Торговля бедностью. Украинские беженцы в капкане чешских кадровых агентств
Кровать в комнате на восемь человек – даже такое жилье украинскому беженцу удается получить лишь при условии, что он устроился на работу через конкретное кадровое агентство. Зачастую агентство является владельцем общежития и само решает, сколько вычитать из зарплаты постояльца за пользование койкой. Антисанитария, отсутствие личного пространства, случаи насилия…
Журналистка издания investigace.cz Кристина Вайнбендер рассказывает о своем расследовании, в котором выяснила, как чешские агентства по трудоустройству пользуются безвыходным положением украинцев, вынужденных соглашаться на посредничество, заниженную оплату труда и скверное жильё.
– «Война и труд» (War and Labour) – так называется европейский проект, посвященный эксплуатации украинских беженцев, в рамках которого вы подготовили серию из трех статей. На что нацелен этот проект?
– Это международный проект, который мы создали с коллегами из Германии, Литвы и Польши. Нашей идеей было показать, влились ли спустя два года после начала войны украинские беженцы в европейский рынок труда. Важно сказать, что Европейский союз, страны Европы старались облегчить беженцам задачу с получением работы и обустройстве в целевых странах. Однако, уже начиная наш проект, на основании имеющихся данных и статистики мы знали, что в тех странах, который мы хотели исследовать, интеграция не была настолько успешной, какой мы ее представляли в начале войны, когда беженцам разрешили трудоустраиваться без оформления разрешения на работу.
– Ведь беженцев уравняли в правах с местными работниками?
«Каждый второй украинский беженец трудоустроен не напрямую, а через посредническое агентство»
– С одной стороны, можно так сказать. Но с другой, если взглянуть на практику, то мы увидим, что система эксплуатации украинских рабочих существовала еще за многие годы до начала вторжения России в Украину. И когда в Европу прибыли потоки беженцев, их здесь ждали не компании, готовые их с распростертыми объятиями принять и трудоустроить, а многочисленные кадровые агентства и посредники, у которых уже имелись в этих странах свои сети, и которые были готовы к приходу большого количества дешевой и достаточно бесправной рабочей силы. Это касается как Чехии, так и Польши, Литвы и Германии. Если мы посмотрим чешскую статистику, то окажется, что минимально каждый третий беженец работает через агентство по трудоустройству. И это мы говорим только об официальных агентствах, имеющих разрешение. Можно вспомнить и о нелегальных, которых тоже очень много. Так что даже социальные работники считают, что по меньшей мере каждый второй украинский беженец работает не напрямую, а через посредническое агентство.
– Почему деятельность подобных агентств является проблемной? В чем состоит темная сторона «бизнеса на украинцах»?
– Темная сторона – в том, что именно в кадровых агентствах происходит большое количество правонарушений и нарушений прав работников. Часто люди получают минимальную зарплату или даже незаконно низкие суммы, ниже минимальной оплаты труда. Например, наши партнёры в Германии выяснили, что агентства посылают украинских беженцев из Литвы в Германию, но оплачивают их труд по минимальной заработной плате Литвы, которая гораздо ниже немецкой.
– И разницу оставляют себе?
– Естественно.
– А предприятиям, которые нанимают людей через такие агентства, это тоже выгодно? Как эта схема работает?
«Выбраться из сети посредников и попасть напрямую к работодателю невозможно»
– Какая-то часть кадровых агентств работает именно по такой схеме. Они могут предложить компаниям заниженные цены на рабочую силу, потому что украинским беженцам не нужно оплачивать сверхурочную работу, больничные. Большое количество беженцев не знает своих прав, а даже если и знают, часто у них нет выбора, потому что выбраться из сети посредников и попасть напрямую к работодателю практически невозможно. Это невыгодно самому работодателю, потому что он не хочет нести ответственность за этого человека. Допустим, это склад, где нерегулярные объемы работы, – там больше работы во время праздников, например, на Рождество, и меньше в январе. Это сезонная работа, которая, однако, может длиться годами.
– Значит, такая компания не делает за работников пенсионные отчисления, не платит медицинскую страховку? Соцпакет там вообще не фигурирует?
– Он фигурирует таким образом, что кадровые агентства нанимают украинских беженцев у себя – они будто бы работают на них. У таких агентств есть разрешение на посреднические услуги, и они заключают договор с конечной фирмой, которая как раз и предоставляет работу. Но по документам беженец работает не в этой фирме, а в кадровом агентстве. И если с этим человеком что-то случается, бóльшая доля ответственности ложится как раз на кадровое агентство, а не на фирму-работодателя. И если сегодня такой компании нужны 500 человек, а завтра всего два, то благодаря услугам кадрового агентства она может себе это позволить. А если бы там были штатные сотрудники, им все равно что-то пришлось бы платить – вне зависимости от того, есть работа или нет.
– То есть в случае отпуска или больничного вся ответственность лежит на агентстве, которое эти обязательства не выполняет?
– Часто не выполняет или старается выполнять их в меньшей степени, чтобы сэкономить и оставить себе разницу между тем, что получает от фирмы, и тем, что выплачивает беженцам. Часто эти выплаты невозможно проследить, поскольку они выдают деньги наличными, просто «в конверте» и не платят налоги в соответствии с реальными зарплатами. Все агентства, деятельность которых мы расследовали, работали с минимальной заработной платой, хотя в реальности она таковой не была. Тут проигрывает и государство, не получая соответствующие налоги, и беженцы, которые не имеют соответствующий соцпакет, и их будущее в Чехии становится неясным, поскольку их долгосрочные визы будут в значительной степени зависеть от их контрактов и трудоустройства.
– Почему украинцы обращаются в эти агентства? Это невозможность связаться напрямую с работодателем? Или они привыкли, что называется, обращаться «к своим», поскольку часто эти агентства управляются русскоязычными и украиноязычными?
– Оба предположения верны. Естественно, украинцам легче общаться с теми, кто говорит на их языке, знает их ментальность, их ожидания от работы, с теми, кто бывал в Украине. Тем не менее, на основании нашего расследования и моего расследования, которое я провела два года назад, можно сказать, что часто у беженца нет возможности выйти напрямую на работодателя – те отсылают их обратно к кадровым агентствам и не хотят набирать напрямую. Мы долго общаемся с беженцами, которые не первый год ищут работу, но, как уже было сказано, такие компании как склады, магазины не готовы нанимать такое количество людей в штат – для них удобнее работать через агентства. Поэтому часто у людей нет другой возможности, кроме как работать через посредника.
«Владельцы кадровых агентств часто владеют и общежитиями»
Третье обстоятельство мы выяснили, побывав в Пльзене, где находится большое количество заводов. Владельцы кадровых агентств часто там владеют и общежитиями. А поскольку сейчас на рынке недвижимости – большой дефицит жилья, сдающегося в аренду, а к тому же украинцам квартиры сдают неохотно, то нельзя сказать, что у беженцев есть особый выбор, где им жить. Так что им приходится работать с кадровыми агентствами, поскольку это одна из немногих возможностей, как получить стабильное жилье.
– Получается замкнутый круг. В своей статье об общежитиях Пльзене вы пишете: «Одна кровать на пяти квадратных метрах за 6000 крон (250 евро) в месяц. Еще тысяча крон за постельное белье, а также плата за интернет, стирку, сушку и приготовление пищи. Вдобавок к этому постоянная слежка со стороны работодателя, отсутствие личного пространства». И так далее. К тому же в 13 из 70 проверенных общежитий были обнаружены мыши, тараканы, крысы и клопы. То есть люди живут в условиях, в которых, вероятно, жили рабочие XIX века, да еще и платят за это деньги, на которые, вероятно, можно снять квартиру?
– В Пльзене – да, можно. Мы подсчитали, что за 25 000 крон – это расходы на общежитие для семьи из двух взрослых и двух детей, которые за это получают просто четыре кровати и к тому же не могут пользоваться ими днем, – в Пльзене можно снять не просто трехкомнатную, а просто шикарную квартиру. Проблема в том, что украинцам часто квартиры просто не сдают, а, кроме того, они не могут внести необходимую предоплату. То есть, если у человека нет нужного денежного запаса, он окзывается на крючке у этого общежития. А поскольку общежитие принадлежит работодателю, тот сам назначает цену аренды. Некоторые беженцы думают, что живут в общежитиях бесплатно, по доброй воле их работодателя. При этом они получают зарплату в два раза ниже.
– Они просто не осознают, что у них вычитают деньги из зарплаты?
– Да, с них автоматически снимают эти деньги. При этом любое мелкое нарушение или не очень хорошие отношения с комендантом могут обернуться тем, что цена за жилье может повыситься, а если хорошие отношения, то понизиться. То есть плата назначается непонятно, непрозрачно. Самое ужасное, что, получая зарплату за беженцев от фирмы-работодателя, агентство само может решать, сколько в этом месяце человек заплатит за общежитие. И людям не остается ничего другого, кроме как соглашаться на любую сумму. Часто они получают зарплату в конверте, в договоре указана не их реальная зарплата, а лишь минимальная. То есть даже если они обратятся с жалобой в инспекцию по труду, им будет очень трудно доказать, что их обманывают.
– Вы говорили – государству невыгодно, что налоговые отчисления за этих людей оказываются гораздо тех, что могли бы быть. Но пока, как я понимаю, государство в эту схему никак не вмешивается?
«Если общежития закроются, беженцы могут стать просто бездомными»
– Во-первых, это очень сложная ситуация, сложная схема, существование которой трудно доказать. Во-вторых, что делать с этими людьми? Мы обсуждали это с социальными работниками – они, с одной стороны, осознают, какие у беженцев ужасные условия жилья и работы, но, с другой, они искренне боялись, что эти общежития закроются, и тогда беженцы могут стать просто бездомными. Часть общежитий считается жильем для тех, кому предоставили убежище (azylové bydlení), и эти заведения получают от государства дотации. При этом в таких общежитиях наблюдается антисанитария, крысы, насекомые. И самое ужасное, по словам соцработников, что и этих общежитий недостаточно, а сами чиновники не ходят туда с проверками – посмотреть, какова реальность, каковы условия. А ведь там живут и семьи с маленькими детьми. Такое жилье считается временным, но зачастую люди остаются там надолго, потому часто им просто некуда идти.
– То есть это жилье уровня хостела, где чужие друг другу люди спят в одном помещении?
«У детей нет собственных кроватей – им приходится спать вместе с родителями»
– Да, это так. Социальные работники нам рассказывали, что в таких общежитиях часто происходит сексуальное насилие, домашнее насилие. Койки там стоят практически рядом. Мы исследовали ситуацию в одном из общежитий, которое принадлежало кадровому агентству, – там условия были гораздо лучше, поскольку это было новое здание. Тем не менее, дети там не имели права на отдельную кровать. То есть за человека до 18 лет родители платили половину суммы аренды постели, но они должны были спать в одной кровати с родителями. Можно ли, допустим, про 15-летнего говорить, что он ребенок, и поместится ли он в одну с ними кровать?
Кроме того, как я уже говорила, в помещении может стоять и восемь кроватей, и на нескольких квадратных метрах живет несколько семей. Или даже не семей – там могут находиться мужчины-рабочие и одновременно женщины. Часто, по словам социальных работников, там происходит какой-то вид насилия, но соцработники не способны решить эту проблему, потому что не могут предложить беженцам альтернативу, поскольку людей просто некуда перемещать.
– Но ведь хотя бы санитарно-гигиеническая служба может потребовать от владельца вывести крыс и клопов, обеспечивать чистоту?
– Я побывала на семинаре, посвященном общежитиям в Пльзене. Там было много соцработников, представителей местной полиции, бюро по трудоустройству, и именно такие вопросы там и звучали: «Как общежития вообще получают разрешение на то, чтобы селить в таких условиях людей, тем более маленьких детей?» Ответ не был найден. Очевидно, что эти общежития проходят какие-то проверки – иначе оформить документы невозможно, но никто не знал ответ на вопрос, почему проблемой плохих условий там не занимаются соответствующие органы. Возможно, дело в том, что в Пльзене наблюдается огромный дефицит жилья. Чтобы изменить ситуацию, нужен бюджет, которого нет, и нет желания во временное жилье инвестировать.
– Эта проблема появилась сразу же после того, как в марте 2022 года в Чехию хлынул поток беженцев. Сначала чешское общество испытывало большой энтузиазм – людей охотно расселяли. Но условия постоянно ужесточались. Однако прошло уже два года, а проблема так и не решена. Государство не рассчитывало, что о беженцах придется заботиться так долго? Или ждут, что война кончится, и беженцы вернуться на родину?
«В общежитиях и хостелах можно встретить представителей цыганского меньшинства, и чехов из социально слабой группы, которые тоже оказались в сетях "торговцев бедностью"»
– Важно сказать, что эта ситуация касается не только социально слабой прослойки украинских беженцев, но и местных. В общежитиях и хостелах мы можем встретить и представителей цыганского меньшинства, и чехов из социально слабой группы – полубездомных, которые тоже оказались в сетях «торговцев бедностью». Они тоже не могут вырваться из этой среды, там вырастают их дети. Конечно, есть беженцы с высокой квалификацией, у которых соответствующие работа и зарплата, но есть и те, которые просто влились в социально слабую массу.
Из статьи Кристины Вайнбендер: «То, что вы оказались в городе с большим количеством украинских беженцев и агентств по трудоустройству, видно на автовокзале Пльзеня с первого взгляда. Внутри и вокруг вокзального зала – несколько рекламных плакатов с предложениями работы от агентств по трудоустройству; все они на украинском языке».
– Значит, с приходом беженцев просто в Чехии стало больше бедных?
– Да, так и есть. Это большая проблема, потому что среди таких беженцев есть и дети, и престарелые. И эта проблема нарастает, поскольку мы не знаем, когда закончится война. Боюсь, в будущем это может обернуться большим финансовым коллапсом в сфере социальной службы, поскольку тех, кому требуется помощь, будет гораздо больше.
– Летом 2023 года была принята поправка к Закону об украинцах (Lex Ukrajina). В чем она состояла и как повлияла на положение беженцев?
– Эта поправка внесла огромные изменения в выделение госдотаций и пособий. Ранее лицу, которое предоставляло беженцу жилье, выплачивалось так называемое «пособие солидарности». При этом такие пособия получали и владельцы общежитий. Интересно, что в день вступления поправки в силу из пльзеньских общежитий по документам выписалось несколько тысяч беженцев. Судя по всему, эти люди никуда не делись – они продолжали там жить. У нас есть теория, которую разделяют и соцработники. Она состоит в том, что владельцы общежитий просто получали пособия за беженцев, о чем их жильцы даже не знали, а еще и сами платили за жилье. Теперь, согласно поправке к Закону об украинцах, подавать заявку на получение пособия должны сами беженцы. Так что хозяевам общежитий больше не выгодно обманывать этих людей и слишком сложно оформлять за них пособия. А формально выписавшиеся люди остались в тех же общежитиях.
– Вы ездили в Пльзень? Наблюдали ситуацию на месте?
– За последние полгода в Пльзене я была множество раз. История началась с того, что мы связались с несколькими людьми, работавшими в кадровом агентстве, которому принадлежало общежитие. К нам обратился бывший комендант общежития, которому не заплатили зарплату. Нам повезло – благодаря нему к нам в руки попало много материала. Комендант подробно описал нам схемы, о которых мы говорили, – каким образом происходит оплата, как на постояльцев накладывают штрафы. Например, если приходит долг за воду – перерасчет за предыдущий год, то кадровое агентство просто решает, что за перерасход заплатят люди, которые живут там сейчас, и автоматически снимают с них эти деньги – люди получают более низкую зарплату.
– Вы побывали внутри общежитий?
– Нет, внутри мы не были, потому что это очень сложно. Мы разговаривали с социальными работниками, которые пытаются туда попасть, что не всегда получается. Соцработник не имеет права войти даже в общежитие, которое спонсируется государством. Единственная возможность попасть внутрь – подружиться с комендантом или наладить отношения с владельцем, чтобы предложить жильцам свои услуги. В большое количество общежитий просто не пускают. Соцработникам говорят: «Это частная собственность, вы не можете сюда войти, а наши жильцы не нуждаются в ваших услугах». И сделать с этим ничего нельзя, даже если там живут дети.
– Вам удалось поговорить с кем-то из беженцев?
– Все наши респонденты были беженцами. Их истории в чем-то разные, но во многом схожи. Все они после начала войны оказались в Европе, и им нужна была работа. Один из респондентов в Украине был инженером ракетных двигателей, но работал на фабрике в Пльзене разнорабочим.
– Вы упомянули, что в этих общежитиях, в таких тяжелых условиях живут семьи с маленькими детьми, которые там вырастают. Два года – долгий срок. Это уже просто «дети подземелья». Они ходят в школу?
– Мы говорили с рядом организаций, и ответ был всегда один: «Мы не знаем, сколько детей в этих общежитиях, ходят ли они в школу, каков их возраст, есть ли у них медицинское обслуживание». Это огромная проблема, масштаб которой трудно представить.
Из статьи Кристины Вайнбендер: «Согласно прошлогоднему анализу, составленному для Министерства труда и социальных вопросов, на конец 2023 года четверть всех агентств по трудоустройству, действующих в Чешской Республике, работали в Пльзене и его окрестностях. Всего в 570 агентствах этого региона трудоустроено 20 000 иностранцев».
