«Братская помощь» Польши в 1968
В ночь с 20 на 21 августа 1968 года войска стран Варшавского договора вступили на территорию Чехословакии. Поляки также поддержали вторжение. С какой целью? Чего боялся тогдашний лидер страны Владислав Гомулка? Испугался ли он реформ, начатых Александром Дубчеком в Чехословакии? Извинились ли поляки за вторжение в Чехословакию? Сегодня мы попытаемся ответить на эти и другие вопросы.
А какая атмосфера царила тогда в Польше?
В Польше в то время сложилась очень напряженная ситуация. В 1956 году новый лидер страны Владислав Гомулка обещал полякам демократию, а уже в 1968 для того, чтобы показать свою преданность Москве, разыграл антисемититскую кампанию, результатом которой были повсеместные чистки. События «Пражской весны» еще больше обострили ситуацию в Польше. В то время, как в Чехословакии была отменена цензура, в Польше она нарастала. Кульминацией был запрет спектакля «Дзяды» по Адаму Мицкевичу. Студенты не выдержали: в марте 1968 они организовали забастовку, которая только разозлила аппаратчиков. Чтобы показать полную преданность Советскому Союзу, Гомулка поддержал вторжение в Чехословакию.
Мы попытаемся узнать более детально, почему же Польша поддержала Москву, побеседовав с польским историком, специалистом по истории XX века, членом исторического отдела сайта Histmag Томашом Лешковичем.
«Со стороны Москвы, главной проблемой было то, что руководство Чехословакии во главе с Дубчеком пыталось вернуть стране независимость. Парадоксальным является факт, что Дубчек, вводя в жизнь свои изменения, в какой-то мере укреплял сам коммунизм. Почему? Он это делал, чтобы добиться в социалистическом обществе признания своих реформ. Однако для Брежнева это уже было слишком. Он боялся, что ситуация в Чехословакии выйдет из-под контроля.
С польской перспективы, ситуация была еще более сложна. Конечно, Гомулку преследовали те же страхи, что и Брежнева, однако следует помнить, что в марте 1968 года в Польше прошли забастовки. Ситуация была очень накалена. Гомулка считал, что вспышка демократии в Чехословакии могла лишь помешать и усилить борьбу оппозиции с коммунистическим правительством в Польше. Поэтому Гомулка, так же, как и правительство ГДР, особенно добивался подавления «Пражской весны».
– Я понимаю, но, к примеру, Румыния не участвовала в наступлении на Чехословакию. Это был некий элемент политики страны, который помог ей в создании позитивного образа на Западе. Не хотела ли Польша избежать вторжения?
– Как осуществлялись приготовления к наступлению польских войск?
«Типичной практикой накануне подобных операций в странах Варшавского договора были международные военные учения. Такая подготовка имела место в начале лета 1968 года. В Чехословакию не вступило много воинских подразделений, но там появились офицеры, которые сначала проверили, как выглядит телекоммуникационная ситуация в стране, существуют ли проблемы со связью. Они изучили всю Чехословакию вдоль и поперек для того, чтобы знать, как лучше следует провести интервенцию. И поэтому, соответственно, были к этому готовы.
В состав Второй армии вошли две броневые дивизии с юга Польши. Позднее создалась еще одна механизированная дивизия. В общей сложности, в интервенции участвовало 24 тыс. польских солдат, более тысячи танков и бронетранспортеров».
– Быстро ли продвигались польские войска?
«Бронетанковые войска заняли территорию достаточно быстро. Основной театр военных действий находился в окрестностях города Градец Кралове. Там эти войска находились до ноября 1968 года. Важной частью интервенционных сил были десантники, которые принимали активное участие в выполнении специальных заданий. Одним из заданий было закрытие радиостанций, которые вещали на территории Чехословакии. Конечно же, это осуществлялось без крови полицейскими методами, но участие десантников в операциях было наиболее ощутимое».
– А какова была реакция жителей Чехословакии на такую «братскую» помощь?
дорожных указателей. Таким образом, продвигающиеся вперед войска не знали, куда ехать. Стоит заметить, что жители Чехословакии были возмущены не только поведением СССР, но и Польши. Они помнили о том, что страны объединяла дружба. Естественно, они были разочарованы тем, что поляки участвуют во вторжении, которое подавляет надежды Чехословакии».
– Как вели себя поляки в Чехословакии?
«Поляки старались не участвовать в особо непопулярных у местного населения мероприятиях, например, в принудительном изъятии имущества. Однако 8 сентября в Йичине случилось самое трагическое событие. Польский солдат в состоянии алкогольного опьянения поругался со своими товарищами по оружию и всех перестрелял. Затем он совершил ограбление в городе, в результате чего погибло два местных жителя. Это вызвало большой шок у жителей Чехословакии. Польское командование пыталось каким-то образом уладить эту ситуацию. Поляка сразу же приговорили к смертной казни, позднее изменив ее на пожизненное заключение. Однако это недоразумение осталось в памяти, об этом случае постоянно вспоминали. Он показал поляков не с лучшей стороны и убедил Чехословакию, что «братская помощь» никакая на самом деле не братская, а простое жестокое вторжение.
– Чем же закончилось вторжение?
– Как польская пропаганда показывала события, происходящие в Чехословакии?
«Пропаганда использовала проверенные послевоенным периодом клише. Правительство Дубчека, который взял курс на освобождение из сетей социалистического лагеря, обвиняли в ревизионизме – то есть в отступлении от марксистско-ленинской идеологии. Также осуждали США за поддержку демократии в Чехословакии и за целенаправленное ослабление значимости соцстран. Часто в пропаганде использовалась немецкая тематика. Чтобы получить поддержку общества, пропаганда вспоминала о западной Германии, а также о реваншизме правительства Конрада Аденауэра и его последователей, которые хотели захватить западные земли, расположенные над Одрой и Нисой. Обвинения также касались американцев - будто они вместе с неофашистами из Западной Германии пытаются атаковать Чехословакию, а советские войска, естественно, страну защищают».
– Как сами поляки относились к наступлению своих войск в Чехословакию? Проходили ли какие-либо манифестации против вторжения?
«Само сопротивление поляков не было сильным. Пару месяцев назад закончились студенческие забастовки. В своем большинстве оппозиция была подавлена. Оппозиционеры сидели в тюрьмах, а студентов отправили на принудительные работы. Однако малые попытки протеста все-таки были. Много интеллектуалов воспротивилось вторжению. Некоторые из них в то время состояли в партии, но после событий 1968 г. из нее вышли, – как тогда говорилось – «сдали партийные удостоверения».
Наиболее существенная манифестация против вторжения состоялась 8 сентября. Во время празднования Успения в Варшаве на стадионе Десятилетия Ришард Сивец – философ и бывший солдат Армии Крайовой, – сделал акт самосожжения – протест против интервенции и действий стран Варшавского договора. Это событие случилось на глазах у тысяч людей, однако власти его очень умело замаскировали. Оно не появилось на записях с торжества. И на самом деле на протяжении нескольких месяцев мало кто о нем знал. Зимой его раскрыло Радио «Свободная Европа». На самом деле, в январе 1969 года сжег себя в Праге Ян Палах – первый из чешских студентов, которые совершили самосожжение. Он не знал, что пару месяцев ранее этот же акт совершил в Польше Ришард Сивец».
«Уже в 1970-е годы, когда налаживались контакты между польской и чешской оппозицией, поляки выражали сожаление по поводу тех событий, которые имели место в 1968. Стоит вспомнить, что уже к концу 1980-х гг. были налажены контакты между оппозиционной средой в двух странах, и это было важно для поляков, которые хотя бы каким-то образом могли выразить свое несогласие с политикой своего руководства.
До конца 1989 года официально события «Пражской весны» никто в Польше не комментировал. Стоит заметить, что в период «Солидарности» и военного положения чехословацкие власти, в особенности Густав Гусак, также хотел «по-братски помочь» полякам – это был бы своего рода реванш за 1968 год. Поляки официально извинились за то, что случилось одновременно с прекращением существования Польской Народной Республики в 1989 году. На самом деле, до сих пор – это некий повод для стыда. 1968 год – вторжение в Чехословакию – для Польши считается одним из символов всего зла коммунистической системы. Часто его вспоминают критики генерала Ярузельского – его ругают не только за Военное положение в Польше, но и за то, что, будучи министром национальной обороны, он принимал участие в операции по вводу войск».
Мы беседовали с польским историком Томашем Лешковичем.
