Приватизация - первый шаг к экономическим реформам
Экономические реформы в послереволюционной Чехословакии и белорусская экономика вчера и сегодня - это тема нашей сегодняшней передачи. Мы продолжаем разговор с бывшим министром приватизации Томашем Ежеком и представителем организации «Человек в беде» Ильёй Глыбовским.
- «Закон о реституциях» - это была первая вещь, которую я сделал на посту министра. Интересно то, что меня назначили министром по приватизации в июле 1990 года, но в это время у меня не было ни здания, ни телефона, ни стула, вообще ничего. Абсолютно ничего, ноль. Через месяц у меня уже была комната для работы и группа очень интеллигентных сотрудников. 1-го августа мы начали работать, а уже 13-го у нас была написана концепция этого «закона о реституциях». Всё проходило так быстро, что уже 1-го ноября этот закон начал действовать. Вот какие это были времена! С сегодняшней точки зрения это что-то невообразимое.
В соответствии с философией этого закона, имущество начало возвращаться как будто в обратном направлении, с конца. То есть, национализация началась сразу после войны в 1945 году и продолжалась до 1959 года. На последнем её этапе были национализированы, прежде всего, дома, у которых на первом этаже находился или магазин, или мастерская. А вот именно эти дома начали возвращать семьям первоначальных владельцев. Благодаря этому закону сильно изменился и улучшился внешний вид городов: новые владельцы занялись реконструкцией своих домов, или же продавали их, всё начало двигаться, и эффект этого закона очень быстро стал заметным.
В связи с приватизацией критикуют нынешнего президента, тогдашнего министра финансов, Вацлава Клауса, за то, что он ждал момента приватизации банков. Вследствие этого, некоторые чешские банки потерпели крах и, наконец-то, их всё-таки купили зарубежные банки. Защитники Клауса считают, что в данный момент, когда предпринимательство только что рождалось, приватизировать банки было слишком опасно, так как частные владельцы вряд ли предоставили бы кредиты начинающим, неопытным предпринимателям. С этим согласен и Томаш Ежек.
- Это правда. В рассуждениях Клауса, как он позже признался, в то время играла главную роль не экономика, а политика. Клаус боялся того, что если сразу приватизировать банки, они попадут в руки бескомпромиссным зарубежным владельцам, которые не будут предоставлять кредиты каждому, кто попросит, что в это время и происходило, и, таким образом, экономическая активность упадёт, возникнет безработица и он потеряет избирателей. Такие рассуждения полностью понятны. Но, всё-таки, я считаю, что приватизация банков пришла слишком поздно. И для правого правительства является позором, что приватизацию банков, наконец, сделали социалисты.
Надо напомнить, что в начале 90-х годов, когда началась приватизация, в тогдашней Чехословакии, почти всё имущество было в руках государства. Все школы, больницы, предприятия, даже малейший газетный киоск - всё было государственное. И, соответственно, у граждан не было почти никаких сбережений. Итак, перед экономистами стоял вопрос, каким образом помочь частным лицам, у которых нет финансовых средств, принять участие в приватизации? В виде ответа они придумали так называемую «купонную приватизацию», одним из авторов которой был также Томаш Ежек.
- Если бы мы ждали до тех пор, пока люди накопят деньги и потом смогут покупать имущество, приватизация продолжалась бы десятки лет. Это было немыслимо. Итак, мы пришли к выводу, что приватизация, хотя бы частично, должна осуществиться, как бесплатная раздача имущества. Но как это сделать? Мы подумали, что раздадим людям карточки, которые будут представлять определённое количество акций, и, таким образом, началась «купонная приватизация». Она закончилась неимоверно успешно, почти без ошибок. Это было что-то вроде огромной компьютерной игры для восьми миллионов человек.
В настоящее время многие чехи ругают «купонную приватизацию», считая, что она привела к разворовыванию крупных предприятий и обману простых людей. Томаш Ежек резко выступает против такой критики. По его словам, проблемы, которые позже появились, возникли только после окончания купонной приватизации, в результате нерегулируемого финансового рынка. Проблематичным был, прежде всего, неудачный закон об инвестиционных компаниях и инвестиционных фондах, но сама «купонная приватизация», как он считает, закончилась отлично.
Однако Илья Глыбовский отмечает, что не всё было так гладко, как считает бывший министр приватизации Томаш Ежек:
- Ежек говорил, что приватизация прошла успешно в Чехии, но с одной оговоркой, что у граждан остался какой-то неприятный имидж у приватизации. Белорусские же власти, уже зная, как проходила приватизация здесь, в Чешской Республике и какой негативный имидж складывался у нее среди людей, очень быстро эту приватизацию скрутили и ограничили подобные моменты чешской модели до минимума, что, по сути, тяжело назвать приватизацией. Именно из-за боязни этих негативных моментов, реально эта приватизация и не произошла в Беларуси.
Белорусская приватизация началась в начале 90-х годов. Была выбрана модель экономического развития, похожая на чешскую. Гражданам Беларуси выдавали подобные чешским купонные книжки, или так называемые приватизационные чеки. Их стоимость зависела от стажа и от возраста гражданина. Приватизация началась довольно активно. Эти чеки имели определённую цену, но где-то после 1994 года, приватизация перешла в стадию затухания. На сегодняшний день большинство предприятий в Беларуси остаются государственными или же большинство акций принадлежит государству. Как рассказывает Илья Глыбовский, где-то с середины 90-х годов для приватизации предлагались на рынок только предприятия, которые не были интересными для инвесторов. Этот рынок был очень ограничен.
- Уже невозможно было продавать сами эти чеки, а лишь обменивать их на акции предприятий, которые не были интересны. Приватизация номинально проходит ещё до сегодняшнего дня. Действие чеков постоянно продолжается, на год, на два, но обменять их на что-нибудь толковое, на что-нибудь стоящее практически невозможно. Так что у людей сейчас ещё много этих чеков на руках, и они не могут их обменять на акции или продать на вторичном рынке.
По словам Ильи Глыбовского, положительных моментов в экономике Беларуси всё же достаточно, чтобы страна при другой политической модели, более ориентированной на запад, смогла завершить когда-то начатый переход к рыночным отношениям:
- Положительными моментами экономической модели развития в Беларуси можно назвать социально ориентированную экономику, т.е. люди работают на государственных предприятиях, не имеют таких заработков, как те, которые работают в частных, но в то же время они менее подвержены изменениям, которые происходят в экономике. Как, например, когда был дефолт в России в 1999 году, когда снизилась зарплата, но люди смогли как-то продержаться, голод стране не грозил, но какого-то развития в экономике не было.
Именно этот вопрос является ключевым. Что думают обычные люди о переходе к рыночной экономике? Насколько изменилась их жизнь после «бархатной» революции? Для некоторых переход к демократии обозначал свободу, открытие новых возможностей. Но для тех, у кого не хватало сил или способностей, конец социализма представлял потерю уверенности, социальной безопасности. Переход к демократии иногда сравнивают с открытием клеток в зоопарке: не все животные, привыкшие к ограниченной, но удобной жизни, способны выжить в условиях свободы, где они сами должны позаботиться о себе. В нашей следующей передаче мы дадим слово чешским гражданам различного образования и профессий. Пусть они нам расскажут, как при демократии изменилась их жизнь.
