много бюрократии. Мы существуем два года. Первая книга вышла в 2023 году, в этом году вышло пять книг и планируется еще. Существует система поддержки переводов, есть так называемый национальный центр книги, который помогает издательствам, помогает переводчикам. С ними я надеюсь работать дальше, чтобы иметь возможность издавать. Во Франции существуют действительно разнообразные инструменты помощи независимым маленьким издательствам. И поскольку эта любовь, интерес, уважение к книге очень-очень большое, и книга занимает важную часть в обществе, она является, своего рода, объектом-фетишем. Розовая обложка «Галлимара» - даже визуально один столпов французской современной культуры. Поэтому на данный момент я чувствую благоприятность атмосферы, чувствую поддержку коллег, интерес переводчиков».
- Какую литературу вы сейчас привезли? У вас там прекрасный мерч – сумки с вышивкой, которые совершенно очаровательные, потому что на всех стендах просто книги, а у вас вот еще такой элемент, и, помимо этого, книги, какие?
«Во-первых, мы привезли нашу дебютную книгу, сборник рассказов Ривы Евстифеевой «Интернатские рассказы». Рива – член Тургеневской библиотеки и преподаватель в Страсбурге и, в этом смысле, моя коллега, то есть она тоже лектор, как и я. Она писала то, что называется жанр автофикшн, а по-старому это исповедальная литература. Это автобиография, интернатские рассказы, которые она писала в Фейсбуке. Они вызвали там очень большой интерес, и были написаны очень легким стилем. Я с большим удовольствием читала ее в ковидные дни, когда все сидели по домам и что-то такое делали. И потом, когда появилась идея издательства, Рива очень меня поддерживала, и за это я ей очень благодарна. Она считала, что идея Тургеневского издательства очень благотворная, и, собственно, ее текст стал первым. Второй текст «Без матери» она написала в этом году, и мы его тоже издали. Это тоже автофикшн, рассказ о своей травме жизни, причем это почти монолог, читается на одном дыхании. Также вышла книжка исследователя, филолога и историка литературы Павла Успенского про Ходасевича. Она называется «Травма эмиграции. Случай Владислава Ходасевича». Ходасевич, эмигрировав, жил в Париже, и, собственно говоря, этому периоду и посвящена маленькая книжечка. Она пытается ответить на вопрос, почему Ходасевич перестал писать, почему он смолк. Туда мы добавили письмо Ходасевича с просьбой о помощи в комитет помощи писателей в Париже, которое хранится в Нантерском университете, где я преподаю. И это тоже был маленький подарок университету Нантера от меня, что мы опубликовали хранящийся у них документ. Потом вышло два поэтических сборника, оба поэтов-иммигрантов. Евгений Соя — одесский поэт, два года как живет в Париже, и для него это первый сборник, который был издан после эмиграции. Второй сборник Дмитрия Веденяпина, который тоже живет в Париже уже лет пять. Он уехал еще до войны. Сборник называется «Обещания», и туда входят все стихотворения с 1988 года до 1924 года».
«Шестая книга – это был наш совместный проект с фондом Эмилии и Ильи Кабаковых. Проект перевода биографии с французского языка известного в оперных, театральных кругах, продюсера Жерара Мартье, которого называют бельгийским Дягилевым, и который действительно был директором Парижской оперы и Зальбергского фестиваля. Он работал как раз с Ильей Кабаковым над спектаклем. Они поддержали этот перевод, который, по идее, должен был бы выйти в России, но по соображениям правообладания, то есть по юридическим причинам, это было невозможно, потому что бельгийское издательство не могло договориться официально ни с одним русским издательством. Это как раз такой проект, который именно показывает искажение издательских стратегий. То есть книга никаким образом из-за юридических деталей не могла быть опубликована в России, потому что ни одно российское издательство не могло бы заплатить за авторские права французскому издательству, просто потому что счета не могут соединиться. В этой книге много нового. Там, например, многолетний партнер (но они не были женаты) Жерара, рассказывает про его жизнь. И это история современного оперного театра. Он работал со многими звездами, например, Михаэлем Ханеке поставил «Так поступаают все женщины, или Школа влюбленных» (итал. Così fan tutte, ossia La scuola degli amanti). Он был революционером в современной опере. И, кроме того, он приезжал и в Россию, делал постановки с Пермским театром. Это история европейской современной оперы через жизнь человека, который эту оперу создавал, он ее реформировал, придумал копродукции между, например, Мадридским оперным домом, Парижским оперным домом и Манчестерским фестивалем, когда вскладчину создается произведение, которое потом показывают в трех местах. Почему мы согласились на этот проект? Потому что Тургенев любил оперу. По идее, если наше издательство будет развиваться, то в нем, конечно, будут серии, посвященные театру и опере, и музыке, ведь для Тургенева это было чрезвычайно важно. Его дружба с Полиной Виардо, любовь, их семейная жизнь. Это была дружба и любовь такого высокого уровня, когда люди объединяются как талантливые личности, которые любят искусство. Тургенев сам делал либретто для оперетт – вместе с Полиной Виардо. Опять же, если мы будем дальше развиваться, то обязательно появится серия книг по искусству и книг о музыкальном театре, и биография Жерара Мартье входит в эту будущую серию. Это начало серии книг про современное искусство».
- Полина, а планируете какие-то издавать вещи, которые, допустим, в России нереально издать именно по причине содержания? Или все-таки вы больше уходите в культуру и отстраняетесь от этих вопросов?
«Нет-нет, издательство – оно всегда политическое. Издание книг – это всегда политика. Отстраниться невозможно. Вообще невозможно быть не политическим, не политичным человеком, аполитичным, если ты что-то делаешь в культурном поле. Аполитично – это просто сидеть дома, читать книги, например. Но это тоже может быть политической акцией. На самом деле любое действие, если ты не Лыков в тайге... Лыковы вот в тайгу ушли, и они как бы вышли из политики абсолютно. Но пока ты живешь в среде с другими людьми, ты всегда занимаешься политикой. И поэтому у нас уже сейчас в программе стоит книга по ЛГБТ, от которой отказались в России».
- Именно по тематике этой имеете в виду?
«Да, потому что это ЛГБТ – исключительно поэтому издательство, которое уже взяло эту книгу в план, сейчас сказало: «Нет, вышли новые законы, и мы не можем рисковать. Извините». Книга чрезвычайно интересная, и я ужасно рада, что автор пришел к нам. Она выйдет в следующем году. Будем надеяться, что она выйдет и в переводе тоже – мы хотим запускать книгу на двух языках сразу. Потому что французские друзья спрашивают: «Ну когда вы переведете уже «Интернатские рассказы», мы хотим прочитать, что там произошло. Поэтому эту книгу мы сразу планируем на двух языках. И да, это результат исключительно того, что есть цензура».
