Художник и полярник Олег Каторгин: «При создании арт-объектов ни один пингвин не пострадал»
По образованию – художник кукольной сцены. Человек заметный и обращающий на себя внимание. Общительный, а потому – известный в Праге в самых разных кругах. За свою 30-летнюю творческую жизнь Олег Каторгин поставил более 30 спектаклей в разных городах и странах, успел пожить на полярной станции, побывать хозяином пражской галереи, поучаствовать в огромном количестве междисциплинарных творческих проектов и выставок. При этом с годами он не только не растерял вдохновения, но, напротив, акумулирует его с утроенной силой.
- У нас в гостях в студии Radio Prague International художник Олег Каторгин. Но Олег не просто художник, он обладатель довольно редкой и необычной специализации. Расскажи, пожалуйста, Олег, об этом.
«Действительно, моя профессия сама по себе не очень часто встречающаяся. Я – художник сцены, но еще с таким подзаголовком, «художник кукольной сцены». То есть я художник-постановщик театра кукол. Что это означает? Мы привыкли, что художник-постановщик в кадре или на сцене, где происходит работа с форматом человека, работает только с фигурой человека, костюмом, с тем, как человек в пространстве соотносится с объектом и так далее. В театре кукол мы работаем и с человеком, и с декорацией, и с предметом, и с куклой. Это позволяет нам нарушать все правила и добиваться иногда потрясающих результатов, которых невозможно добиться только при помощи каких-то спецэффектов и техники. Раньше это можно было сделать, например, в кино, а мы делаем это живьем. Но, кроме того, куклы – это же всегда намного интереснее. Ты можешь их наделить гораздо большими характеристиками и качествами, чем живого актера. Режиссер может устать объяснять ему задачу, а кукла – как ты ее сделаешь, так она и сыграет. Так что здесь у нас больше карт-бланш, чем у творцов на сцене».
- Если не секрет, где ты получил такое редкое образование?
«Учат этому совсем немного мест в мире и вообще на Земле, где выпускают дипломированных специалистов по такому профилю. Кстати, я этим занимаюсь уже больше 30 лет. Точнее, в 1997 году я закончил ЛГИТМИК. Вернее, поступал я во ЛГИТМИК – это Ленинградский государственный институт театра музыки и киноискусства, а оканчивал уже Российскую академию театральных искусств. Я учился у единственного в мире мастера, которая имеет профессорскую степень, Валентины Григорьевны Хавролевой. В нашем кукольном мире она известна как «Мадам». Это легенда. Она является главным художником БТК более 50 лет. Если бы не она, я думаю, что я бы просто перевелся на другой факультет. Итак, я поставил больше 30 спектаклей. Сейчас у меня в работе два спектакля параллельно, и они абсолютно разные. Один – в Белграде, в главном Театре кукол. По масштабу его можно сравнить с петербургским БТК или с «Театром Образцова». Это заказ Министерства культуры, который очень социально значим: очень интересная история про самоидентификацию и отношение социума вообще к инаковости. Это текст писательницы Р. Дж Паласио «Чудо». Здесь можно провести аналогию с «Голова ластик» или «Человек-слон». Он про мальчика, который впервые попал в социум в десятилетнем возрасте по причине того, что у него было 27, по-моему, операций на лице. Задача была очень сложная – сделать большие куклы, потому что зал на 300 мест, и зрителя надо уважать. Сложность была в том, чтобы этот главный герой не вызывал страха, ужаса, отвращения, и в то же время надо было не провалиться в этакую «милоту», то есть сочувствие, жалость. 25 октября у нас премьера. А параллельно еще в одном театре я делаю совершенно другую вещь – «Зимнюю сказку» с нормальными традиционными куклами».
- Ты мне столько всего рассказал, что у меня возникло множестов вопросов. Например, о твоем последнем спектакле, который ты ставишь в Белграде. Я знаю, что там ты делаешь еще и мэппинг. Это то же самое, что и видеомэппинг, то есть проекция на здание?
«Да, но не только на здание. Вообще мэппинг подразумевает просто принятие, когда объект становится экраном для проецирования. Но он у нас театр кукольный, и мэппинг у нас тоже кукольный – с допусками. Но, в сущности, да, это то же самое, что мы можем видеть на фестивале Signal или «Сила света», «Ночь света» в Гатчине. Это работа с проекцией».
- И ты это делаешь сам?
«Я это делаю дома, да. Я сделал масштабную сетку. Мой рабочий инструмент – это iPad Pro самого большого из возможных форматов, в нем я все рисую. Конечно, можно сделать просто слайд, и тогда было бы 40 статичных декорационных слайдов, как фотообои. Но у нас, я считаю, что будет интереснее, если это будет оживленный gif-файл, когда декорация немного «живет» - там листики падают или птичка пролетает. Я все это делаю дома, сидя за столом».
«Задача любого художника – открывать двери в новые миры и все время пребывать в разных»
- Я познакомилась с тобой именно как с художником, я видела твои работы, картины в галереях и так далее, но я вижу, что ты все время развиваешься. В дополнение к этому, как я понимаю, ты еще осваиваешь какие-то новые техники.
«Да, скиллы, навыки. Я вам объясню, в чем дело. Печаль заключается в том, что профильные вузы, - не каждый год, слава богу, наборы проводятся каждые 4 года, - но они выпускают молодое, очень талантливое, очень быстрое подрастающее поколение, которое, конечно, дышит нам в спину. И если я не буду этим заниматься, то я могу, например, просто быть общим куратором проекта, предложить эскизы кукол и нарисовать эскизы этих декораций. Найдется какой-нибудь очень быстрый, технически подкованный мальчик или девочка, которые это все воплотят. Может быть, даже на более современном, удобном софте. Но разве не интересно самому это пройти от начала до конца? Мне кажется, задача любого художника – не только отображать окружающий и мир, как ты его видишь, привносить свое отношение, но еще открывать двери в какие-то такие новые миры и все время пребывать в разных. Потому что вот это лицедейство, постоянная смена позиций и перескакивание с одной на другую, оно, в общем, по сути, омолаживает. То есть ты мог бы и поспать, но поспишь поменьше, зато, может быть, побольше чего-нибудь успеешь и узнаешь».
- Ну, я думаю, у тебя вообще нет недостатка во всем этом, потому что, как ни крути, все-таки ты художник в эмиграции. Я думаю, что тебе очень много вещей приходилось преодолевать, и было, к чему стремиться. Напомни, пожалуйста, ты в Праге с какого года?
«Прага – это дом, и мы не ошиблись в своих ожиданиях»
«Я приехал на Новый год впервые встретить 2000-й. На пару недель, ну, дней на десять. Походил, походил, и у меня было ощущение, что я хожу по практически давно знакомой своей уютной квартире. Первый день, конечно, мы ничего не делали, никуда не ходили, а на второй день я отправился гулять, и у меня было ощущение, что я здесь все давным-давно знаю, и мне тут как-то все очень благоволит, и я думал, что «О, интересно, ну, наверное, поеду, поживу». Через полгода я приехал «пожить». Много чего, конечно, было, разного, но Прага – это дом, квартира, та самая, и мы не обманулись в своих ожиданиях, и так это и чувствуем. Конечно, если ты не относишься к этому как к вынужденной эмиграции, потому что слово «эмиграция» имеет обычно очень четкие какие-то или ругательные, или такие печальные, плачевные коннотации, что вот, мол, выдавили, пришлось. Я это рассматриваю просто как затянувшуюся творческую командировку и совершенно не разделяю, как принято в некоторых социальных группах, в некоторых странах, что если человек уехал, значит, он предатель или ищет какой-то новой, лучшей жизни, лучшей доли».
«Знаете, проживя в Антарктиде полтора года, я вам хочу сказать, что люди – они везде люди. При первом же диалоге с новым незнакомым человеком гораздо важнее, если он тебе предложит теплые носки, а ты ему – термос с чаем, чем если вы померяетесь моделью айфона, вот поверьте. И не важно вообще, кто на каком языке говорит и какого вероисповедания, это я просто по опыту знаю. И Чехия, Прага стала, конечно, родным домом. Мне удалось поставить здесь пока мой единственный авторский спектакль во всех смыслах. Он тоже про Антарктиду и был вдохновлен моей экспедицией, моим путешествием. И предпремьера, и премьерный показ прошли с большим успехом, аншлагом, была прекрасная критика. Мы сотрудничали с Ириной Андреевой из «Театра Нового Фронта». Царствие ей Небесное. Недавно она нас составила, но мы сделали прекрасную работу, с ожиданием и с азимутом намерения успеха. Потом я улетел на Лансароте, а когда вернулся через четыре недели в марет 2022-го, все репризы были отменены по понятным причинам. В общем, музы пока помалкивают. Но мы будем их будить и действовать дальше, потому что время такое, что молчать-то нельзя, не придется. Будем делать дальше спектакли и высказываться так, как считаем нужным».
- А планируются у тебя в ближайшее время выставки?
«Да, совсем скоро будет выставка, пользуясь случаем, хочу пригласить всех в большой зал «Люцерны», где пройдет выставка Doll Praha, я приглашен туда в качестве эксперта и буду представлять свой большой стенд, где покажу больше 30 марионеток и разных кукол под названием «Марионетки из нашего и другого миров» (Marionety z našého a jiného světa). Это 8-10 ноября, уикенд».
- Можешь ли ты что-то сказать про чешских кукольных мастеров? Нравится тебе их стиль?
«Я смотрю на это так, что насмотрелся, цитирую Михаила Щербакова. Но здесь нужно понимать, - сразу ремарка, потому что об этом необходимо сказать, - что Прага после «Бархатной революции», будучи столицей мирового недорогого туризма, конечно, сбила оптику кукольных мастеров в сторону «сувенирки» и такого потока, когда турист купит все. Это, конечно, влияет на качество. Но есть десяток мастеров, которые не изменяют сами себе».
Когда родился Герман Гротт
- Ну вот, кстати, ты умолчал, что у тебя у самого появилось не так давно. Я видела разных твоих кукол, но на меня огромное впечатление произвели куклы, которых ты создал после возвращения как раз-таки с северов.
«Нет, не совсем так. Дело в том, что я был на зимовке в Антарктиде, и когда там долгими зимними вечерами ребятам делать в основном нечего, а мне времени не хватало, потому что я нашел себе занятие. Я насобирал черепов птиц и пингвинов в полосе прибоя. Ни один пингвин, конечно, не пострадал. Но у меня был отличный набор природных материалов, и я думал, что с ним делать. А еще ребята-коллеги ловили рыбу и вялили ее, сушили на ДЭС. ДЭС – это сердце станции, дизель-электростанция, которая качает энергию. Прямо там развешивали рыбу, и когда ее поджирали с пивком, то головы выбрасывали. А я смотрю, боже мой, какие прекрасные, чудные головы. И они так высыхали, что даже не пахли. И я увидел, как наш эколог, который следит за мусором на станции и уничтожает его, хочет сжечь старую кожаную куртку. Я говорю: «Ну-ка отдай, и еще пару ботинок». Я их разрезал, нашелся кусок пенопласта, и в течение суток у меня родились первые две куклы представителей цивилизации птицеголовых и рыбьеголовых. В итоге у меня уже сделано больше 40 этих персонажей, потому что первую коллекцию в 15 единиц я сделал там. И там же прошла первая выставка. Собрались представители всех дружественных станций, потому что был сезон, и по воде можно было до нас добраться. Там рядом бразильцы, южнокорейцы, китайские коллеги, Уругвай, Чили, Америка, Польша, ФРГ, Аргентина. Вот представители всех этих станций постоянно между собой общаются, когда лето, приезжают друг к другу в гости на «зодиаках», это такая большая резиновая лодка. В общем, я привез оттуда первые экземпляры и кучу-кучу биоматериала, с которым продолжаю возиться до сих пор. Недавно у меня прошла выставка в прелестной галерее, в сердце пражских Виноград. Я там показал некоторых персонажей, о которых ты как раз говоришь. Думаю, что это только начало, и из этих персонажей родится некий нарратив, который ляжет в основу книги, или графического романа».
- У тебя, как я понимаю, уже есть, видимо, и главный герой этой книги. Расскажи об этом человеке.
«Да-да, это мое альтер-эго, зовут его Герман Гротт. Вот, это такой человек-ледокол, который иногда участвует своими картинами то в техновечеринках, то в каких-то квазинаучных сборищах, то выступает с какими-то лекциями, или, например, недавно в «Театре Гиберния» можно было видеть Германа Гротта, рисующего под симфонический оркестр иллюстрации к «Маленькому принцу». Надо сказать, был аншлаг, потому что звезда пражской драматической сцены Ян Браусек-младший читал нетленку Антуана де Сент-Экзюпери под музыкальное сопровождение Филаромонического оркестра Праги, которым управлял известный дирижер Алим Шах. Была вот такая музыкально-литературная композиция, но чтобы добавить живости в это действо, - потому что, если артист просто читает и играет оркестр, то под это можно отлично выспаться, - так вот, чтобы зрители не уснули, на сцене стоял ваш покорный слуга, и Герман Гротт и рисовал вживую иллюстрации Антуана к «Маленькому принцу». Все это проецировалось на большой экран. То есть, иногда я еще и перформером выступаю, а не только закрывшись у себя в мастерской творю. Сцена – это же наркотик, так что в любых проявлениях туда иногда тянет».
