О дочерях Крока и О Бивое
В нашей рубрике мы продолжаем чтение «Старых повестей чешских» Алоиса Йирасека. Читают Антон Каймаков и Лорета Вашкова.
О Кроке и его дочерях.
После смерти Чеха народ осиротел. Не стало над ним главы, и правда сгинула. Начались между соплеменниками раздоры и ссоры, то об угодьях, то о межах. Стали друг друга теснить и затевать свары. Злоба с каждым днем разрасталась, и, когда пришлось больно тяжко, люди собрались на могиле Чеха и, потолковав между собой,сказали:
- Выберем воеводу, который бы правил нами, судил и рядил нас.
Порешив так, послали к Леху, брату Чеха, просить, чтобы он пришел и восстановил порядок. Однако Лех, не собираясь оставаться в Коуржиме, посоветовал чехам просить Крока, владыку сильного рода. Крок обитал в граде, названном его именем, в лесах на реке Мже подле Збечно. Был он богат, очень набожен, отличался мудростью и проницательностью, так что не только люди его рода, но и из других родов стремились к нему, как пчелы к улью, за советом и руководительством. Послушались чехи совета Лехова и единогласно постановили просить Крока быть их судиею и правителем. Поставили столец на могиле Чеха и на тот столец посадили Крока. Надели ему на голову шапку Чеха, в руки дали его же посох и поклонились ему, как правителю своему.
Тем временем Лех послал послов на выход солнца, чтобы поискали новой земли. За горами, за рекою Одером, послы высмотрели землю пространную, плодородную, никем не занятую. Простившись с Кроком, Лех с своим родом и челядью отправился на избранные места. Осев там, он построил города: Гнездно, названный так от множества орлиных гнезд, и Краков, получивший название в честь Лехова сына.
Крок же стал править чешской землею, судить, рядить и мудрости учить.
Местопребыванием своим он избрал град Будеч. Там была школа, в которой обучали языческому богослужению, старинным напевам, пророчествам и волхвованиям. В те времена волхво-вание почиталось великою наукою, и человек, одаренный вещим духом, считался любимцем богов. Там-то мудрый Крок любил молиться и погружаться мыслями в таинственную глубину веков.
Однажды, чувствуя потребность оглянуться на прошедшее и вдуматься в будущее, Крок приказал в течение трех дней не беспокоить его. Оставшись один, он вступил в просторную горницу самого большого строения в Будече и начал молиться, принося жертвы богам лесов, гор и вод. Было это в священную, таинственную летнюю ночь, когда на всех возвышенностях горели костры и в ночной тиши раздавались песни девиц и юношей.
Крок молился, взывая к богам и всем духам, чтобы дали они ему весть и наставление о будущем. Много дивных откровений получил Крок в эту великую ночь. Откровения эти, ясные и пространные, записал он на березовой коре и отдал на хранение дочерям своим. Потом позвал лехов и старост и сообщил им нечто из того, что открылось ему в эту ночь, говоря так:
- Не придется мне здесь долго оставаться. Ненадежен Будеч. Надо поискать другое место.
Все согласились с ним, и он, выбрав послов, наказывал им:
- Завтра перед восходом солнца выступайте и идите на полдень. Когда придете к Влтаве-реке, боги укажут вам место.
Пошли и точно нашли место на правом берегу Влтавы, на скалистом мысу, окруженном густыми лесами. В тени этих лесов могучая река катила свои воды. В нее почти отвесно погружалась высокая скала, на которой перед заходом солнца остановились послы, взирая на противоположный луговой берег и синевшие за ним леса на холмах.
Река заворачивала на восход, и в том месте, среди лесистых берегов, весело шумели ее пороги. Окинув взором скалистый мыс и его окрестности, послы воскликнули вещим голосом:
- Вот то место, которое предназначено нам.
Так же сказал Крок, и все старшины, сев на буйных коней, поехали осмотреть избранное место и окрестности его. И поставили тут град, всё строения из толстых дубовых и сосновых бревен. Были тут обширные палаты, потолки которых поддерживались могучими столбами; были и маленькие, уютные горенки. Были обширные дворы и надворья для народных собраний. Народ собирался по различным причинам - либо на публичное жертвоприношение, либо на избрание воеводы; иногда затем только, чтобы найти у правителя суд и расправу.
Где позволяла почва, выкопали глубокие рвы, насыпали валы, на валах поставили высокие бревенчатые стены с вышками. В одном конце установили тяжелые ворота, которым целое бревно служило затвором.
Близ града, в буковой роще бил сильный ключ. Из него черпали воду чистую, прозрачную, как кристалл. Ключ тот назвали Езерка, а град, вздымавшийся высоко над Влтавою - Вышеградом. И стал тот град славен и знаменит у всего чешского племени. Весть о могуществе его дошла до соседних племен и даже до чужеземных стран.
В этот славный град торжественно ввели Крока и семью его. Великим почетом и любовью окружили мудрого воеводу, в правление которого восстановилось в краю прежнее благоденствие. Люди могли спокойно трудиться; копья, стрелы и иное оружие служило только для уничтожения хищных животных. Люди пахали землю, рубили деревья и корчевали пни, расширяя поля и угодья, и поселений все прибывало.
Всего было у них в изобилии, и стад и хлеба. Мир царил в чешской земле, пока Крок правил ею, а правил он более тридцати лет.
Когда же он отошел к праотцам, его оплакивал весь народ. В могилу его, возле могилы воеводы Чеха, захоронили урну с его останками и оружие.
У мудрого воеводы осталось три дочери: Кази, Тета и Либуше. Юность свою девы эти провели в Будече, где учились премудрости вместе с девами и юношами своего рода и теми, которые приходили от иных родов, как, например, Пршемысл из рода Ста-дицев.
Между всей молодежью, как стройные лилии между лесными цветами, выделялись Кроковы дочери: они отличались ученостью, мудростью и красотою; их статный высокий рост и прекрасные черты невольно останавливали взоры.
Кази знала целебные свойства трав и кореньев; ими она лечила всякие немощи человеческие. Иные недуги она заговаривала именем богов и мощных духов. Сила ее волхвования была так велика, что сами судьбички являлись к ней на помощь, и больной получал исцеление в такую минуту, когда казалось, что уже пробил его последний час. После смерти отца Кази избрала местом жительства град, стоявший у горы Осек, близ реки Мже, и град этот стал называться ее именем: Казин-град.
Другая дочь Крока, Тета, обучена была всем тонкостям языческого богослужения. В граде своем Тетине, стоявшем на крутом утесе над Мже, она ввела торжественное богослужение с жертвоприношением и научила обывателей почитать богов и бояться бесов. Сама же она нередко удалялась на гору Поглед, возвышавшуюся над Тетином, и у жертвенника на скале, под дубом молилась на oзаход солнца, воскуряя фимиам мрачному идолу. Уединение не пугало ее ни днем, ни в сумерках ночи.
Но наибольшую преданность питали чехи к младшей дочери Крока, Либуше. Была она красива, стройна, приветлива и в то же время величава; в речи - положительна, разумна, так что суровые воины невольно сдерживали голос и обдумывали выражения, когда возлюбленная княжна шла мимо; а старцы, умудренные опытом, величали ее, говоря:
- Прекраснее матери и мудрее отца.
И тихонько сообщали друг другу, что когда княжна бывает в экстазе, то выражение лица ее меняется, а глаза загораются.
Одержимая вещим духом, она проникает во тьму будущего и узнает, чему быть надлежит. После смерти Крока сошлись лехи, владыки и множество людей в священной роще у Езерки, пришли и Кроковы дочери. В тени старых буков, дубов и лип старшины родов держали совет и единогласно решили избрать правительницей младшую дочь Крока, Либуше. Весь народ без исключения одобрил это решение.
Старая роща огласилась радостными кликами, и эхо разнесло их по реке до дальних лесов. Молодую княжну, увенчанную и зарумянившуюся от волнения, с торжеством повели в священный Вышеград. По сторонам шли ее сестры, Казн и Тета, и их женская свита; впереди и позади выступали статные лехи и старосты, знаменитые по происхождению и заслугам.
Привели Либуше на просторное надворье воеводского терема и посадили на каменный столец под кудрявою липою, где сиживал ее отец, мудрый судья и владетель.
У Либуше был свой град, Либушин, что поставила она возле Збечно, но после своего избрания она стала жить в Вышеграде и мудро управлять народом чешским.
О Бивое.
В этом саду любила гулять Либуше со своими девушками, но чаще одна в ту пору, когда цветы и листья, окропленные утренней росой, сверкали на солнце тысячью алмазов; и еще тогда, когда вечерняя заря отбрасывала красный отблеск на стволы деревьев, или когда вершины уже погружались в сумрак, в котором постепенно терялись беловатые дорожки сада.
В эту пору молодая статная княжна в белой одежде с распущенными волосами, подобно светлому видению, скользила легкой поступью по дорожкам своего сада, в задумчивости склонив голову; либо, подняв свои прекрасные очи к небу, уносилась мечтами в таинственное пространство, откуда падал на землю ласкающий свет луны и звезд.
Однажды Либуше привела в сад сестру свою Кази, приехавшую на быстром коне из Казина навестить ее. Вечерние тени уже окутали сад, цветник и дорожки. Только вершины деревьев, высокие стены ограды да вышки были еще залиты последними лучами заходящего солнца, которое уже опускалось за темные леса гор, синевших вдали, за Влтавою.
В эту минуту тишины и прохлады послышался вдруг со стороны городских ворот шум и гул человеческих голосов; чем дальше, тем громче и могучее. Крик множества мужских голосов раздавался словно рокот приближающейся грозы. Слышались радостные возгласы, вскрикиванья и победные звуки рогов. Сестры остановились и стали прислушиваться. К ним подошел наместник града и взволнованным голосом стал просить, не соблаговолят ли они выйти на надворье и взглянуть, что там делается.
По широкому надворью шел, окруженный стражниками и толпою обывателей, молодой статный мужчина, с руками, закинутыми за голову; видно было, что он нес тяжелую ношу. Загорелое возбужденное лицо его наклонено было вперед, а из-под шапки выбивались и падали ему на лоб густые темные кудри.
С изумлением смотрели княжны на этого человека и на его ношу. Это был живой дикий кабан, которого удалый молодец держал за щетинистые уши брюхом кверху.
С мечом у пояса, но без копья, в обуви и штанах, забрызганных грязью, шел молодчик, неся свое ужасное бремя, словно перыш-, ко. Он шел твердо и истово; ноги его не дрожали и не спотыкались.
Весело покрикивая, толпились вокруг него мужи и юноши, копьями указывая на старого сильного секача, бурого, с огромной головой и черным рылом, из которого торчали белые страшные клыки. Кабан дергался, скрежетал зубами и сучил копытами, свирепо вращая налитыми кровью глазами. Когда княжны появились на крыльце, толпа притихла. Смелый охотник, по имени Бивой, Судивоев сын, остановился у ступеней крыльца.
Не сбрасывая тяжелой ноши, он приветствовал княжон и, обращаясь к Либуше, сказал:
- Несу этого кровожадного зверя с горы Кавчи. Желаешь ли, чтобы он погиб на твоих глазах?
Либуше кивнула головой. Мужчины с криком обнажили мечи и копья. Но Бивой снова возвысил голос:
- Я сам расправлюсь с ним. Я его поймал, от моей руки он и умрет. А вы составьте круг, чтобы он не вздумал удрать, и положите у ног моих копье.
Так и сделали. Мужи образовали обширный круг, держа оружие наготове. Все взоры сосредоточились на Бивое. Оглянувшись на толпу, он остановил огневой взгляд на Либуше и в особенности на ее сестре.
Кази, глубоко взволнованная, глядела на статного героя, которого она уже встречала в священной роще у Езерки и часто о нем вспоминала. Ей нравились его мужество, сила и удаль. С сильным биением сердца смотрела она, как Бивой, широко расставив ноги, перекинул секача через голову и с такою силою швырнул его наземь, что земля задрожала. В ту же минуту Бивой быстрым движением схватил обеими руками тяжелое копье с блестящим стальным наконечником и приготовился.
В первую минуту старый секач казался ошеломленным падением; но вот он порывисто задвигался, брюхо его заколыхалось, хребет ощетинился, в одно мгновение вскочил он на ноги, глаза его сверкнули, и он бросился на Бивоя, разинув пасть с торчащими клыками.
Толпа затаила дыхание, стихла, словно пена. Секач, ослепленный бешенством, ринулся прямо на копье Бивоя, и из пасти его хлынул поток крови. Поднялись победные крики; кричали мужи, кричали жены, девушки. Еще секунда - и секач лежал смертельно раненный, истекая кровью. Бивой вытащил копье из раны и ступил правою ногою на щетинистое тело умирающего зверя. Вытерев пот с лица, он обратился к княжнам:
- Не будет теперь никого пугать, не будет делать зла. И он стукнул ногою по голове зверя.
Тогда наместник города выступил вперед и перед лицом княжон сказал Бивою:
- Да вознаградят тебя боги. Ты освободил наш край от лютого врага. То был сильный, шестилетний секач, гроза и страх долины у горы Кавчи. Много беды натворил он: валялся на нивах и мял хлеб, задирал домашний скот, лошадей и в особенности ловчих собак. Выехал было на него Сватослав Божеёв, но секач распорол его коню брюхо. Не только животных, но и людей губил он. До того страшен был этот зверь, что даже храбрейшие мужи, завидя его, старались спастись бегством. А ты, Бивой...
Толпа не дала ему кончить. Поздравления и приветствия посыпались на героя. Княжны с любопытством разглядывали мощного зверя, и Либуше спросила Бивоя, каким образом он его поймал. Толпа мгновенно стихла. Казн устремила на сильного ловца горящий взгляд и слушала с благоговейным вниманием его рассказ.
- Тяжко мне было видеть, что секач этот творит так много зла и так пугает людей.
Долиной горы Кавчи никто не решался идти. А он жил себе припеваючи, задирал людей, скот и собак без числа. Вот и высмотрел я его логовище в темной луже под старым буком, где он любил валяться в полдень. Когда же его одолевали комары, он, почесавшись о стволы буков, выходил на поля и бродил по окрестным местам без всякого страха. Ни зверя, ни человека не пропускал он, нападая на каждого, кто встречался ему.
Сегодня, наконец, я решил покончить с ним. Хотел было выждать, когда он возвратится с пастбища, но только что дошел до края долины, как и наткнулся на него. Он выскочил на меня из чащи так стремительно, что я не успел насторожить копья. Случилось это на открытом месте, где не было ни одного дерева. Отскочить я не мог, а броситься на землю - не хотел.
Скорее, чем я рассказываю об этом, бросился зверь на меня, наклонив голову. Но прежде, чем он успел сбить меня с ног, я схватил его за уши и крепко держал. Он бился, выл, скрежетал зубами, как бешеный, а я вскинул его на спину и понес.
Снова восторженно загудела толпа. Когда же все стихло, княжна обратилась к Бивою:
- Да благословят боги тебя и твою силу. Ты освободил наш край и уберег нивы его.
Спасибо тебе от меня и от всего народа. Теперь, храбрый ловец, пойди, дай покой твоему телу и духу.
По знаку княжны наместник взял Бивоя под руку и повел его по ступеням в просторную горницу, куда за ними вошли старейшины города и подградья и те мужи, которые первые увидали Бивоя с его живой ношей и привели в Вышеград.
Горница была невысока, но просторна. Потолки подпирали толстые балки, которые лежали на могучих столбах, украшенных причудливой резьбой и живописью. На столбах висели лосиные рога, оружие и щиты, рога зубров и медвежьи шкуры величины необыкновенной. Мужи уселись за тяжелые столы на скамьи из досок столетнего дуба, а Бивоя посадили в переднем, красном углу.
На столах стояли жбаны, полные меда, и золотистая влага из них разливалась в деревянные и глиняные чаши. Мужи пили, величая Бивоя. Молодой герой с радостью в сердце выслушивал приветствия, но помыслы его были в другом месте. Взгляд его невольно обращался к невысокой тяжелой двери с деревянным замком, за которую скрылись Либуше и ее сестра. О ней-то и думал Бивой, и шум величавшей его толпы не мог заглушить этих дум.
Погасла заря на вершинах деревьев и на кровлях вышек, но длинные летние сумерки еще достаточно освещали горницу; только за столбами разлеглись уже густые тени. Из-за них, как светлые видения, выступили княжны. Девица из их свиты несла нечто, завернутое в выделанную кожу. По знаку Либуше развернули кожу, и присутствующие увидели прекрасный мужской пояс.
Пояс был красиво прошит красными ремешками, украшен серебряными мелкими гвоздиками, бронзовыми бляшками и цепями. Когда пояс сгибали, металлические украшения звенели.
- Прими его в награду,- сказала Либуше, подавая пояс Бивою.- Он из сокровищницы моего отца; сестра Казн для тебя его выбрала.
- В нем зашита веточка дивного зелья и змеиный зуб,- тихо прибавила Кази.
- В этом поясе ты не заблудишься в лесу и огражден будешь от ведьм и ночных призраков.
Молодой герой кланялся и благодарил, и все громко восхваляли Либуше и Казн, сумевших почтить силу и удаль. Княжны удалились, а мужи продолжали пировать и веселиться до глубокой ночи. Когда же после сытного ужина и достаточных возлияний пировавшие разошлись по домам, наместник града отвел Бивоя в тихую горенку на ложе из овечьих шкур, где и уснул молодой герой крепким сном до утра.
Рано утром встал Бивой и пожелал отъехать в свои владения. Узнав об этом, наместник сообщил ему, что для него по приказанию княжны оседлан конь. Еще прибавил он, что и Казн собирается в путь-дорогу, в свой град.
Опоясав себя драгоценным поясом, полученным накануне, Бивой, веселый и бодрый, вскочил на быстрого гнедого с лоснящейся шерстью и, откланявшись княжне, присоединился к дружине ее сестры.
Проехав городские ворота, все оглянулись и увидели на верхней перекладине голову кабана, убитого накануне Бивоем. С черным рылом и мощными клыками торчала страшная голова, напоминая об удали молодого героя.
Бивой ехал возле Казн впереди дружины. Когда же доехал до перекрестка, с которого их дороги расходились в разные стороны, он, не задумавшись ни на минуту, повернул коня в ту сторону, где Казин-град с его высокими валами глядел в воды Мже.
Осень еще не минула, как Бивой покинул свои владения, чтобы переселиться в Казин. Вскоре отпразднована была его свадьба с Кази.
Для рубрики был использовн текст, опубликованный на www.prag.ru
|
