Муза Рубацките: Я меняла свою жизнь, свою кожу много раз
Сегодня мы продолжим знакомство с замечательной литовской пианисткой Музой Рубацките, которая, впрочем, ныне чувствует себя дома как Вильнюсе, так и в Париже. В Праге Рубацките выступала после 20-летнего перерыва. Мы беседовали перед ее блестящим концертом в Рудольфинуме.
- Когда я встречаюсь с зарубежными музыкантами, и речь заходит о Литве, они вспоминают о Саулюсе Сондецкисе, а джазмены часто восхищаются Ганелиным, Чекасиным и Тарасовым. Говорят и о вас как о звезде, которая состоялась и ярко о себе заявила. Я, может быть, вспомню еще более ранний период - Яшу Хейфеца, это ведь тоже вильнюсец, и с ним связано много историй. Одна из них о том, что Яша, будучим совсем юным, играл дуэт с виолончелистом и тот забыл свою партию. Яша Хейфец, не растерявшись, свою партию продолжал и позже вспоминал, что с этого момента началась его независимость в музыке. Отдаете ли вы себе отчет в том, когда началась ваша музыкальная независимость?
«Я вас благодарю за такой необычный, нетрадиционный вопрос, который заставляет подумать, прежде чем ответить, а не просто выплюнуть готовый ответ. Сложный вопрос, потому что в жизни артиста есть много этапов. Особенно того артиста, история которого начинается с карьеры родителей. У меня был огромный шанс: родиться в семье музыкантов; папа - певец, мама - концертная пианистка, как и тетя, и дедушка – дирижер. С самого детства я была в этой атмосфере и на сцене, но, как вы хорошо сказали, есть какой-то момент, когда все начинается. Этих моментов было много. Я меняла страны, меняла свою жизнь, меняла свою кожу много раз. Думаю, что, жизнь в целом и жизнь артиста – очень интересная вещь, и мы совершенно не знаем, что с нами будет, как мы будем развиваться. Порой мы мечтаем о чем-то, но у нас не всегда получается по разным причинам – внутренним и внешним. Сегодня, могу сказать, для меня настал некий человеческий и артистический ренессанс. Я необычайно счастлива и в жизни, и в искусстве и, отвечая на ваш вопрос – этапов было много, но сейчас настал еще один этап - другой, чем были ранее».
«Мы настолько связаны со своей страной – те, кто жили под оккупацией, как и те люди, которые жили во время войны, скажем так. Я перестала видеть кошмары про запрещение паспорта, про фразу «невыездной» или о том, когда самолет улетает, а вы остаетесь, только тогда, когда Литва вернулась в Европу».
«Лист, покоривший меня, мне очень дорог...»
- Можно вернуться к внутренним причинам. Вы рано связали себя с произведениями Ф. Листа. Возможно, это стереотип, но Листа чаще соотносят с потенциалом мужского исполнения, но, наблюдая за вашей творческой биографией – я имею в виду ваш успех на фестивале Листа-Бартока в Будапеште, возникает ощущение, что Лист для вас - судьбоносный…
«Это как красная линия в моей биографии. Безусловно, концертный репертуар – огромный, жизнь этого требует, но есть некоторые привязанности, есть мышление, есть чувственная гамма, которая более или менее близка одному исполнителю, и этот Лист, который покорил меня, когда я была девочкой в 11-летнем возрасте, он мне очень дорог. Но когда мы говорим о Листе, мы не можем говорить об одном Листе – это собирательный, скажем, персонаж.
Это как в сказке – чтобы завоевать принцессу, надо пройти задания. Так и у Листа – чтобы войти в смысл, быть свободным и сказать что-то важное, надо преодолеть огромные технические условия, чтобы достичь этого «букета». Но за этим кроется чувственность, женственность, риск, свобода, героизм – все что угодно. Если кто-то любит риск, Лист - именно тот художник, с которым надо иметь дело».
- Вам повезло в том смысле, что профессиональная линия ваших педагогов, Вознесенского и Флиера, ведет прямо к первоисточнику…
«Вознесенский и Флиер, конечно, идут от листовской линии через все поколение, через Зилотти и прямо к Листу. Это было очень приятно – не сомневаться, но все началось с детства и с первой любви».
- Вы к тому же являетесь обладательницей определенного духовного наследия, что касается Скрябина, потому что ваша родная тетя, которая была первой вашей учительницей, была ученицей ученицы Скрябина...
«Совершенно верно. Я удивлена вашей памятью и информацией. Это также одна из самых близких мне личностей, из тех, кто мечтал, думал о Космосе и хотел видеть единство мира и человеческих чувств: «Я к жизни призываю вас…», поэтические тексты к «Поэме экстаза» и к Пятой сонате. («Я к жизни призываю вас, скрытые стремления, Вы, утонувшие в темных глубинах Духа творящего, Вы, боязливые Жизни зародыши, Вам дерзновение я приношу». Эпиграф к Пятой сонате взят из собственного текста программы А. Скрябина «Поэмы экстаза» - прим. ред.), то есть связь между внутренними человеческими пульсациями и всем космическим миром».
- Вы живете в Вильнюсе и в Париже, одновременно у вас активная педагогическая деятельность в Музыкальной академии Вильнюса, и не только здесь, где вы чувствуете себя дома?
«Моя профессия – цыганская профессия, больше времени я живу на чемоданах и в аэропортах и очень хорошо себя чувствую в гостиницах. В данный момент у меня два дома – Париж и Вильнюс. Я равноценно «функционирую» в обоих домах, только немного там бываю. Преподаю в ряде консерваторий, но это, конечно, аксессуарная деятельность, потому что самая главная моя деятельность – концертная, которая отнимает много внимания и времени из-за передвижения».
- В Москве вы прожили ряд лет, в период которых вы формировались как личность, что вас сегодня связывает с этим городом?
«Немногое, и я бы очень хотела вернуться. Надеюсь, что через некоторое время эти проекты, которые витали в воздухе, реализуются».
