15) Пражский готический роман. «Семь храмов» Милоша Урбана
Средневековая Прага. Готика. Стены семи храмов Нового города пражского становятся свидетелями череды жестоких убийств. Мрачное описание атмосферы, равно как и архитектурных шедевров города, обеспечили автору романа «Семь храмов» славу не только в Чехии, но и за рубежом. Произведение Милоша Урбана было переведено на несколько языков, включая русский. В испаноговорящих странах средневековый триллер стал бестселлером. Radio Prague International беседовало как с самим писателем, так и переводчиком романа на русский язык, заведующим кафедрой славистики и центральноевропейских исследований РГГУ, Сергеем Скорвидом.
Как говорит Урбан, уроженец Карловых Вар, первый его настоящий роман можно по-своему воспринимать и как попытку понять Прагу, впитать ее в себя, найти для нее место в своем сердце. Да и главный герой романа, который втянут в расследование жестоких преступлений, имеет немало общего с переживаниями самого автора – он отчасти является «плодом страха перед тем, кем мог бы стать и я», говорит автор.
«В Праге живет некий Кветослав Швах (по-немецки «слабый»). Это - нерешительный человек, переехавший в столицу из глубинки. В Праге ему, скажем, некомфортно. Из-за отсутствия других возможностей и планов он становится полицейским, но эта профессия явно не его. Со временем он вынужден покинуть ряды полиции. Швах скитается по жизни, пока не встречает людей, которыми безумно восторгается».
Герой – это наполовину автор, а наполовину - плод его фантазии, утверждает Урбан. Выдумывать завязки, интриги, мотивы – это настоящее развлечение. Без этого работа над романом была бы неинтересной скукой. Действие триллера происходит практически на пятачке, ограниченном Карловой площадью и Нуселским мостом.
«Этот район всегда казался мне таинственным, магическим. Когда я оказался там впервые, увидел все эти церкви - св. Аполлинария, св. Екатерины Александрийской, Церковь Успения Пресвятой Девы Марии и св. Карла Великого - то на меня навалились эмоции, как будто рояль с высоты на голову упал. Я понял, что должен с этим что-то сделать. Иногда приходится выдумывать сюжетную линию, а иногда она приходит к вам сама. В данном случае произошло именно так. Я ходил по улицам и видел все как в фильме, я знал, о чем будет моя книга».
Во время написания романа Урбану пришлось познакомиться с огромным количеством исторических источников, он досконально изучил также летопись Праги, составленную Франтишеком Рутом, с точным описанием каждой из улиц, каждого конкретного места.
Беллетризованный путеводитель
«Когда я это переводил, мы с женой с этой книгой – еще с оригиналом – ходили как с путеводителем по тем местам, которые там описаны в Новом городе - Новэм месте. По всему этому маршруту мы прошли, и это в переводе, надеюсь, хотя бы отчасти отразилось»,
- рассказывает лингвист и преподаватель чешской литературы Сергей Скорвид.
«Произведение Урбана называется в оригинале Sedmikostelí, что является авторским неологизмом. Он так по модели некой придумал. А по-русски я книгу сразу назвал «Семихрамье», и так должно выйти было. Я до сих пор про себя по-русски называю этот роман именно так. Но издательница Ольга Морозова сказала: «Нет, под этим названием - «Семихрамье» - никто книгу не купит, это не коммерческое название, я назову «Семь храмов»». По-моему, это было не к лучшему, эта замена, но издательницу переубедить было невозможно».
Тем не менее, тираж довольно быстро разошелся, и книга, несмотря на отсутствие на русской почве традиции «готических романов», нашла своих читателей и в самой России.
«Там присутствует атмосфера тайны, распутывание каких-то таких дел, с одной стороны корнями уходящих в глубокое прошлое, с другой стороны имеющих отклик непосредственно к современности. В-третьих, там подзаголовок : «Пражский готический роман». Прага пользуется, по крайней мере, среди культурной части российской публики неизменной популярностью. Многие туда ездят и ходят и с удовольствием любуются и знакомятся с памятниками старины, и там все это описано», - рассказывает Сергей Скорвид.
Чем же автора исторического триллера так привлекает эпоха Средневековья, когда «Прага была красивее, чем Вавилон, Прага была красивее, чем Рим», как он пишет?
«Я бы сказал - чистотой архитектурного стиля. Готика восходит к небу. Именно ее духовного величия не хватает главному герою, этого он ищет в жизни, несмотря на то, что позволяет обманывать себя и обольщать. Подзаголовок «готический роман» указывает также на литературную традицию. Она уходит корнями к английским готическим романам рубежа VIII-XIX вв., которые некоторые литературоведы называют первыми романами в стиле модернизма, созданными задолго до того, как это понятие вообще начало употребляться. Это - реакция на эпоху Просвещения, жажда темноты, возвращения в темноту, а именно это переживал и я. Поэтому некоторые фантастические моменты в книге я оставляю без объяснения. Я не чувствую потребности разъяснять что-либо, так как в жизни, по крайней мере - моей, тоже были моменты, которые я не способен был объяснить ничем».
«Эта готическая традиция – западно-европейская или центрально-европейская в случае с Урбаном, как раз тоже может привлекать российских читателей, потому что это - известное с одной стороны, знают же и читают рассказы европейские, американские, того же (Эдгара Аллана) По. Так что, с одной стороны это - известно, но с другой - не очень в России распространено, и как какой-то экзотический момент это может добавлять привлекательности», - объясняет Сергей Скорвид.
Чешский «Эко»
«Некоторым мешает конец моей книги, который, можно сказать, дистопический. Изначально его там не должно было быть. Все получилось случайно. Все мои рукописи в то время первой читала моя жена, а она сказала мне, что в конце чего-то не хватает. Я тогда немного рассердился, и сказал себе – если добавлять, то в большом стиле. Думаю, получилось хорошо. Конец вытянул всю книгу, над романом повис вопрос, за ним была поставлена антиидеологическая точка», - рассказывает автор романа «Семь храмов» Милош Урбан, которого иногда называют чешским «Эко».
Писателю такая характеристика не может не льстить.
«Я оказался под сильным влиянием Умберто Эко. Не будь его романа «Имя розы», я вряд ли написал бы «Семь храмов»», - говорит он откровенно.
