Альфонс Муха: сила творчества – в надежде на сближение людей
160 лет назад в моравском городке Иванчице, недалеко от Брно, в метрике была сделана запись о рождении – 24 июля 1860 года, Альфонс Муха. Вот так незатейливо мир впервые узнал имя будущего чешского художника, который прославится как один из выдающихся представителей европейского модерна, автор театральных афиш и иллюстратор книг и создатель двадцати монументальных полотен, посвященных главным вехам в истории славянского народа.
Главное художественное детище Альфонса Мухи «Славянская эпопея» создавался в замке Збирог с 1912 по 1926 год. На картинах изображены свв. Кирилл и Мефодий, Ян Гус, Петр Хельчицкий, Ян Амос Коменский, языческий бог Святовит, отмена в России крепостного права и другие эпизоды славянской истории и мифологии.
«Уже в 1900 году в Париже я был намерен посвятить вторую половину своей жизни работе, которая помогала бы формировать и укреплять чувство национального самосознания», – написал художник в 1928 году, когда завершил свой монументальный труд: «Я убежден, что развитие каждого народа может успешно продолжаться только тогда, когда оно вырастает органически, непрерывно, не отрываясь от своих корней. А для сохранения этой непрерывности необходимо знание своего исторического прошлого».
Создавая свои полотна, Альфонс Муха целенаправленно остерегался всего, что могло бы напоминать о раздорах и кровопролитии.
«Целью моих произведений было не разрушение, а всегда только созидание, возведение мостов, так как у всех нас должна оставаться надежда, что человечество когда-то сблизится.
И тем быстрее и проще будет происходить это сближение, чем больше люди узнают друг о друге», – писал Альфонс Муха.
Общественность «Славянскую эпопею» приняла и восхищалась этим циклом. Однако специалисты подвергли критике, охарактеризовав цикл как «пустую историческую напыщенность». Они аргументировали тем, что произведение Альфонса Мухи было только романтической идеей, которая должна была быть воплощена намного раньше, так как в начале XX века она уже считалась устаревшей.
Но «романтическая идея» «Славянской эпопеи» для Альфонса Мухи оставалась важной, несмотря на все критические замечания.
Подтверждение этого сохранилось в архиве «Чешского Радио»: «Я знаю две жизненно необходимые для нашего народа обязанности. Первая - сохранить и взрастить свою собственную самобытность. А вторая – усовершенствовать свои материальные условия до такого уровня, чтобы они служили надлежащим инструментом для расцвета и роста нашей культуры и благополучия. Чтобы наша благородная воля могла воплотиться в дела справедливости, терпимости и любви, необходимые для существования нашего народа и гармонического сосуществования с человечеством. Для этого надо усиленно трудиться. Надеюсь, что придет время, когда сила нашего народа удесятерится, и что будет найден уклад, способный эту неисчерпаемую мощь народа использовать надлежащим образом. Благодаря хорошо известному всестороннему таланту, нашему чехословацкому народу гарантировано бессмертие».
Имя Альфонса Мухи стало символом особого художественного стиля, восприятия мира, символом эпохи. Так же его воспринимал и родной сын Иржи.
«Мой отец очень поздно женился и мое созревание, становление, а значит и осознание отца, пришлось на время, когда ему было уже далеко за шестьдесят. Для меня он уже не был отцом в настоящем смысле этого слова, а скорее, фигура, символ, «весьма серьезный философский институт», который воспитывал своего ребенка несколько нетрадиционным образом. Отец понимал воспитание, как абсолютно рациональный процесс, отвергая любые примитивные способы, как, например, побои и иные виды наказаний», - вспоминал в 1968 году сын знаменитого художника писатель Иржи Муха.
Главным инструментом воспитания Альфонс Муха считал увещевание: «Поэтому однажды, когда мне было полгода или год, и я безутешно плакал, отец, посадив меня рядом с собой около мольберта, уговаривал, чтобы я перестал плакать. Я, естественно, продолжал реветь. От безысходности уже плакали мама и нянька, а мой отец терпеливо объяснял, что этого делать нельзя. Именно в таком духе и развивались наши отношения».
Повлиял Альфонс Муха также на становление своего сына как писателя, оградив от многих ошибок, свойственных незрелому человеку.
- «Он мне очень нравился. Он был очень спокойным, уравновешенным человеком и отличался весьма четкими взглядами на принципы, которыми должен руководствоваться художник. Я довольно рано начал размышлять о литературе, как о своем ремесле. А отец мне говорил, что не стоит торопиться с публикациями. Во-первых, можешь потом об этом жалеть, во-вторых, рискуешь превратиться в банального автора, а в-третьих, до своих сорока лет человек не способен ничего путного сделать».
«Мне кажется, что своими советами отец меня избавил от множества постыдных ситуаций, которые могли возникнуть, если бы я его не послушал. Он мне давал и иные практические советы. Например, отец повторял, что «за человека не пишет кофе, не пишет вино. Заниматься творчеством художник должен с абсолютно трезвой головой и с ясной мыслью». Это на меня сильно повлияло. Я никогда не пытался заменять собственную энергию различными стимуляторами», - вспоминал в 1968 году о своем знаменитом отце писатель Иржи Муха.
