«Мы переводим текст, а не жизнь автора. И мерзавец может написать прекрасную книгу»
В год в Чехии выходит от 15 до 16 тысяч книг, и 35% из них составляют переводы с иностранных языков. 30 сентября отмечается международный день переводчика. Дата выбрана в честь святого Иеронима Стридонского, который перевел на латинский язык Библию и считается небесным покровителем представителей этой профессии. В 2017 году день введен на уровне ООН.
Существует выражение: «Понять, что перевод хороший – нетрудно. Он окажется лучше оригинала». С этим утверждением не согласен переводчик-германист, литературный критик Томаш Димтер.
– Перевод существует для того, чтобы передавать оригинал, и вы должны максимально точно ему следовать. Это – единственная предпосылка, которой должен руководствоваться хороший переводчик.
– А сколько переводчику требуется времени, чтобы надлежащим образом представить автора на другом языке?
– Это может занять целую жизнь. Даже существует теория, что если вы переводите один и тот же текст, то можете переводить его снова и снова, но никогда не достигнете совершенства,
– рассказывает Томаш Димтер в интервью журналисту «Чешскому Радио» Луции Выборной.
– Лингвист, переводчик-испанист Йозеф Форбельский сказал: «Перевод может служить успокоением души». Это всегда так работает?
– Практически всегда. Это не работает в случае, если вас подгоняют неоплаченные счета, и вам приходиться делать один перевод за другим, что порою происходит, поскольку заниматься переводом в Чешской Республике не слишком привлекательно с финансовой точки зрения. То есть если вы переводите текст, который вам близок, который вы сами для себя выбрали и проведете с ним полгода или год, он с вами срастается, что прекрасно. Каждый, кто это пережил, знает, в чем состоит настоящее занятие переводом.
– Почему некоторые книги переводятся на тот же язык и во второй, и в третий раз? Нужен ли в принципе читателю новый перевод?
– Язык, как и все в мире, устаревает. Я считаю, что канонические, классические тексты нужно переводить заново. Коротко говоря – с помощью нового языка вы открываете к нему путь новому читателю. Некоторые переводы устаревают уже за десять лет. Другие наоборот – и спустя сто лет все так же хороши. В качестве примера могу привести переводы работ Фридриха Ницше. Переводу «Так говорил Заратустра» уже более ста лет, но он по-прежнему превосходный. Пару лет назад мне предложили заново перевести «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» Роберта Музиля, и я решил попробовать. Однако, когда я сравнил свой текст с переводом тридцатилетней давности, то выяснил, что вынужден капитулировать. Старый был по-прежнему лучше, чем тот, который смог сделать я. Так что попытки приветствуются, но не всегда завершаются удачно.
– Супруги-переводчики Ладислав и Милуше Задражилы подчеркивали, что они «не являлась культурными эмиссарами Советского Союза». Что это значит?
– У каждого государства существует своя культурная политика. И это государство продвигает какой-то конкретный тип своей литературы, культуры, который ему близок. В большинстве демократических стран это не так, однако есть и страны, которые пытаются влиять на других через культуру. Так что они вам рекомендуют, что именно вам следует переводить, выделяют дотации на переводы книг определенного типа. Сегодня, к счастью, другие времена, и хотя существуют программы дотаций и возможности воздействовать на культуру других стран через поддержку наших книг и авторов, сейчас это так уже не делается.
– Что делать переводчику, когда автор, которого он переводит, – гений, но в жизни делал какие-то очень неблаговидные поступки? Сотрудничал со спецслужбами? Поддерживал тоталитарные режимы и репрессии? В этом году вышел новый перевод Владимира Маяковского, куда, наряду с лирикой, вошли и революционные стихи...
– Конечно, я могу встать на сторону теории Sola scriptura – чистый текст. То есть, что меня не интересует ничего, кроме текста, и того, чего в нем нет, я искать не стану. Но иногда я все же выясняю, что автор совершал, кем был. Однако об этом я стану рассказывать разве что за кружкой пива – в перевод это не проникнет. Так что я буду строго придерживаться текста, и мне совершенно все равно, что делал тот же Маяковский. Нельзя смешивать две вещи – текст и жизнь автора. Мы не переводим жизнь автора. Все, что он хотел сказать, находится в тексте, а все внешние проявления его жизни остаются вовне. Я убежден, что и мерзавец может написать прекрасную книгу.
– В Чехии работу переводчика сложно назвать высокооплачиваемой. Страница художественного текста стоит около 150 крон (менее 6 евро). Философ Петр Резек, чтобы иметь возможность публиковать переводы древнегреческих текстов, параллельно переводил инструкции к стиральным машинам.
– С 1990-х годов цены не слишком изменились – это все те же 140 крон. Сейчас, правда, большинство издателей платит 180. Я тоже делал в свое время технические переводы и всегда боялся, что что-нибудь напишу неправильно, и прибор развалится. К счастью, чехи – народ, который включает прибор, не читая к нему инструкцию. Хотя дело не в оплате, но могу привести пример своей знакомой из Голландии. Она переводила труд Монтескье «О духе законов» – это толстенная книга, работа над которой занимает около года. На полученные деньги она смогла купить дом в Провансе. Если бы такую книгу переводил переводчик в Чехии, то все было бы несколько иначе. Тут половину гонорара вы получаете в качестве предоплаты, а вторую – по окончанию работы, в большинстве случаев после того, когда книга уже будет издана. То есть после года работы чешский переводчик лишь сможет заплатить свои долги по медицинскому и социальному страхованию и вернуть друзьям деньги, которыми они его всё это время ссужали.
– Иногда перевод выходит в количестве всего тысячи экземпляров. Переводчику следует надеяться, что хотя бы одна книга, в которую он вложил столько труда, попадет в руки человека, который действительно в ней нуждается?
– Переводчик не должен думать о том, сколько экземпляров будет продано. Хотя есть издательства, которые выпускают переводы тиражом 300 экземпляров, и тогда действительно лучше оплатить читателям курсы, чтобы они выучили этот язык. Конечно, это шутка. Многие занимаются переводами и публикациями из любви к искусству и понимают, что их книги не смогут массово продаваться, но эти 300 экземпляров попадут к тем, кому они действительно нужны. Так бывает с поэзией, со сложной литературой. Как и везде, в Чехии выходит масса банальной проходной литературы и малая толика прекрасной.
Томаш Димтер признается, что сам избегает читать детективы и другую развлекательную литературу, поскольку боится испортить свой чешский язык, что может отразиться на тексте перевода.
В завершение – фрагмент интервью с русисткой Эрикой Чапковой, переводчицей сборника рассказов Людмилы Петрушевской «Незрелые ягоды крыжовника».
