Т. Г. Масарик: «В Достоевском – вся живая Россия»
«Никто другой из русских писателей не анализировал так, как он, интимные душевные стороны своего народа; никто другой не пытался так, как Достоевский, понять исторические и социальные факты как проявления русской души и психологически объяснить основные движущие силы русской государственной и национальной жизни», – писал первый президент Чехословакии Т. Г. Масарик. 11 ноября в Чехии, как и во всем мире, отмечают 200-летие Достоевского.
«Достоевский – всемирный писатель именно потому, что его человек – это не просто русский, а Человек с большой буквы. Внутри он раздвоен, в нем много аморального, злого. Часто он знает, что поступает плохо, но, тем не менее, делает это, поскольку не может иначе. Он говорит о драмах внутри человека, которые универсальны и доказывают, что его не следует воспринимать исключительно как русского писателя», – объясняет в интервью «Чешскому Радио» литературовед Йозеф Догнал.
Автор «Преступления и наказания» не оставил равнодушным ни одного крупного чешского писателя, от Яна Неруды до Милана Кундеры. Им восторгаются и его не приемлют.
«Встреча с Достоевским, как встреча со всеми великими душами, производит потрясающее впечатление»
Т. Г. Масарик впервые обратился к творчеству Достоевского, работая над статьей «Самоубийство как общественное массовое явление современной цивилизации». Рассматривая «Записки из мертвого дома», чехословацкий политик и философ говорит о русском писателе в самых восторженных выражениях: «Достоевский – великий мыслитель. Достоевский – великий художник, – как это взаимосвязано? Встреча с Достоевским, как встреча с другими великими поэтами и, собственно говоря, со всеми великими душами, производит такое потрясающее впечатление, что меньше обращаешь внимание на формы, в которых тебе явлено содержание».
«Достоевский является самым выдающимся русским социальным философом»
«Достоевский является самым выдающимся русским социальным философом, из произведений которого лучше всего можно узнать Россию… В Достоевском – вся живая Россия», – писал будущий президент Чехословакии.
Постепенно отношение Т. Г. Масарика к Достоевскому начинает меняться: «Сначала я им некритически восхищался. Потом я пошел вперед в своем развитии и увидел ошибки, взгляды, с которыми не мог согласиться». «Всечеловек Достоевского – если приглядеться к нему пристальнее – собственно говоря, шовинист». «Славянскую идею Достоевский, в сущности, понимает как идею русскую, как правило, говорит именно о русской идее <…>. Содержание этой идеи – всечеловек, русский всечеловек. Практически, политически славянская идея является идеей русской, а русские, как считает Достоевский, обладают двойной страшной силой, которая превышает силы всего остального мира, – это прежде всего цельность и духовное единство русского народа и его теснейшая связь с царем».
«Всечеловек Достоевского – если приглядеться к нему пристальнее – собственно говоря, шовинист»
Карелу Чапеку Масарик говорил: «Достоевский меня занимал даже негативно, я должен был сопротивляться русскому – и славянскому вообще – духу анархии, который он, несмотря на свое обращение к православию, так и не преодолел. Своей двойственностью он стал отцом русского иезуитства».
«Русский человек готов страдать. Он даже любит страдать, однако для этого он должен знать, ради чего страдает»
Литературовед Йозеф Догнал считает: «Характерность Достоевского – в "специфике русской души", в том, что она ищет некий высший смысл бытия, и далеко не только для себя. Русский человек готов страдать. Он даже любит страдать, однако для этого он должен знать, ради чего страдает. И смысл страдания должен быть высоким и благородным. И если русский ищет правду, то некую извечную, а не для "сиюминутного использования". И в этом Достоевский проявляет большую настойчивость, чем другие русские авторы. Западный человек эти поиски вечной правды не воспринимает настолько серьезно. Для него чаще важнее собственные интересы, собственное благополучие. Так что западный человек не так часто, как это делают герои Достоевского, ищет выход своего индивидуального бытия за рамки, на уровень чего-то универсального».
В чешской печати имя Федора Михайловича Достоевского звучит уже с середины XIX века. Крупнейший чешский специалист по творчеству писателя Франтишек Каутман указывает: «Произведения Достоевского начали появляться в чешских переводах вскоре после их издания в России».
Аполлон Майков Достоевскому: «Поехали бы вы в Прагу. Об вас тут спрашивают многие славяне»
В чешской столице писатель побывал лишь один раз, в 1869 году. В августе Федор Михайлович приехал в город вместе с женой Анной Григорьевной. Галицкий филолог Дмитрий Вергун, со ссылкой на личные беседы в Петербурге в 1901 году с женой и дочерью писателя, сообщает, что Достоевские поселились в гостинице «У модре гвезды» (U modré hvězdy), а город им показывал уроженец Галиции Лифчак, редактор выходившего в Вене русского журнала «Славянская заря». Чешский литературовед Милуша Бубеникова, специалист по русской эмиграции в Чехословакии, автор работы «Достоевский в Чехии», пишет, что Достоевскому не удалось встретиться с известными чешскими историками Ригером и Палацким, которые проводили лето за городом. «Однако Прага супругам очень понравилась, они остались в восторге от Златой улочки на Градчанах и других живописных мест древнего города».
«В Праге мы чуть не умерли от холоду и не нашли квартиры»
Остаться на зиму в Праге у четы Достоевских не получилось по вполне бытовой причине. Из письма Достоевского Н. Н. Страхову (26/14 августа 1869 г., Дрезден): «Переезд наш свершился <…> через Прагу, в которой мы чуть не умерли от холоду (сравнительно с Флоренцией) и в которой не нашли квартиры. Да-с, это так. Мы намерены были провести зиму не в Дрездене, а в Праге, так и решили. Но приехав в Прагу искали квартиру три дня и не нашли! Оттого и уехали. Меблированных квартир нет в целом городе, кроме как по одной комнате для холостых. Надо покупать свою мебель, нанимать прислугу, а на квартиру совершать контракт на шесть месяцев. С тем мы и уехали в Дрезден».
«Какой это великан, какой Христос!»
Произведения Достоевского, однако, успешно «поселились» в Чехии. В 1883 году выдающая чешская писательница Каролина Светла пишет о своих впечатлениях от прочтения «Преступления и наказания» (сокращенный перевод романа печатался в газете «Народни листы»: «Какой это великан, какой Христос! Хотя его роман все каникулы бросал глубочайшие тени на мою душу, все же я со слезами целовала эти тени и, если газета не приходила, считала день потерянным. Какое солнце правды, любви скрывалось за этими тенями!»
«Читаешь его рассказы и чувствуешь густую гнетущую атмосферу, как перед судорогой, темной и возбуждающей, как перед бурей»
С 1891 по 1922 год издательство «Отто» выпустило 18-томное издание произведений Достоевского. «Читаешь его рассказы и чувствуешь густую гнетущую атмосферу, как перед судорогой, темной и возбуждающей, как перед бурей», – писал известный чешский критик конца XIX – начала ХХ века Ф. Кс. Шальда.
Эмиль Филла: «Единственно, что для него важно – это заразить вас чужой болью»
Огромное воздействие Достоевский оказал на литературное поколение 90-х годов XIX века (Вилем Мрштик, Йозеф Сватоплук Махар, Виктор Дык). Это нашло отражение и в широко известной в Чехии картине Эмиля Филлы "Читатель Достоевского"», – свидетельствует известный российский богемист Олег Малевич.
«Единственно, что для него важно – это заразить вас чужой болью, которая существует и кровоточит исключительно его усилиями. На сотнях страниц он с большой настойчивостью длит эту боль и внушает нам, что это наша собственная боль. Он с большим умением раздирает и растравляет наши раны, и в результате мы, совершенно обессиленные, сдаемся. У нас не остается никакой жизненной энергии, и мы тупо повинуемся блаженству страдания и фантастического зла», – пишет Эмиль Филла.
Побывав в 1925 году в Советской России теоретик чешского авангарда Карел Тейге скажет: «Исчезла юродивая Россия, мистическая Россия Достоевского».
Идеи Достоевского интересовали крупнейшего чешского философа ХХ века Яна Паточку, считавшего русского писателя подлинным «философом смысла».
«Исчезла юродивая Россия, мистическая Россия Достоевского»
В 1920-е годы Праге в среде русских эмигрантов по инициативе филолога Альфреда Бема появился Семинарий по изучению произведений Достоевского, который посещали и видные чешские литературоведы. На основе семинария в 1930 году было создано первое Международное Общество Достоевского. Оно работала до 1939 года и возобновило свою деятельность в Праге в 2004 году.
Крупнейший чешский авангардист, основатель Сюрреалистической группы Витезслав Незвал в 1939 году писал о Достоевском: «Самое прекрасное и самое существенное в нем – это его сновидчество, эти неожиданные поступки и перемены людей всегда "неизъяснимых", простота повествования, столь великолепно передающая всю "несказанность" души».
Милан Кундера: «Мир преувеличенных жестов, мутных глубин и агрессивной сентиментальности вызывал во мне отвращение»
Милан Кундера в одном из эссе вспоминает, как отказался работать над текстом по роману Достоевского. «Когда русские в 1968 году заняли мою небольщую страну, все мои книги сразу запретили, и у меня не осталось никакой легальной возможности зарабатывать на жизнь. Многие пытались мне помочь: один театральный режиссер предложил мне написать театральную адаптацию романа Достоевского "Идиот". Я перечитал "Идиота" и понял, что, даже если бы мне пришлось голодать, я не смог бы выполнить эту работу. Мир преувеличенных жестов, мутных глубин и агрессивной сентиментальности вызывал во мне отвращение... Мир, где чувства возводятся в ранг ценностей и истины».
Тем не менее, сегодня произведения Достоевского не сходят с чешских театральных подмостков, а его романы и рассказы переиздаются и продаются.
11 ноября 2021 года Славянская библиотека и Общество Достоевского в Праге проводят семинар, посвященный 200-летию писателя.
Во время Пражского восстания в мае 1945 года поэт Ярослав Сейферт, будущий нобелевский лауреат по литературе, попав в расстрельную колонну нацистов, вспоминал именно Достоевского и его опыт пути на эшафот.
«Сознавая, что гениальный писатель мирового значения – несоизмеримо больше, чем лирический поэт молодой страны, я немного завидовал Достоевскому, его, если так можно сказать, уникальному опыту – быть осужденным на смерть, познать мгновение, когда человек должен расстаться с жизнью, принять это как неоспоримый факт, а затем вновь почувствовать твердость и сладость жизни и спастись. Познать эту пару ужасных минут, когда время быстро несет человека навстречу его смерти, а потом взглянуть на широкое пространство времени, которое лежит перед ним подобно прекрасному краю. Какая это должна быть драма, которая происходит в человеке за эту пару минут! Что значит такое мгновение для любого, а особенно для писателя, поскольку он обладает способностью точно передать свое переживание» (из книги воспоминаний "Вся красота мира")
