Эстер Бол: «Изнасилование — метафора России, насилующей своих детей»
На прошлой неделе в Праге состоялась премьера спектакля «Мама» по одноименной пьесе российского драматурга Эстер Бол, ранее известной под именем Аси Волошиной. Она навсегда покинула Россию после полномасштабного вторжения в Украину.
Талантливый российский драматург Ася Волошина покинула родину из-за войны, которую ведет Путин в Украине. Поменяла имя на Эстер Бол в знак невозможности возвращения. Пьесы Бол ставили в России, Польше, странах Балтии, Франции, Чехии, Румынии, Израиле. Имя Волошиной, озвучившей свою проукраинскую позицию, исчезло с театральных афиш России, где постановки по ее пьесам запретили. В настоящее время уроженка Ростова-на-Дону живет во Франции.
В феврале 2023 года, накануне первой годовщины полномасштабного вторжения в Украину, в пражском MeetFactory состоялось сценическое прочтение ее пьесы Crime, вошедшей и в шорт-лист независимого фестиваля «Любимовка», выступающего против войны, пропаганды агрессии и государственной цензуры. Пьеса проливает свет на психологическое состояние россиян, активно не одобряющих путинскую агрессию, и в то же время указывает на тактику «промывания мозгов».
Радиопостановка по пьесе «Мама» вышла в эфир «Чешского радио» в 2022 году
В Чехии 39-летняя автор известна и благодаря радиопостановке по пьесе «Мама», вышедшей в эфир «Чешского радио - Влтава» в 2022 году. На прошлой неделе в пражском театре Divadlо pod Palmovkou состоялась премьера «Мамы» в постановке реж. Томаша Солдана. В главных ролях заняты Тереза Дочекалова и Росалие Maлинска – последняя олицетворяет внутренний мир героини.
В Праге Бол побывала в последний раз в июне, по случаю премьеры спектакля «Мама».
«Когда факт входит в магнитное поле художественного мира, он как бы теряет свои былые связи с реальностью. Перестает быть фактом жизни, отрывается от нее. И обзаводится новыми связями». Так ответила на вопрос о степени автобиографичности «Мамы» автор пьесы в одном из интервью несколько лет назад.
Монодрама «Мама», которая может быть преобразиться в многогласие, а в вильнюсском Молодежнoм театре (Jaunimo teatras) представлена как спектакль-дуэт, затрагивает вечные темы материнства, противостояния внутренним страхам, поиска того единственного или единственной, смерти, своего истинного предназначения.
Это история о взрослении Оли, которая в день, когда ей исполнится семь лет, получает от бабушек три письма матери к ее пятому, шестому и седьмому дням рождения. Послания написаны незадолго до смерти мамы, по одному письму на каждый следующий день рождения дочери, включая 28-й … Именно в этом возрасте мама ушла из жизни. Какие бездны по прочтении последнего письма Оле открываются?
«Те переживания и страдания смыло какими-то более ужасными и глобальными…»
Сегодня драматург воспринимает эту свою работу более отстраненно, как призналась в интервью редактору «Чешского радио - Влтава» Шарке Швабовой.
я смотрю на неё, через неё на себя, и просто поражаюсь — неужели всё это было?
— В каком-то смысле эта пьеса — некoe психологическое расследование. С одной стороны, я это сочиняю, а, с другой стороны, разматываю куда-то назад, в историю героини, отчасти придуманную, отчасти сконструированную из каких-то моих переживаний. Но мне было очень интересно смотреть пьесу сейчас. Я написала её в восемь лет назад, и там были какие-то острые моменты, которые я проживала тогда и которые отчасти меня формировали. А сейчас я ощущаю себя каким-то совершенно другим человеком, и те переживания и страдания смыло какими-то более ужасными и глобальными… На самом деле я смотрю на неё, через неё на себя, и просто поражаюсь — неужели всё это было?
— До какой степени пьеса, на ее вгляд, отражает также какие-то общие переживания современной женщины в России?
— Ко мне просто пришёл этот сюжет о том, что мама умерла и писала героине письма, и я не могла от него отмахнуться. Я понимала, что это надо как-то воплощать, но при этом мне было страшно, потому что я захожу на территорию большой ответственности. И выход, который я для себя нашла — отдать героине свои какие-то самые острые переживания и сделать такой гибрид из неё и себя. Всё, кроме смерти матери, происходило со мной. Я это транспонировала и отдала героине.
По поводу России — это очень хороший вопрос. Это тоже представляло для меня дилемму: может быть что-то чуть-чуть переписать для Европы, для Праги или для Литвы — в Литве, например, эта пьеса тоже шла, — сделать реальность более универсальной, потому что такая коллизия может случиться везде? Может быть стереть какие-то моменты, связанные именно с Россией? Но наверное это невозможно, потому что даже момент изнасилования, который, опять-таки к сожалению, может случиться где угодно, но для меня именно в этой пьесе это какая-то метафора страны, насилующей своих детей.
«Мы не доглядели»
— В «Маме», как и в другой вашей пьесе — Crime (в последнем случае зрители в Чехии смогли познакомиться с ней в виде читки), сквозь внешнюю канву проступает ощущение вины и обиды. К чему или к кому обращаются эти мотивы?
— Для меня это совсем разные пьесы, потому что «Мама» обращена к самой себе. Это про то, как русская женщина страдает в России, и может быть здесь уместны какие-то мотивы обиды, например, «Почему моя страна со мной так поступает» или что-то в этом духе… Но те силы, которые заложены в Crime, этот ужас гораздо больше, гораздо страшнее. Это про то, как страна выплёскивает своё зло вовне и пытается уничтожить уже другого, не только себя. То есть это гораздо более катастрофично, не самоубийство, а убийство.
С точки зрения реалий и вызовов сегодняшнего дня Эстер Бол чувствовала настоятельную потребность дополнить пьесу, которую увидели и еще увидят пражане, своебразным постстриктумом.
— Я даже дописала монолог в эту пьесу, я ощущала это как абсолютную необходимость. Монолог про то, как это видится из сегодняшнего дня. В общем, это опять-таки про то, что тогда казалось больно одно, а сейчас видно, что пока всё это происходило, все эти мелочи, связанные с изнасилованием самого себя, народа и так далее, собирались войска для того, чтобы напасть на соседнюю страну, промывались мозги людей и так далее. Но мы не доглядели — это важнее, это страшнее.
"«Отродье» — мрачный роуд-муви в изнанку России"
Как Эстер осваивается во Франции, дает ли ей это пребывание новые импульсы для творчества?
— Не знаю — я как будто живу в двух мирах. С одной стороны, я бесконечно учу французский и как-то постигаю эту культуру, в том числе я немного сама прохожу программу французской литературы старших классов. Поэтому сейчас я себя чувствую немножко так наверное на семнадцать лет, отстающим учеником. Я, конечно, читала это на русском, в переводе, но это — другое. Ну а после Crime я написала пьесу, которая называется «Отродье»; она основана на таких очень страшных, неадаптированных русских сказках и мифах. Это такое путешествие в изнанку России, за яйцом Кощея, в котором игла — смерть Путина, это очень мрачный роуд-муви.
Да, хотелось бы, конечно, стать в будущем европейским драматургом, но сейчас я пока в старших классах, а родина не отпускает.
Будет ли Эстер Бол по-прежнему связана с Россией одной пуповиной? И появится ли у нее право когда-нибудь туда вернуться? Таким вопросом задается и сама драматург, ставшая гостьей Праги и «Чешского радио».
Подробнее — в аудиоверсии программы.
