Тривиальное чтиво
Гость нашей сегодняшней рубрики – Глеб Шульпяков, гостивший на фестивале русских писателей «Европа-2008» (www.shulpyakov.ru). Глеб - главный редактор российского журнала «Новая юность», который он определяет как «литературно-познавательный журнал для тридцатилетних». Он ответит нам на непраздные вопросы. Что читает Россия? Чем занимаются в России книгопродавцы? Какие книжные ярмарки сегодня можно причислить к прогрессивным? По-прежнему ли книга остается для русских, как говорится, «лучшим подарком» и «источником знаний»?
- Скажите, Россия сегодня остается все еще литературоцентричной страной? А русские - самым читающим народом?
- Да, остается, но то, что они читают не делает им чести. Это такая макулатура, и единственное, что может как-то внушать оптимизм – это то, что они по-прежему доверяют печатному слову, что чтение – по-прежнему важная вещь в их обиходе.
- А статус литературного журнала в этом контексте?
- Это практически эмигрантское издание. Очень важно понять, что писатели в России – это вроде бы как эмигранты. В собственной стране. Власть сделала очень хитрую вещь. Если в советское время писателям не давали печататься, но у них была аудитория, то сейчас у них отняли аудиторию. Власть позволяет всем печататься, но сделала все, чтобы читатель деградировал до такой стадии, что ему перестал быть интересен современный писатель. Я не знаю, что хуже. Вполне возможно, что нынешняя ситуация гораздо более катастрофична. То же самое касается литературных журналов – это издания для самих писателей.
- В такой ситуации трудно поддерживать уважение к писателю?
- Статус остается прекрасным, ты писатель: "О, да!" - примерно такая реакция, но ведь проверяется по тому, покупает ли человек книгу. Покупаются книги только те, которые агрессивно навязываются и соответственного содержания. Если это серьезная умная книга, ее даже никто не станет рекламировать, потому как нет аудитории. Аудитория настолько развращенна телевидением, низкосортной литературой, бульварными газетами, что она просто отучена от умного чтения и шевеления извилинами вообще.
- И кто же виноват? Раньше, значит, переотдолжали книгу на ночь, передавали друг другу мятые рукописи, а потом вдруг – разучились, разленились?
- Это случилось при отсутствии политики государства в области культуры, образования и при полном попустительстве для развития всего самого вульгарного и популярного.
- Как же чувствует себя ваш журнал?
- Наш журнал сейчас выходит в сети, до этого 15 лет выходил на бумаге. Государство поддерживало нас в том смысле, что покупало часть тиража и рассылало по провиницальным библиотекам.
- И там, в деревенских библиотеках, ваш журнал читают?
- В глубокой провинции люди по-прежнему доверяют журналу, книга и журнал – это источник знания о том, что происходит там, в большом мире. Поскольку в бульварном чтиве и телевизоре нет информации о том, что в реальности происходит. И эти люди ходят в библиотеку. Как в советские времена они записываются в очередь за книгой, журналом. Я сужу по письмам, которые приходят в редакцию – «Я такой-то, такой-то, каждый месяц хожу за три километра, когда снег сойдет, в районную библиотеку, мне очень нравится ваш журнал, я его читаю, посмотрите мои стихи». Но это дело времени – как только интернет попадет в глухую провинцию, в эти тысячи и тысячи сел и деревень, все, нужда в библиотках отпадет, потому что все лежит в сети. Мы ушли в сеть и по финансовым причинам, и потому что рано или поздно бумажный читатель толстого журнала исчезнет.
- Какова же роль ПЕН-клубов? Они как-то способствуют популяризации качественной литературы?
- Я состою в ПЕН-клубе, поскольку это в том числе и правозащитная организация. Надеюсь, что мои взносы когда-то помогут какому-то писателю, попавшему в щекотливую ситуацию, и только поэтому я туда вступил. И если я попаду в сложную ситуацию, поскольку я много путешествую, то они мне помогут. Вот и все – это просто касса взаимовыручки, взаимопомощи. Мои права в стране, где мало кто вообще соблюдает права человека, будет хоть кто-то защищать, аппелируя к международному праву.
- Ну, тогда, может быть, Союзы писателей?
- Что касается Союзов писателей, я до сих пор не понимаю, чего они там делают. Видимо, осталась какая-то недвижимость, какие-то пансионаты, где можно отдохнуть, дачи, которые можно на льготных условиях снять и пожить там. Может, там издаются какие-то книги, но я не вижу их в книжных магазинах. Может, для пожилых писателей, которые не смогли или не захотели вписаться в новую реальность, или им лень, вот они цепляются за это. Только этим я это объясняю. Хорошо, если они там помогают выживать стареньким советским писателям, ради бога. Но в остальном не вижу в них никакого смысла – ни продвижение русской литературы на запад и переводы, ни организации международных встреч и конференций - ничего этого они не делают.
- Ну не одну же Донцову читают, есть кто-то, кто просто пиарит умную литературу?
- Есть ярмарка, которая называется «Non fiction», раз в год она проходит осенью в Москве. Изначально она задумывалась как ярмарка интеллектуальной литературы. Нам там предоставляются стенды по льготным ценам. Нам и вообще небольшим издательствам, которые занимаются изданием серьезных умных книг. Я не говорю про монографии о тонкостях византийского стихосложения. Это могут быть, например, биографии исторических лиц, написанные не в бульварной манере, а исследовательской, но при этом увлекательной. Это могут быть искусствоведческие монографии, не знаю...тексты об архитектуре русских усадеб – то что, мне, например, бузумно интересно и то, что я вынужден читать на английском, потому что на западе все это разработано.
- Значит, есть авторы, есть читатели – вот такие, как вы. Есть ярмарки интеллектуальной литературы. Где же издательства?
- Наши издательства боятся выходить с этим на рынок, боятся заказывать тексты искусствоведам, потому что они ее не смогут продать из-за отсутствия потребителя. Мне – да - интересно, но таких, как я, может, тысяча на всю Москву...
- А кто посетители подобных ярмарок в таком случае?
- На эту ярмарку не ходят издательтва-гиганты, потому что им там неинтересно. А маленькие издательства там есть. И народ, который соскучился по книге, туда любит ходить. Люди, которые просто боятся заходить в книжный магазни, потому что на них обрушится лавина этого глянца и бульвара.. Просто оттуда выскакиваешь как из преисподней...
- Что касается писателей, которые пишут на русском, но живут заграницей. Такое впечатление, что им очень сложно выйти на большой рынок...
- Все авторы, более менее талантливые, живущие в Чехии, Израиле, Франции, Америке - все постепенно выходят в русскую литературную среду – рынком это не назовешь. Потому что тамошние журналы оказываются несостоятельными, потому что там аудитории еще меньше. Поэтому они все наравне с российскими авторами печатаются в тех же журналах. Но я не знаю ни одного из них, кто бы сделал себе громкое имя и стал печататься в крупных издательствах, отдельной книгой, большими тиражами.
- И вы знаете причину?
- Поэт вот между двух языков и между двух стран вдруг начинает писать какие-то интересные тексты, а если это проза, то гораздо хуже вопринимаются всякие интеллектуальные построения о западной жизни, которые все равно ни на что не опираются. Про западную жизнь все равно лучше напишут западные авторы.
