Брутальное достояние: почему сносят архитектуру послевоенного периода?
Архитектуру в духе брутализма в странах бывшего Восточного блока мало кто назовет любимой. Здания такого рода не часто упоминаются в популярных туристических путеводителях. Непосвященная публика на них обычно смотрит как на жуткое наследие прошлого режима – обветшалое и готовое к сносу. При этом в среде архитекторов, историков архитектуры и фотографов они являются культовыми. Почему? Как перестать бояться и полюбить брутализм?
«Серая и невеселая архитектура» – именно такое мнение часто можно услышать по поводу брутализма, словно вся архитектура создавалась только для получения ярких и веселых фотографий, чтобы радовать глаз и не портить впечатления от отпуска. Несмотря на свой брутальный облик, эти здания оказываются самыми хрупкими, пожалуй, во всей истории зодчества. Сколько бы историки архитектуры не доказывали значение и ценность этих построек, их продолжают беспощадно сносить. Проекты пражских зданий послевоенного периода– снесенных, перестроенных, продолжающих существовать и нереализованных, стали героями выставки, названной императивом «Не сносить!»
«В странах, некогда находившихся за железным занавесом, это ненавистная архитектура, а если взять, например, здание музея Мет Брёйер в Нью-Йорке или Барбикан в Лондоне, то на Западе их считают культовыми. Мы, собственно, теряем самые значительные строения 1960-х и 1970-х годов, на давая им шанса быть оцененными по достоинству», – говорит Хелена Доудова, историк архитектуры и куратор коллекции архитектуры Национальной галереи в Праге.
Именно в архивах этой галереи хранится большая часть экспонатов выставки, о которой сегодня пойдет речь. Брутализм – это архитектурный стиль, распространившийся в Европе после Второй мировой войны. И называется он так не из-за брутального вида сооружений, хотя многие это так и воспринимают, а связано с французским béton brut – необработанный, «голый» бетон. Однако для архитектуры брутализма, которая появилась в Чехословакии, и в первую очередь в Праге, такой бетон нетипичен.
– Для брутализма в Праге специфичен не «голый» бетон, а скорее «сырость» использованных материалов и впечатляющие размеры, а также открытый характер конструкции. Именно эти черты выделил английский теоретик Рейнер Банхам в 1950-е годы XX века. Это не исключительно beton brut, ассоциирующийся с французским архитектором швейцарского происхождения Ле Корбюзье.
«Чешскому Радио» тема выставки «Не сносить близка!» в прямом смысле этого слова. В 2019 году, после многочисленных протестов, боев специалистов и активистов с мэрией и инвесторами, снесли «соседа» радио – здание «Трансгаз». На выставке в Национальной Галерее представлен таймлапс сноса, заснятый из здания радио.
– Видео показывает демонтаж башен девятиэтажного здания – то, как оно исчезает этаж за этажом, как разбирают каждый уровень, как подъемный кран увозит разрезанное на части здания. То есть в начале видео «Трансгаз» стоит, а в конце остается лишь его фундамент. Причем по сей день неясно, что вырастет на этом месте. Это печально – здание вот так просто исчезло. Оно было снесено несмотря на то, что специалисты выступали и протестовали, разъясняя уникальность объекта с технологической точки зрения.
Чем же был необычен «Трансгаз»?
Диспетчерский центр управления поставками газа в Германию создавался как символ сотрудничества между Востоком и Западом. Редкое для Центральной Европы здание было построено на волне хай-тека, то есть с использованием новейших технологий и элементов брутализма. Именно этим интересен «Трансгаз» – здание компьютерного узла в нижней части комплекса диспетчерского центра было полностью облицовано каменной брусчаткой, которую можно увидеть на центральных площадях Праги. Компьютеры – мозг автоматической газораспределительной системы, поэтому их было необходимо защитить от любых внешних «сотрясений». Однако под местом, где стоял «Трансгаз», проходит метро. Проектом было учтено не только это обстоятельство. Конструкция здания глушила вибрацию от проходящих под ним поездов, а также должно было устоять даже в случае землетрясения. Судьба, однако, распорядилась иначе. «Трансгаз» с хирургической точностью разобрали «по косточкам».
«Коммунистическая» архитектура? Никоим образом!
«Трансгаз» это пример того, как в стране не работает система охраны памятников, добавляет историк архитектуры и куратор коллекции архитектуры Национальной галереи Хелена Доудова, рассказывая историю «борьбы» архитекторов, историков и активистов за сохранение «Трансгаза». Случай не единственный. Этим и продиктовано название выставки. За последнюю декаду из числа ценных архитектурных сооружений были снесены, например, отель «Прага» или здание столичного телеграфа.
– Это только те здания, документация к которым нашлась в архивах Национальной галереи. Были снесены и другие здания – комплекс Česká tipografie (Чешская типография), где длительное время располагалась штаб-квартира издательства Rudé Právo, улица На Флоренце (Na Florenci), сооружение бывшей мазутной отопительной станции (mazutová výtopna) – «Мазутка» в районе «Инвалидовна». Но это только часть проблемы. Многие здания переделывают до неузнаваемости, особенно это касается интерьеров. Они почти нигде не сохранились. И даже в таких зданиях, как, например, отель «Интерконтиненталь». От владельцев столь выдающегося произведения архитектуры ожидалось, что к нему отнесутся с уважением. Или бывшее здание Федерального собрания Чехословакии, где сегодня располагается Национальный музей. Здесь интерьеры создавались как часть авторского проекта, который отличался большим количеством дорогостоящих элементов внутренней облицовки из массива дерева.
Бывшее Федеральное собрание – второе здание, находящееся совсем недалеко от «Чешского Радио». Сегодня это «Новое здание Национального музея», а перед этим в этом комплексе располагалось «Радио Свобода» (1995-2009). Здание возникло в 1967-73 годах в результате расширения бывшей «Пражской фондовой биржи» по проекту одного из наиболее талантливых архитекторов послевоенного периода Карела Прагера. В этом здании он воплотил свою идею «города над городом». В основу сооружения легло здание биржи первой половины ХХ века. Над ним, на четырех тонких столбах, Прагер вознес конструкцию второго здания. Данная конструкция, по сути, является балкой Виренделя – это элемент, используемый в строительстве мостов. Под ней располагается гигантская стеклянная стена – на то время самый большой стеклянный фасад в Чехословакии.
– Часто эти проекты реализовывались не так, как задумывались. Например, тот же «Трансгаз» планировали как часть Вацлавской площади. Этого не произошло из-за смещения магистрали, которая изначално должна была проходить по эстакаде, а участок между Виноградской улицей и Вацлавской площадью планировался как пешеходная зона. Однако сегодня мы здесь видим отрезанные «островки» вокруг «Трансгаза» и Федерального собрания. Это эффект магистрали, а не того, что их так неудачно спланировали. Эти здания, по замыслу, продолжали Вацлавскую площадь и были ее частью.
Пренебрежительное отношение к зданиям послевоенной архитектуры наблюдается не только в Чехии, и главная проблема не в сложности бюрократической системы охраны исторических памятников. Упомянутые здесь постройки числятся на некоторых популярных туристических сайтах как «самые уродливые здания Праги». Люди эти здания если не игнорируют, то открыто ненавидят.
– Мы сталкиваемся с проблемой восприятия архитектуры периода с 1960-х по 1980-е годы ХХ века. Она ассоциируется с социалистической и постсоциалистической архитектурой, хотя это неправда. Парадоксально, но, например, здание Федерального собрания или тот же «Трансгаз» были результатами конкурсов, проходивших в 1960-е годы, то есть это не какое-то «брутальное» проявление «нормализации», а как раз проекты тех самых относительно свободных 1960-х. Например, архитекторы Вера и Владимир Махонины были хорошо осведомлены о том, что в то время строилось на Западе. Это заметно и в их архитектуре, они очень активно следили за трендами. Точно также как и другие архитекторы – Карел Прагер, Вацлав Аулицкий. Куна, например, очень много путешествовал. Поэтому печально, что специалисты в области архитектуры пражский брутализм очень ценят, а публика бы эти здания обрекла бы на снос.
Брутализм на Староместской площади
Супруги Махонины – авторы известного пражского торгового дома Kotva и легендарного символа кинофестиваля в Карловых Варах отеля «Термал», а также здания посольства Чешской Республики в Берлине. Все эти здания за последние несколько лет находились в центре бурных споров, все в том же русле – сносить или нет. При этом многие из проектов Махониных остались на бумаге. Их чертежи и планы, наряду с работами других архитекторов послевоенного периода, занимают большую часть выставки. В 1960-е годы чертежи к зданиям создавались на впечатляющих метровых ватманах, которые для транспортировки скручивали в рулоны.
– Длина некоторых чертежей 2,5 метра, потому что раньше визуализации создавались достаточно большими. Вместе с архитектором выставки Ондржеем Циглером нам удалось соорудить стеклянные витрины, в которые поместились некоторые материалы. Помимо этого мы использовали, наверное впервые в истории галереи, поверхность окон. На них мы напечатали фотографии.
На фотографиях Оли Триашка-Стефанович видно, в каком состоянии пребывают многие из построек брутализма сегодня. Многие из них заброшены или используются лишь частично. По мнению историка архитектуры и куратора коллекции архитектуры Национальной галереи Хелены Доудовой, это тоже одна из причин, по которым постройки брутализма в Центральной и Восточной Европе не пользуются популярностью.
– Выставленные фотографии демонстрируют современный облик зданий. То есть на выставке мы показали планы, эскизы, чертежи архитекторов, которые творили с размахом – широкие жесты, большие планы. Контрастом этому служат изображения нынешнего состояния этих объектов – разбитое стекло, осыпающийся бетон – в общем все достаточно плачевно. И это также влияет на восприятие пражской бруталистской или возникшей под влиянием брутализма архитектуры. Общественность обращает внимание лишь на то, что проходы и лестницы грязные, что вокруг этих зданий нет зелени или паркового партера. Если же взглянуть на планы, мы видим совершенно иную картину. Например, парковый партер перед зданиями на этих чертежах детально прорисован. Естественно, что не в силах архитектора уследить за тем, чтобы вокруг зданий была зелень, за которой бы кто-то ухаживал.
Среди нереализованных проектов попадаются и исторически уникальные чертежи, например, возобновление крыла Староместской ратуши в духе брутализма. Ратуша пострадала во время боев в период Пражского восстания 1945 года, а прилегающее к башне с астрономическими часами неоготическое крыло сгорело до основания.
– Это именно один из проектов 1960-х годов от архитектора Ярослава Шусты, заброшенный в период нормализации. На тему достройки Староместской ратуши до сих пор ведутся дебаты. А у данного проекта архитекторов Ярослава Шусты и Ладислава Вратника даже было выдано разрешение на строительство и проведены технические исследования, а также созданы зарисовки в брутализирующим стиле. Это одна из своеобразных находок в коллекции Национальной галереи.
Концепция выставки разрабатывалась при участии Карлы Бруговой, Петра Ворлика и Радомиры Седлаковой, опираясь на существующие исследования собраний Национальной галереи. Бругова и Ворлик являются авторами книги о брутализме, в которой описывается пражская архитектура. Радомира Седлакова издала сборник о нереализованных проектах и разработках. Из этих изданий были выбраны главы, раскрывающие замыслы и концепты брутализма. В главе «Материя» показано как здания брутального стиля возводились с учетом окружающего их архитектурного ландшафта, что оспаривает их распространенное восприятию в качестве архитектурных одиночек.
Глава «Внутренний свет» демонстрирует как архитекторы брутализма, особенно супруги Махонины, работали с взаимным проникновением экстерьера и интерьера зданий. «Технологический эксперимент» фокусируется уже на упомянутых экспериментальных техниках с мостовыми конструкциями, а также обратное влияние архитектуры на инженерное дело. Примером служит Баррандовский мост, в котором использовались пластические элементы и частью которого являлась скульптора Йозефа Климеша «Равновесие». Она также выставлена. Три секции выставки рассматривают специфику фасадов, партеров и интерьеров зданий. Здесь можно увидеть созданные архитекторами сохранившиеся элементы внутреннего оформления. Во многих проектах создавался уникальный дизайн на заказ, включая дверные ручки и указатели в коридорах. Такой подход в создании архитектуры можно назвать немецким термином Gesamtkunstwerk, т.е. тотальным произведением искусства.
Музы архитекторов и кладбище асбеста
Собственно, благодаря выставке можно приглядеться к деталям этих брутальных зданий и увидеть, сколько труда, технической смекалки и системного мышления было приложено к их созданию. Качества, которые так тяжело оценить, если смотреть исключительно на суровость формы.
– Интересно то, что эта архитектура актуальна и сегодня. Из нее черпают вдохновение студенты архитектуры по всему миру. Собственно, здание, получившее Притцкеровскую премию в 2020 году Ивонн Фаррелл и Шелли Макнамары – Университет Боккони в Милане, тоже отличается массивной конструкцией из бетона и стекла. В Берлине в духе брутализма творят архитекторы Арно Брандтхуфер и Бруно Фиоретти Маркес. В этом стиле работают и многие швейцарские архитекторы. В чешском контексте можно вспомнить, например, Chalupa architects и здание штаба банка ČSOB 2019 года в Праге.
Однако кроме моральной стороны сноса и переделки построек второй половины ХХ века существует сторона экологическая. Во всех этих зданиях использовался асбест, утечка которого происходит при сносе или разрезании стен.
– Это печально. Вместо того, чтобы инициировать снос этих зданий, лучше бы было подумать о том, как не создавать дополнительный мусор, как бы их можно было по-новому использовать. Бетон очень плохо перерабатывается. Вдобавок существует проблема с асбестом, при сносе происходит его утечка, и от него невозможно избавиться. Ликвидация асбеста при этом очень трудоемкая, он подобен радиоактивным отходам. Этот природный минерал не разлагается. А асбестовые свалки опасны для людей, их необходимо охранять. От асбеста просто так не избавиться. То есть при сносе очередного здания и вывозе асбеста на свалку мы настолько перегружаем окружающую среду, что было бы лучше если бы он оставался в зданиях. Потому что когда асбест находится в бетоне или закрыт бетонными плитами, он не вредит здоровью и можно продолжать безопасно использовать эти помещения.
На этом мы завершаем наше «погружение» в особенности чешской архитектуры с брутальным обликом, показывающей, что внешний вид не главное. Полюбить этот стиль в архитектуре, пожалуй, будет сложно, но стоит хотя бы для начала перестать эти постройки бездумно сносить. А если приглядеться, то не так уж страшен брутализм, как его малюют.
