«Некоторые мои коллеги погибли. Во время оккупации Донецка они продолжали исполнять врачебный долг»
Врач Анна Хроленко, уроженка Донецка, уже длительное время проживает в Чехии. Она десятки лет работала в лучших стационарах чешской столицы, а сегодня ведет частную практику. Успешная карьера в другой стране и личное семейное благополучие, однако, не способны вылечить «сердечную аритмию», вызываемую тревожными новостями, которые доктор каждый день читает в новостных лентах о своей родине.
– Когда произошла оккупация Крыма, а потом начались сепаратистские движения в вашем родном городе – какие эмоции у вас вызвали эти события?
– Первая реакция – недоумение, непринятие. Очень много вопросов по этому поводу возникало, настолько это было неожиданно. Люди, которые поначалу оставались в городе и работали, как и моя семья, не думали, что произойдет настоящая оккупация. Все было внезапно. Помню свое первое ощущение: «Этого не может быть!» Я испытывала страх за семью, за оставшихся там друзей. Пугала неизвестность.
– Ваши родственники остались там жить?
– Нет. Поскольку в Донецк действительно вошли танки, моя сестра с племянником и девяностолетней бабушкой в спешном порядке собрали документы, вещи и сели на поезд. Это решение было принято за один вечер. Уезжали они в последний момент: танки уже были в районе железнодорожного вокзала. Бомбили супермаркет рядом с домом, где жила моя сестра. Ситуация была очень серьезная.
– Где ваши близкие находятся сейчас?
– Здесь, в Чехии.
– Остался в Донецке кто-либо из знакомых?
– Остались коллеги. Друзья разъехались в разные стороны. Кто-то переехал в Киев – те, кому позволяла квалификация. Некоторые отправились в прибалтийские страны, поскольку там многие говорят на русском языке, и была возможность сразу работать по профессии. Другие остались в Донецке. Как мне сообщили позже, некоторые коллеги погибли, потому что во время оккупации Донецка продолжали исполнять профессиональный врачебный долг.
– Уехавшие «проголосовали ногами». А есть среди ваших знакомых те, кто остался и принял другую сторону?
– Нет. Никакой эйфории не было изначально. В этом регионе никогда не шла речь об ущемлении украинского языка, также как и русского, поскольку Донецк – это промышленная зона. В этой области всегда проживало смешанное население. Очень много было греков, казахов, туркменов, выходцев с запада Украины. Много языков и наречий – в общем, абсолютно космополитический город.
– Тогда следующий вопрос. Со стороны Российской Федерации выдвигается доктрина: «Мы защищаем русскоговорящих». Прилагаем ли данный подход к такому многонациональному городу, как Донецк?
– В наш город всегда приезжали люди из разных советских республик, поскольку тут находились угольные шахты. В городе всегда разговаривали по-русски, ваш сосед мог быть из Армении или Узбекистана. Так что я не знаю ответа на ваш вопрос. Скорее всего, это какие-то политические мотивы. Все мы заканчивали русские школы, украинский язык был вторым. Мы учились в университетах, где преподавание тоже велось на русском. Все это без какого-либо ущемления или притеснения.
– Сегодня российско-украинский конфликт находится на пике. Российские войска, сообщается, сосредоточены у украинской границы. Обстановка накалена до предела. Вы опасаетесь, что все-таки начнутся столкновения?
– Тут есть некоторая непредсказуемость. Понимаете, я ведь врач и оцениваю ситуацию еще и с медицинской точки зрения. Люди уже два года борются с незнакомой инфекцией (с ковидом – прим. ред.), живут в неизвестности. Эта инфекция на многое влияет в организме, в том числе на иммунитет и на психику. То, что происходит сейчас на границе, концентрация войск – это страшное психическое напряжение для обеих сторон и для населения пограничных регионов.
Я считаю, что это просто преступление – преследовать политические интересы, используя психологическое давление. Люди, которые этим занимаются, явно знают о том, какие последствия имеет ковид для человеческого мозга. Усиливаются все панические состояния. Так что я считаю, что это – прямая агрессия.
– В настоящее время ситуация такова, что за Украиной следит практически весь мир, половина уж точно. Волнуется вся Европа, потому что речь идет о прямой угрозе безопасности. Как вы оцениваете позицию западных стран? Считаете ли вы правильной такую интенсивную помощь? Передвигаются войска к границе внутри Европейского союза, оказывается прямая военная помощь Украине. Чешская Республика, например, отправила боеприпасы. Кто-то говорит, что это подливание масла в огонь…
– Я считаю, что такая консолидация, действительно, нужна. Поддержка просто необходима, как и сплоченность при сопротивлении агрессивным действиям. Я эту позицию поддерживаю. Только-только мы преодолели инфекцию, как появилась новая проблема – война.
– Будем надеяться, что войны все-таки не будет…
– Конечно, все мы на это надеемся. Понятное дело, что каждая из содействующих стран преследует в этом конфликте собственные интересы, но, когда речь идет о такой нестабильной ситуации возле границ, поддержка демократических государств приходится как нельзя кстати.
– А если предположить худшее, что вторжение все-таки произойдет?
– Страшно даже подумать об этом. Страшно, какие будут последствия. Я на эту тему несколько раз размышляла и у меня каждый раз возникала мысль: почему люди мирных профессий каким-то образом не подадут свой голос? Допустим, дипломаты не справляются. Но ведь существуют союзы матерей, врачей, международные организации, которые могли бы включиться в эту ситуацию. Эти люди могли бы высказать свою точку зрения, внести свой вклад в то, чтобы конфликт не раскачался до трагической развязки.
– В России сейчас идет распространение антивоенной петиции («Лишь бы не было войны!» с аннотацией "Заявление сторонников мира против Партии Войны в российском руководстве).
– Да, я читала об этом. Прекрасно, что интеллигенция высказалась на эту тему. Эта Партия Войны не должна решать судьбу целого народа.
– Вы встречали украинцев, которые живут в Чехии и придерживаются противоположной точки зрения?
– Ну что вы! Конечно, нет.
– А в Украине?
– В Украине центральной и западной – тоже нет. А в русскоязычных регионах страны просто очень удачно манипулируют населением. Политикам хорошо известно, почему там можно вживить теорию «русского мира». Шахтеры – они всегда были очень законопослушными людьми, ориентированными на коллектив. Коллективом ходили в шахту и ездили в санаторий, жили по правилам профсоюза. Эта коллективная жизнь и, соответственно мнение, были очень характерны именно для Донбасса. Индивидуальное мышление и оценка ситуации там практически не присутствовали, всегда и все сваливалось на руководство шахты и профсоюза. Считаю, что территория была подобрана именно по этому признаку.
Если вы сейчас посмотрите репортажи из Донецка, то увидите, что там говорят люди. Инвалиды умирают, социальная служба не работает, никто никому не нужен. Медицинская сфера тоже разваливается, финансирование отсутствует, ничего не восстанавливается. Конечно, можно Донецк на праздник шариками украсить, но стоит выехать из города – это же какой-то кошмар!
– Каким вы видите будущее Украины? Поедут ваши дети туда, в мирную Украину?
– Моя дочь живет в Норвегии. Она уже несколько раз ездила в Киев и возвращалась оттуда с очень хорошими впечатлениями. Думаю, ситуация стабилизируется, если действительно начнутся реформы. В ситуации, когда многотысячные войска стоят у границ проводить их невозможно. В Верховной Раде фактически занимаются только вопросом укрепления границ. Когда Украине дадут возможность решать проблемы самостоятельно, то она сможет проявить свой потенциал. Народ там очень работящий и творческий, люди готовы к переменам. Я думаю, что у Украины все получится.
