Виктор Пивоваров: «Я - московский художник, живущий в Праге»
В рубрике "Разговор напрямую"Вас ждет встреча с живущим в Чехии известным русским художником, представителем московского концептуализма Виктором Пивоваровым.
"Смесь разных кодов движется по узкому лезвию между пустотой, поэзией и строгой реальностью. Незаметно мы оказываемся на почве тонкой игры с неразличимыми и неразличительными символами-значениями, свободно разбросанными на плюралистической плоскости и, таким образом, прикасаемся к новым парадигмам, которое внесло постмодернистское и постконцептуальное мышление", - пишет в статье "Попытка тонкой дифференциации", посвященной творчеству живущего в Праге русского художника-концептуалиста Виктора Пивоварова, чешский искусствовед Петр Недома.
Виктор Пивоваров родился в Москве в 1937 году. После окончания Московского полиграфического института он работал иллюстратором детских книг и графиком. С 1970 года основное внимание Пивоваров стал уделять живописи. В 70-е годы параллельно с Ильей Кабаковым он создал новый концептуальный жанр - "альбом", который представляет собой соединение слова и изображения. "Пивоваров с помощью образов и слов пытается выразить невидимое - воспоминания о ментальных ситуациях, которые он прожил или которые сочинил. Автор всегда использует такие изобразительные средства, которые наилучшим образом выполняют предпосылку референции его мышления", - читаем мы. В последние годы художник работает в жанре, так называемой, "концептуальной выставки", в рамках которой использует живопись, рисунок, текст, фотографию или коллажи. Самостоятельные выставки художника проходили в Праге, Москве, Вашингтоне, Кельне.
Темой нашего разговора с Виктором Пивоваровым во многом была проблема самоидентификации уже сложившейся творческой личности, живущей за пределами своей родной страны.
Вы переехали в 1982 году. Сохранились ли у Вас воспоминания о том, как Вас приняли в Чехии? Появились ли у Вас за эти годы единомышленники?
"Приняли меня очень хорошо, но именно этот круг, который был социально и политически примерно такой же, к какому я принадлежал в Москве, то есть, это были, так называемые, "неофициальные художники". Потому что здесь, как и во всех соцстранах, было искусство официальное, которое поддерживалось властями и неофициальное, которое властями не поддерживалось или преследовалось. Здесь оно тоже преследовалось, но поскольку времена уже были вегетарианские, поэтому не убивали и не сажали, но просто не разрешали выставки, нельзя было публиковать эти вещи. Таким образом, я попал в ту же самую среду, с точки зрения социальной и политической. Что касается каких-то художественных идей, то это было, конечно, очень далекое для меня и для них тоже. Поскольку по-человечески ко мне хорошо относились, естественно, они относились с доверием к тому, что я делаю, но совершенно очевидно, что для них это были очень-очень далекие вещи. Никаких единомышленников, как Вы говорите, у меня здесь не было и нет. Что касается более молодых художников (например, на последнюю премию Халупецкого были выдвинуты, я слышал, только концептуальные художники), то это - уже другой концептуализм, это все-таки 30 лет разницы. Хотя оно и называется одним словом, но я не думаю, что могу их назвать единомышленниками. Я думаю, что речь идет о чем-то другом".
В чем заключается это отличие?
"Вы видите, что мне пришлось задуматься прежде, чем хотя бы как-то ответить на этот вопрос, и я чувствую, что мой ответ будет неполный. Есть, конечно, внешние признаки огромной разницы между современным концептуальным искусством и искусством 70-х годов. Эти внешние признаки относятся, прежде всего, к формам и языку. Сейчас эти художники работают при помощи компьютеров, видеокамер, проекций или фотографий. В 70-е годы в России, во всяком случае, это всегда были только рисование и живопись, а на Западе это были такие формы, как перформенс или акции, например, «боди-арт» - работа собственным телом. Что касается технических средств, то эта разница очевидна. Что же касается основных, более глубоких установок, то мне действительно довольно трудно это сейчас сказать. Ясно, что в обоих случаях - и тогда, в 70-е годы, и сейчас очень сильна волна иронического переосмысления жизни, ее явлений, культуры и так далее. Дело в том, что современное концептуальное искусство - это, прежде всего, рефлексия средств массовой информации. Вот, с чем работает современный художник. То есть, он как бы перевертывает наизнанку телевизионные сериалы или рекламу, или Бог знает что. А что касается искусства 70-х годов, там было две линии. Я буду говорить о русском искусстве, но какие-то аналогии можно найти и в искусстве западном. Одна линия была, так называемая, экзестенциальная, это значит, что художник говорил о проблеме человеческого существования, жизни и смерти, к этой линии я причисляю сам себя. Другая линия была та, которая позднее получила название соц-арт".
Над чем Вы работаете в последнее время?
"Я сейчас практически закончил два новых альбома. Один называется "Холин и Собгир ликующие", а второй - "Лисы и праздники". Первый посвящен моим друзьям, поэтам, к которым я возвращаюсь постоянно, и они - герои многих моих вещей. Что касается второго проекта - "Лисы и праздники", преамбула этого альбома такова, что по приказу Сталина на Дальнем Востоке была создана национальная область с центром в Берибеджане. Туда было вывезено несколько тысяч евреев - насильственно и ненасильственно. После смерти Сталина некоторые вернулись, а оставшиеся смешались с местным русским и китайским народом. Таким образом, возникла субкультура, которая включает в себя элементы православного, даосско-буддийского и еврейского ареала. Эта субкультура отличается особым культом святых лис. То есть, на каждый случай жизни есть свой лис, который помогает, и особыми праздниками. На основе этой фантазии и сделан этот альбом".
Недавно Ваше творчество было представлено в рамках совместной выставки современных чешских художников "Импрессия", которая проходила в пражской галерее Рудольфинум. Можно спросить, если Вы чувствуете себя скорее чешским или русским художником?
"У меня на это, конечно, готовый ответ. Я - русский художник, живущий в Праге. Больше того, я даже, если быть точнее, московский художник, который живет в Праге. Вообще, конечно, я немного здесь существую, как белая ворона. С одной стороны, когда я приехал сюда в силу особых обстоятельств, я познакомился с самыми ведущими чешскими художниками, и не только познакомился, у меня возникли дружеские отношения. Тем не менее, никогда никому в голову не приходило включать мои работы в выставку чешского искусства. Я считаю, что это правильно. Но сейчас это изменилось. И, кстати сказать, в Национальной галерее, где висят мои работы, они висят в отделе иностранного искусства. Я считаю, что это тоже правильно".
